Книга Гвардия, в огонь! - Юрий Корчевский

– Пора. В пять тридцать светать начнёт, вам до этого времени вернуться надо.

Метров двести шли в полный рост по нейтралке. Наши войска противопехотные мины не ставили, а если на противотанковую мину наступить, взрыва не последует, взрыватель срабатывает только под большим весом – танка, тягача, грузовой автомашины.

Илья спросил Паклю:

– Сержант, ты на той стороне бывал?

– И не раз.

– Конкретное место перехода наметил?

– Пустое, так просочимся.

Опять просечка. Днём следовало понаблюдать за передним краем в бинокль. Определить, где пулемётное гнездо, по возможности – огневые точки, часовых. Или неудобья – ручьи, овраги, заросли. Немцы в лучшем случае их заминируют либо поставят рядом часового. Немцы комфорт любят, кто поползёт в воду и будет там находиться всё время караула? Германцы слишком себя ценят. Поэтому неудобья, плохая погода – ветер, дождь, снег – самые лучшие условия для разведчика.

Дальше поползли. Сколько миновали, неясно. Пакля шепчет:

– Ты же из сапёров. Ползи первым, землю щупай.

Скорость передвижения снизилась. Илья проверит руками землю, проползёт полметра и вновь ощупывает. Недалеко от группы ракета взлетела. Сразу головы вниз опустили, замерли. Любое движение видно сразу. Когда ракета погасла, поползли. Уже табачным дымом потянуло, а затем тихий разговор послышался. Похоже, двое часовых в траншее встретились. Пришлось выжидать, пока разойдутся в стороны. А время неумолимо идёт, уже час ночи. Илья подполз к брустверу первым, за ним, по его следам – Пакля, замыкающим Ефремов. Илья в траншею заглянул, пусто. Перемахнул через неё, залёг. Так же и два других разведчика траншею преодолели. Ещё сто метров ползком, потом встали. Плохо, что никто из группы немецкого языка не знал. Ни подслушать, ни языка допросить. А ещё неизвестно расположение немецких частей. Насколько помнил Илья, вдали лес был, в ближайшем немецком тылу. Самое место для укрытия техники, расположения батарей. От леса до наших позиций километра полтора. Для пушки – тьфу, не расстояние. Да и миномёты калибром 80 мм и выше достанут.

Илья шёл медленно, вслушиваясь и вглядываясь. В случае опасности ложился. Пакля и Ефремов, следующие за ним цепочкой, повторяли его действия. Уже и лес рядом, Пакля подполз, в ухо зашептал:

– Какого лешего нам в лесу делать? Влево или вправо уходить надо.

– В лесу артиллерийские или миномётные батареи будут, штабы, госпитали. Там языка возьмём.

– Ну, гляди мне.

Илья про себя удивился – как Пакля в разведку попал, если аналитически мыслить не может? Но Пакля старший в группе, за неудачу с него спрос будет, если повезёт вернуться.

К опушке подползали, Илья рисковать не хотел. Уже подняться хотел, а рядом хруст. Из-за дерева немец вышел. Видимо, часовой, стоял какое-то время недвижимо, прислонясь к дереву. У Ильи на лбу испарина выступила. Подождал, пока часовой спиной к нему повернётся, вскочил, в два прыжка до немца добрался, всадил ему нож под левую лопатку. Обмякшее тело подхватил, опустил на землю бережно. С Ильёй Пакля возник.

– Зачем замочил?

– Часовой, едва не напоролся на него. Как «язык» – никчёмный.

Пакля часового обыскал, из нагрудного кармана вытащил солдатскую книжку, к себе в карман сунул. Полсотни метров в глубь леса, табачным дымом запахло, потом свет фонарика блеснул. Илья замер, немец метрах в десяти. На голове ни пилотки, ни фуражки. Рядовой или офицер? В сорок первом офицеры вермахта на передовой фуражки носили. Оказалось – сильно рисковали, для нашего снайпера или пулемётчика заманчивая цель. Потери большие среди командного состава пошли, офицеры на передовой пилотки стали одевать, а в тылу – кепи, как у егерских частей.

Немец не спеша, прогулочным шагом, пошёл в сторону разведчиков. Разведчики встали за стволы деревьев. Как говорится, на ловца и зверь бежит. Что тут немцу делать? Или палатка в лесу? Взять?

Немец поравнялся с деревом, за которым Илья стоял. Выбора не было. Илья сложил кисти в замок, ударил по затылку. Проверено – сознания на несколько минут такой удар лишает, но без последствий в виде амнезии или того хуже – смерти. Немец упал навзничь. Тут же разведчики подскочили. Пакля моментально руки немцу за спину завёл, связал верёвкой. Надо бы рот кляпом заткнуть, чтобы не крикнул, а кляпа нет. Ефремов ремень поясной расстегнул, задрал гимнастёрку, от полы исподней рубахи ножом полосу ткани отхватил, немцу в рот затолкал. Илья прислушался – дышит ли немец, не зашиб ли?

– Ефремов, тащи пока «языка» на себе, потом Сафронов сменит.

В одиночку, да по пересечённой местности, нести человека, равного весом – та ещё задача. Ефремов мужик молчаливый, кряжистый, раньше кузнецом в колхозе работал, мышцы буграми. Бесчувственное тело подхватил на плечо. Илья впереди, дозором, за ним Ефремов с языком, замыкает Пакля. Илья маршрут поменял. Самое трудное – перебраться через траншею. Здесь она в одну линию, поленились немцы вторую создавать, всё равно наступать.

С наступлением у них на этом участке задержка получилась. Сначала, 23 июля, наши начали наступать на Смоленск из района Рославля, 25 июля – из района города Белый, 26-го из района Ярцево, 27 июля 22-я армия Западного фронта зацепилась на реке Ловать, где смогла удерживать позиции до конца августа. Немцы вынуждены были обороняться, подтянули резервы, и 28 июля 3-я танковая группа в 40 километрах восточнее Смоленска перерезала дорогу на Дорогобуж. Наши 16-я и 20-я армии Западного фронта оказались в окружении.

Ввиду больших потерь немецкое верховное командование издало директиву № 34, где группе армий «Центр» приказано было остановиться на занятых рубежах, прекратить наступление, закрепиться и перейти к обороне. И не только из-за потерь последовала остановка. Группа армий «Центр» начала страдать из-за нехватки топлива, боеприпасов, провизии. Их можно было доставить только грузовиками и бензовозами – железная дорога не действовала. А коммуникации растянулись на 400–600 километров фронтовых разбитых дорог. Кроме того, для подтягивания резервов из мест дислокации – в Польше, Германии, Франции – требовалось время. Немецкие стратеги при планировании операции предусмотрели не всё, не учли состояние дорог и стойкость Красной армии. Гитлер обвинил в промахах абвер.

Траншея уже в двадцати метрах впереди. Видимо – только сменились караулы, слышен бодрый разговор. Потом хлопнул выстрел, в небо полетела ракета. Дежурный пулемётчик дал очередь. ДОТа или ДЗОТа не было, пулемётчик вёл огонь из ячейки. Илья ясно видел пламя на конце ствола. Если перебираться здесь, пулемётчик представляет серьёзную угрозу. И время поджимает, до рассвета уже полтора часа. Подполз Пакля, прошептал в ухо.

– В сторону уходить будем?

– Выждем немного, я пулемётчика сниму, тогда вы вдвоём берёте языка и через траншею.

– Кто командир группы? Я или ты?

– Тогда предложи другой вариант.

Пакля помолчал. Видимо – ничего другого в голову не пришло.