Книга О судьбе и доблести - Александр Македонский

(10) Остальному войску приказано было следовать за ними. Выбрав удобное для нападения время и не дожидаясь соединения всех сил, он бросил на неприятеля лучников и агриан. Напав внезапно, с фланга, там, где противник был наиболее слаб, и потому удар их был наиболее силен, они одних убивали в постелях, других, которые пытались бежать, без труда ловили, так что многие были тут же захвачены и убиты; другие погибли при беспорядочном паническом отступлении. (11) Немало людей было захвачено в плен.

Воины Александра преследовали врага до самых гор в земле тавлантиев. Те, кто ускользнул от преследователей, спасся, бросив оружие. Клит бежал сначала в свой город, но затем город сжег и отправился к Главкии в землю тавлантиев.

7

В это время некоторые из фиванских изгнанников ночью вернулись в Фивы: кое-кто в городе подстрекал их к восстанию. Из кадмейского гарнизона они вызвали Аминту и Тимолая и убили их за стенами Кадмеи, когда те и не подозревали ничего худого. (2) Явившись в народное собрание, они убеждали фиванцев отпасть от Александра, прикрываясь прекрасным издревле именем свободы и маня наконец-то избавлением от тяжкого македонского ига.

Так как они утверждали, будто Александр умер в Иллирии, то речи их показались толпе особенно убедительными. (3) Молва о его смерти разрасталась и шла с разных сторон: прошло действительно немало времени, как от него не приходило никаких вестей. И как это обычно бывает в таких случаях, люди, не разузнав, как обстоит все в действительности, представляли ее себе в соответствии со своими желаниями.

(4) Когда Александр узнал о событиях в Фивах, он решил, что никак нельзя отнестись к ним пренебрежительно. Он давно уже держал в подозрении Афины и считал, что дерзкое предприятие фиванцев не окончится впустую, если к ним примкнут и лакедемоняне, давно уже отпавшие в мыслях, другие пелопоннесцы и этолийцы, на которых полагаться нельзя.

(5) Пройдя через Эордею и Элимиотиду, он перевалил через горы Стимфеи и Паравии и на седьмой день прибыл в Пелину в Фессалии. Выступив оттуда, он на шестой день вторгся в Беотию; фиванцы узнали, что Александр прошел через «Ворота», когда он со всем войском был уже в Онхесте.

(6) Главари восстания заявили тогда, что это пришло из Македонии войско Антипатра; на смерти Александра они настаивали и косо глядели на тех, кто заявлял, что войско ведет сам Александр; по их словам, это был другой Александр, сын Аэропа.

(7) Александр, двинувшись из Онхеста, на следующий день подошел к городу фиванцев, к участку, посвященному Иолаю, где и стал лагерем. Он дал фиванцам срок одуматься и послать к нему посольство. (8) Им же и в голову не приходило положить начало мирным переговорам; больше того: всадники и немалое число легковооруженных, сделав вылазку, добежали до лагеря и стали обстреливать передовые посты; несколько македонцев было убито.

(9) Александр выслал легковооруженных и лучников, чтобы отбросить нападающих. Их отбросили лихо, когда они уже подходили к самому лагерю. На следующий день Александр со всем войском подошел к воротам, откуда дорога шла на Элевферы и Аттику, но не стал у самых стен, а разбил лагерь недалеко от Кадмеи, чтобы македонцы могли тут же подать помощь сидящим в Кадмее.

(10) Фиванцы же стерегли Кадмею, окружив ее двойным палисадом, чтобы никто извне не мог помочь запертому отряду и чтобы отряд этот не мог сделать вылазку, когда фиванцам придется сразиться с врагом, нападающим на город. Александр (он хотел еще поладить с фиванцами добром, а не оружием) медлил, находясь в лагере под Кадмеей.

(11) Те из фиванцев, которые понимали, что будет лучшим для общего блага, хотели отправиться к Александру искать у него прощения фиванскому народу за его отпадение. Изгнанники же и те, кто к изгнанникам склонялся, считали, что от Александра они не увидят ничего доброго; среди них особенно беотархи всячески склоняли народ к войне. Александр все еще не нападал на город.

8

Птолемей, сын Лага, рассказывает, что Пердикка, несший охрану лагеря и стоявший со своим отрядом впереди него, недалеко от вражеского палисада, не ожидая от Александра приказа идти в бой, сам, первый, своей волей, кинулся на этот палисад, разметал его и напал на передовой отряд фиванцев. (2) За ним последовал Аминта, сын Андромена, так как он стоял вместе с Пердиккой; увидав, что тот уже за палисадом, он повел и свой полк.

Александр, видя это и боясь, как бы фиванцы их не отрезали и им не пришлось бы сражаться одним, двинул остальное войско. (3) Лучникам и агрианам он дал знак вбежать за палисад; агему и щитоносцев он держал еще перед ним. Пердикка, стремясь пройти за второй палисад, упал, пораженный стрелой.

Его унесли в тяжелом состоянии в лагерь: поправился он с трудом. Воины, ворвавшиеся с ним, вместе с лучниками Александра загнали фиванцев в лощину, по которой шла дорога к храму Геракла. (4) Они шли за фиванцами, отступавшими до самого храма; тут фиванцы повернули с криком, и у македонцев началось бегство.

Пал начальник лучников, критянин Эврибот, и человек 10 лучников; остальные добежали до македонской агемы и царских щитоносцев. (5) Александр, видя, что его солдаты бегут, а фиванцы, преследуя их, потеряли строй, бросил на них выстроенную фалангу, которая и оттеснила их за ворота. Фиванцы бежали в таком ужасе, что, теснимые в город через ворота, они не успели эти ворота закрыть.

Вместе с ними в город ворвались и те македонцы, которые бежали сразу же за ними; на стенах же никого не стояло, так как выставлено было много сторожевых постов за городом. (6) Подойдя к Кадмее, македонцы разделились: одна часть вместе с отрядом, державшим Кадмею, вступила в нижний город у храма Амфиона, а другая перелезла через стены, уже захваченные теми, кто проник в город с беглецами, и бегом кинулась на агору.

(7) Какое-то недолгое время отряды фиванцев еще держались у храма Амфиона. Когда же македонцы стали нажимать на них со всех сторон и Александр появлялся то тут, то там, фиванскис всадники, убегая, вынеслись через город на равнину; пехотинцы спасались, как кому удавалось.

(8) И тогда началось беспорядочное избиение уже не защищавшихся фиванцев, причем гнева были полны не так македонцы, как фокейцы, латейцы и прочие беотийцы; одних застигали в домах, – некоторые пытались сопротивляться, другие молили о пощаде, припав к жертвенникам, – но жалости не было ни к женщинам, ни к детям.

9

Это бедствие, постигшее Элладу, потрясло остальных эллинов не меньше, чем самих участников этого дела: величина взятого города, стремительность покорения, неожиданное поражение и неожиданная победа – потрясало все. (2) То, что случилось с афинянами в Сицилии, было для города великим несчастьем, так как погибло много людей, но войско афинян потерпело поражение вдали от родины, причем союзников погибло больше, чем своих, и свой город у афинян остался.

Еще долгое время потом сопротивлялись они лакедемонянам, воевали с их союзниками и великим царем; ни они, пострадавшие, не испытывали такого чувства непоправимого бедствия, ни прочие эллины не были так потрясены их бедой.