Книга Я вижу твой голос - Нора Бекк

Лора схватила одну из подушек, прижала к животу и прервала Мутовкина:

– Перечислите, что находится на полках.

– На верхней: синий фарфоровый слон, ваза, горшок с… не знаю, как это растение называется…

– Фиттония… Дальше!

– На средней: карнавальная маска, шкатулка, фотография мужчины и женщины… Это ваши родители?

– Да…

– Ещё одна фотография. Симпатичный молодой человек…

– Женька. Действительно симпатичный?

– Весьма… Вы с ним?..

– Друг детства. Что там дальше?

Мутовкин добросовестно перечислял всё, что видел, – ничего не пропало!

– Отпечатков мы здесь, скорее всего, не найдём, но группа скоро приедет, всё проверит…

– Не надо, пожалуйста. Я не хочу, чтобы кто-то сюда приезжал, опять будут что-то искать, спрашивать… Не хочу…

– Так нельзя – я обязан, группа уже в пути.

– Понятно. – Лора глубоко вздохнула. Вячеслав не знал, что сказать.

– Вы как вообще?

Лора повела плечом.

– Я очень испугалась, когда поняла, что у меня были непрошеные гости. И подавлена той бесцеремонностью, с которой кто-то рылся в моих личных вещах. Как-то так, наверное.

Капитану было бы легче, если б Лора сейчас кричала, плакала, топала ногами. Но этот безучастный тон…

– Мне очень не хочется оставлять вас одну.

– Ничего страшного, Вячеслав, я же рак-отшельник.

Вячеслав не выдержал, подошёл к Лоре, которая так и сидела на диване, прижав к себе подушку. Он дотронулся до её плеча, она подняла голову. Ещё чуть-чуть – и состоялся бы первый поцелуй, лучшего момента нельзя и представить. Но вместо этого капитан сказал деланно оптимистичным тоном:

– А вы раки с пивом любите?

Лора явно удивилась.

– Не знаю… Я только слышала о таком привлекательном для большинства мужчин сочетании. Пиво я пробовала. Скажу честно, не впечатлилась. Раков, кажется, и не ела никогда. А что?

Мутовкин, успев раз пять обозвать себя болваном за нерешительность, ответил:

– Да хочу, честно говоря, ещё раз в гости напроситься, а повод придумать не могу…

Оралова сняла очки – капитан увидел в синих глазах искорку. Лора улыбнулась:

– Зачем искать? Просто приходите…

* * *

Утром он оделся в строгий костюм и отправился к Корвенко. Работа страховым агентом не была особо прибыльной, но давала возможность оставаться на плаву в море житейском, и помимо этого он был предоставлен сам себе, поскольку существовал в условных рамках свободного графика.

Ольга как раз собиралась закрыть дверь за домработницей, когда в сокращающийся проем просунулась рука с букетом тюльпанов.

Певица открыла дверь. На пороге стоял элегантный мужчина и улыбался:

– А я к вам, Ольга Петровна… Здравствуйте!

– Здравствуйте… Ммм… Подождите-ка, где-то я вас видела…

– Совершенно верно, вчера на похоронах бедной Анаиды Аванесовны…

– Да… И что вас привело ко мне?

– Видите ли… Я представитель крупной страховой компании, и меня, как волка, ноги кормят…

Корвенко стала раздражаться.

– Я вся застрахована: с ног до головы! – певица сделала попытку закрыть дверь, но не смогла, поскольку агент резво подставил ногу в зазор. – Да что вы себе позволяете?!

– Ольга Петровна, секунду! Бог с ней, со страховкой! Я совсем по другому делу…

Корвенко оставила попытки закрыть дверь.

– Дело в том, что перед своей неожиданной кончиной Анаида Аванесовна показала мне одну вазу…

– Ах, вот оно что! Так вы тот самый странный гость, который заморочил ей голову и очень интересовался вазой?

– Я во всём вам сознаюсь, Ольга Петровна… Я страстный коллекционер, и уже много лет разыскиваю эту не слишком нужную вам вещицу. Я готов предложить хорошую цену, поскольку для вас эта ваза кроме сентиментальных воспоминаний никакой ценности не представляет…

– Значит, так… – Ольга любила всё и сразу расставлять по своим местам. – Ваза действительно у меня, но она не продаётся ни на каких условиях! Эта вещь не вызывает у меня, как вы изволили выразиться, сентиментальных воспоминаний, а является памятью об очень близком человеке, которого я вчера похоронила. Так что будьте любезны!

– Пощадите меня, пощадите себя, Ольга Петровна! – незнакомец упал на колени перед Корвенко.

– Что вы, право, вытворяете? – испуганно-театрально проговорила прима. Жизнь и сцена настолько перемешались в её в сознании, что уже было сложно размежевать бытие и искусство. Ольга сумела быстро захлопнуть дверь.

* * *

Однажды, когда Аня возвращалась с работы, к ней подошёл очень приятный молодой человек. Настолько обаятельный, что она не смогла отказать ему в знакомстве. Новый возлюбленный умело манипулировал Аней, быстро склонил её к интимной близости и к идее о совместном бизнесе. Парень оказался резвым и предприимчивым. Он доказал Князевой, что без особых усилий сможет превратить простую медсестру в подпольную миллионершу. Ане хотелось быть богатой и независимой, и когда она в первый раз украла небольшую горстку таблеток и за это получила сумму, равную её двойному окладу, то бизнес-приключение её впечатлило. Обманчивое ощущение лёгкости сгубило Князеву, которая была порядочным человеком. Роман с обворожительным любовником быстро сошел на нет, а вот совместные дела остались.

Всё началось с малого. Сильные обезболивающие Князева половинила: если пациенту предназначалась одна таблетка, она давала ему половину. Если две, то одну. Её знакомый был недоволен, если она приносила ему половинки.

– Не товарный вид, дорогая. За это больше, чем… – называлась сумма – дать не могу.

Аню устраивало и это. Благополучие росло, как на дрожжах, но однажды она зарвалась. Воспользовавшись моментом, Князева смогла вынести из отделения очень много препаратов – именно тогда забили тревогу и было открыто уголовное дело. Всем вставили по «клизме с битым стеклом», но на Аню – ангела-хранителя отделения – никто и подумать не смел. А ей эта афера удалась совершенно случайно: привезли лекарства, оставили в коридоре; кто-то куда-то отошёл, где-то нестыковка вышла, Князева рядом оказалась, ну и вот…

Но окончательно она отрезвела и поняла, что зашла слишком далеко, позже. Анна решилась на омерзительный поступок, за который потом упрекала себя всю оставшуюся – увы, очень недолгую – жизнь. Один раз она ввела пожилому мужчине с ампутированной ногой вместо морфина физраствор. Как он выл от боли! Не выдержав и минуты, Аня набрала в шприц причитающуюся больному дозу наркотика и сделала укол несчастному, который сразу почувствовал огромное облегчение и уснул как дитя. А вот Князева не сомкнула глаз до утра. Она думала.