Книга Пионеры воздушных конвоев. Малоизвестные страницы войны - Григорий Киселев

На аэродроме их уже ждали. Когда самолёты зарулили на стоянку, пилоты обнаружили стоящие в готовности дежурный тягач, пожарную машину и машину скорой помощи с медиками. Здесь же были инженеры с военной приёмки во главе со старшим, Кисельниковым.

У самолётов ещё крутились винты, когда подъехали две машины. Из первой вылезли командир полка с заместителем по политчасти, из второй – два особиста, майор и капитан. Пока ожидали встречи с лётчиками, майор, козырнув командиру полка, спросил:

– Товарищ подполковник, вы не будете возражать, если мы поработаем с Николаевым, пока Блинов будет докладывать вам по сложившейся ситуации.

– А вас сложившаяся ситуация не интересует? – спросил Недосекин, раздосадованный прибытием особистов.

– Конечно, интересует, – сориентировался майор. – Я с вами послушаю, если вы не возражаете, доклад Блинова, а капитан Ильченко побеседует с Николаевым.

– Хорошо, я не возражаю. Только предупредите своего Ильченко, чтобы не перегибал палку, у молодого пилота – первый полёт, и пока не разобрались в причинах случившегося, давайте не будем делать выводы.

– Именно так и будет, – согласился майор, улыбнувшись уголками губ. Он прекрасно понимал причину не совсем хорошей реакции командира полка на свою просьбу, в которой отказать ему не могли. Работая с лётчиками не первый год, он знал, что ему не откажут, но, подойдя к своему коллеге, сказал:

– Я буду с Недосекиным, послушаю доклад Блинова, а ты как следует тряхни Николаева, похоже на трусость, а может быть, и сговор. Ведь кроме пилота бомбардировщика дыма никто не видел. Николаев был крайним в строю и за ним шёл только Блинов. Да и следов пожара на самолёте не видно. Нужно получить информацию до того, как он переговорит с Блиновым и услышит мнение командира. А тот почему-то пока не видит саботажа в том, что задание двумя самолётами не выполнено. Всё, пошли, пилоты уже вылезли из машин, идут на доклад.

Пилот бомбардировщика на правах старшего подошёл к командиру полка, приложил руку к пилотке и начал доклад:

– Товарищ командир, экипаж бомбардировщика «Б-25» после сопровождения самолёта «Аэрокобра» с неисправностью на борту посадку совершил.

– Красиво докладываешь, старлей. Только мне непонятно, твой ведущий говорит пожар, я докладываю комдиву – пожар, а ты, единственный, кто видел всё своими глазами, говоришь: неисправность. Как это понимать?

– Сам не понимаю, товарищ командир. Взлетели, построились, легли на курс. Я иду замыкающим, весь строй как на ладони, всё штатно, видимость – «миллион на миллион». Прошли минут десять. Вижу, от хвоста крайнего самолёта появился дымок, а чуть позже он превратился в шлейф дыма. Стало ясно, что «Кобра» горит. Доложил ведущему, получил команду возвращаться для сопровождения Николаева. Задача была поставлена дотянуть до аэродрома, чтобы выяснить причину пожара. Пока летели назад, дым прекратился. За весь период полёта «Кобра» вела себя штатно, но об этом лучше доложит пилот истребителя, – он кивнул в сторону стоящих в отдалении Николаева и Ильченко.

– Как остальные самолёты? – спросил командир полка.

– Остальные ушли по маршруту, товарищ командир. До нашего разворота не было никаких проблем, за исключением этой «Кобры».

– Но внешне не видно никаких следов пожара, ты точно видел дым? – уточнил командир. Недосекин верил своим лётчикам, но в то же время факт возвращения самолётов был налицо.

– Дым я видел точно и Гамову доложил я, и сопровождать «Кобру» по его приказу полетел тоже я, – начал выходить из себя Блинов.

– Заводиться не надо, товарищ старший лейтенант, – тихо, но очень жёстко посоветовал майор-особист. – Вы лучше скажите, когда вы познакомились с Николаевым? О чём вы с ним разговаривали перед полётом.

– Не надо меня, товарищ майор «на пушку» брать, – не выдержал Блинов. – До постановки задачи на перелёт я вообще его не знал, может быть пару раз видел в столовой. Он же только приехал сюда и служит в другой эскадрильи, лучше спросите у Жевлакова. В полёте я его знал по позывному, сейчас узнал, что он Николаев. Так что разговаривать с ним я при всём своём желании не мог. Да и такого желания не испытывал, – уже почти со злостью закончил лётчик.

– А когда прекратился дым? – не унимался майор.

– Минут через десять после разворота, – нехотя отвечал Блинов, он понимал, что в любом случае отвечать на эти вопросы придётся.

– Почему не стали догонять товарищей?

– Ну, мы же не в партизанском отряде. Я получил приказ сопроводить «Кобру» до аэродрома, нужно узнать причину дыма. И топлива у Николаева могло не хватить. В рапорте я всё укажу, но лучше расспрашивать у истребителя, он всё испытал на себе, – закончил пилот и вновь кивнул головой в сторону стоящих в отдалении Николаева и Ильченко.

А там происходило следующее. Встретил молодого пилота, Ильченко приобнял его и, отводя в сторону, спросил:

– Слушай, Олег, что это у тебя произошло?

– Да как сказать, товарищ капитан, летел нормально. Приборы показывают, что всё в исправности, почувствовал запах дыма, в это время слышу: замыкающий докладывает ведущему, что видит дымный след от моего самолёта. Слышу команду разворачиваться и следовать на базовый аэродром. Замыкающий тоже развернулся и пошёл впереди меня. На пути домой дым прекратился.

За время, пока пилот говорил, они отошли на достаточное расстояние, чтобы их не могли слышать посторонние. Капитан жёстко взял его за руку чуть повыше локтя и резко развернул к себе. Приблизив своё лицо с сощуренными глазами к лицу Олега почти вплотную, он сказал сквозь зубы:

– Слушай ты, младший лейтенант, ты мне «горбатого не лепи». Говори, почему не захотел лететь? Испугался? Или тебя кто-то попросил вернуться? Говори сейчас, потом поздно будет. Всё равно причина вашего с Блиновым возвращения будет известна, но будет уже поздно. Тогда трибунала тебе не избежать. Пойдёшь на фронт и не летать, а в окопы, вшей кормить. Вот тогда ты пожалеешь, почему не сказал мне правду. Он сделал небольшую паузу и продолжал, опять переходя едва ли не на дружеский тон:

– Говори, дружок, я слушаю тебя.

– Я всё рассказал, как было. А фронтом меня пугать не надо. Я просился на фронт, но, к сожалению, попал сюда. Будет решение отправить меня на фронт, я готов. А то, что я не трус, докажу хоть в небе, хоть в пехоте, там тоже люди воюют.

– О, да мы обиделись! – ехидно проговорил капитан. – А вот обижаться не надо, ты ведь не кисейная барышня, расскажи всё, как было, и дело с концом.

– Говорить мне больше не о чем, если я не арестован, то должен доложить командиру, извините.

В это время, как будто кто-то ждал этой фразы, до них донеслось:

– Младшего лейтенанта Николаева – к командиру полка!

Олег развернулся и молча пошёл к группе офицеров, среди которых находился и подполковник Недосекин.

– Ничего, Николаев, ещё встретимся, зря ты меня не послушался, – прошипел вслед Ильченко.