Книга Тропами вереска - Марина Суржевская

Я посмотрела на спину Ильмира, что отошел к окошку.

– Вересенья, – пробормотала тихо. Внешность новая и имя к нему. Вереск у нас еще инеем зовут, как раз к моей душе замерзшей подходит…

Велена кивнула, махнула рукой, отпуская меня, служанку, и к Ильмиру подошла, расцвела улыбкой. Он к ней повернулся, а я ушла. Не хотела смотреть, как любимый другую обнимает…

* * *

Первым делом забрала из харчевни «братишек», и отправились мы втроем в лесной домик. Он маленький совсем был, две комнатки, да мне не привыкать. Леля пофыркала насмешливо, поняв, куда нас определила княжна. Я тоже улыбалась, стирая пыль с лавок и окошек. Таир за водой на озеро сходил, притащил два ведра. Теньку и Саяну я отпустила и сразу отправились новое место жительства осматривать.

Коргоруш явился, когда я полы уже вымыть успела, паутину из всех углов сняла и очаг зажгла. Леля-то не удивилась, хмыкнула только да продолжила картошку чистить, а вот Таир выронил ведро, расплескав грязную воду, и ойкнул. Но то понятно: не каждый день увидишь, как из углей горящих черный кот вылезает, садится на доски пола и смотрит на тебя красными глазищами.

– А я уж думала, никого на озере не осталось, – поклонившись, сказала я.

Коргоруш облизнулся, выгнул спину и сказал почти по-человечьи:

– Долго пропадала, Шаисса… Ждали мы тебя… А ты все не идешшшь…

– Не могла, – серьезно ответила я.

– Знаю… Нашшептали духи… Хорошшшо, что пришла…

– Что у вас тут происходит? – нахмурилась я.

– Земля умирает… Сил нет… ушли все… Хорошшо, что ты пришшшла…

Я села на лавку, задумавшись. Да уж…

– В дом никого из посторонних не пускай, – велела коргорушу, – только отводи осторожно, да не в лес, а к поместью. А ежели кто дорожку найдет, тайники мои береги, понял?

Кот кивнул, а потом принялся умываться, вылизывать мордочку розовым языком. До вечера мы привели домик в порядок, разложили свои пожитки. Мы с Лелей устроились в одной комнате, Таир – в другой, возле очага. После бессонной ночи спать хотелось нещадно, но я решила прежде прогуляться. Снова свой платок повязала да пошла, Тенька в образе псины за мной увязалась.

Лес тут не хуже моего северного был, только здесь ни снега, ни льда уже, на солнечных склонах желтеет калужница и пушится мать-и-мачеха. Но тихо так, непривычно. Шмель пролетел, опустился на цветок и тут же сорвался, унесся, недовольно жужжа. Я присела, тронула пальцем тонкий стебель и желтое соцветие. Силы нет в цветке, пустой почти. Нахмурилась. Оглянулась на поместье за озером. В надвигающихся сумерках все окна горят огнями, переливаются красиво. Словно не дом, а игрушка сказочная.

Я пошла по тропинке между деревьями, прислушиваясь уже не человечьим слухом – ведьминым. И мрачнея все больше. Звуков леса, привычных и знакомых, я не слышала. Ни шороха звериных лап, ни шелеста птичьих крыл, ни плеска рыбы в воде. Закрыла глаза, пытаясь уловить шепот леса, но и тут ничего…

– Вы не боитесь гулять одна по ночам? – Тихий голос заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. Тенька, глупая, бросилась к человеку, чуть ли не хвостом виляя. Ильмир посмотрел удивленно.

– Тень, ко мне, – чуть хрипло сказала я, отвела взгляд. А то удивится, что это я так уставилась. Хотя служитель к женским взглядам привычный. Посмотрела прямо: – Так чего опасаться? Поместье рядом совсем, а мне перед сном подышать захотелось. Весна все же.

Он кивнул, внимательно меня рассматривая.

– Издалека к нам?

– С севера. – Я смотрела в синие глаза, не отрываясь. – У нас там тоже леса… и горы. Скалы синие, вдоль тропок вереск цветет до поздней осени. Даже когда первый снег выпадает. Красиво очень… Снег белый, а вереск лиловый и розовый, пахнет сладко…

Он смотрел равнодушно, ничего в глубине глаз не отражалось. Тенька тявкнула недоуменно.

– Осторожнее будьте, – кивнул Ильмир и мимо прошел.

– А в ваших краях есть, чего опасаться? – бросила ему вслед.

– Всегда есть, чего опасаться.

Его темная фигура быстро удалялась, а я качнула головой. Интересно, а что он сам делал поздним вечером почти в лесу? Или тоже весной дышал?

Погуляла еще, пытаясь понять, что с этой землей произошло, и пошла к домику, спать…

* * *

…деревья кронами небеса подпирали, корни змеились между мшистыми валунами и лежалой листвой. Пахло осенью: тленом и сыростью, немного болотом, чуть-чуть дождем… Я удивилась. Весна ведь… осмотрелась внимательно, не понимая, где это я. Лес незнакомый, чужой, хоть и не чуждый. Ноги босые, а не холодно. Иду по тропке, но не шелохнется под стопой листва, словно и земли не касаюсь. Что за диво?

Голову закинула – в вышине звезды горят, каждая словно светоч яркий, справа синие, слева – красные. Между ними две луны, одна полная, другая узкая, словно месяц новорожденный.

Где это я?

– Нравится тебе мой мир, Шаисса? – Голос тихий, да знакомый. Я подпрыгнула, обернулась. Но демона не увидела.

– Зачем привел сюда? – нахмурилась я.

– Показать хотел.

– Зачем? – рассердилась я. Тронула пальцами кору дерева. Шершавая… Значит, лес реальный, а вот я – нет. Сон все… – Ни к чему мне твой мир, Шайтас, у меня свой есть. В нем я останусь, зря стараешься!

Демон захохотал за спиной, а оглянулась – снова никого.

– Не вспомнит он тебя, ведьма… Забыл. Не нужна ты ему. У Ильмира невеста-красавица да служба нужная. Таких, как ты, изводить. Зачем ему тебя вспоминать? Чтобы в твоей норе лесной жить? Со зверьем диким дружбу водить? Зачем ты ему?

Я молчала. Хотелось уши заткнуть, чтобы этот голос не слышать. Да знала – не поможет. Заткну уши – все равно в голову проберется, в мысли самые… Во сне ведь мы.

– Может, сон, а может, и нет, – шепот снова за спиной, так близко, что на виске дыхание чувствую. – Жду я тебя, Шаисса… Давно жду. Много лет наблюдаю. А ты все бежишь, глупая… Разве не нравится тебе здесь?

– И что мне здесь делать? – насмешливо отозвалась я. – С нечистью дружить да людей на злобные дела направлять? Или на тебя, Шайтас, любоваться?

– Может, и так, – прошипел он. – Теперь ты ближе ко мне, чем раньше, у самых ворот стоишь, Шаисса…

Я плечом дернула, отодвинулась, забормотала заклинание для отвода дурного сна. Вот же нелепость, во сне шептать, чтобы сон не снился… Демон захохотал за спиной.

– Мне твои заговоры, что ветер, глупая. В моем мире только я и властен. Увидимся еще… Не сбежишь…

Осенний лес затянулся туманом, истаял… А я проснулась.

Полежала, рассматривая темные потолочные балки и Саяну, уснувшую в углу. Поднялась, поправила тихонько на Леле одеяло, улыбнулась. До сих пор не верится, что сестричка со мной. Смешная такая во сне, малявка совсем. Волосы короткие торчат в разные стороны. За ночь домик остыл, зябко стало. Я на ночную рубашку шаль накинула, ноги в ботинки засунула, подумав, что надо детям еще вещей разных прикупить да книг, чтобы головы их занять. А то я совсем от жизни людской отвыкла, обращаюсь с ними, словно со зверьками – накормить, напоить, рыкнуть, чтобы не мешали…