Книга Поймать вора - Спенсер Куинн

Что знает? Берни по-прежнему говорит о Тексе Росе? Я прекрасно запомнил этого хлыща. Особенно его сапоги из змеиной кожи. Представил его сапоги и усы с закрученными кончиками и от этого сочетания почему-то разволновался. И как всегда, когда волнуюсь, мне захотелось что-нибудь погрызть. О причинах не спрашивайте, я их не знаю. Я огляделся, но грызть было нечего, кроме приборной панели, что уж никуда не годилось. Беда в том, что когда на меня нападает микроб грызения…

— Ну вот, дождались, — прошептал Берни.

Задняя дверь конторы «Четыре розы» открылась, и во двор, освещаемые лампочкой из коридора, вышли двое мужчин. Один из них был Текс Роса. Он оказался выше, чем я сначала решил, но не настолько высоким, как другой. Второй был поистине огромен — с длинными бачками, крючковатым носом и банданой на голове: Джокко Кочрейн.

— Тссс… — предостерег меня Берни именно в тот момент, когда у меня возник позыв зарычать.

Текс Роса и Джокко Кочрейн вышли из пятна света и оказались в тени. И хотя за ними можно было по-прежнему без труда следить, напарник подался вперед и прищурился. Когда люди щурятся, то выглядят не лучшим образом. Но какие проблемы — я ведь все видел: мужчины подошли к грузовику, Джокко сел за руль и что-то сказал в открытое окно. Я даже уловил обрывки фраз — кажется, «в следующий раз откручу ему башку», «будет за это приз?» и «как насчет пяти тысяч баксов?». Затем грузовик развернулся во дворе. Мы тоже, не зажигая фар, развернулись. Берни прибавил скорость и успел выехать в тот самый момент, когда машина «Четырех роз» проезжала мимо. Мне удалось прекрасно рассмотреть Джокко: он смеялся в мобильный телефон. И еще, как ни странно, я почувствовал запах бананов. Мы пристроились сзади и последовали за грузовиком.

Сначала ехали по незнакомым мне пустынным улочкам, а затем оказались на магистрали с плотным движением. Берни включил фары.

— Мне показалось, они разговаривали во дворе. Дорого бы я дал, если бы мог узнать, о чем они говорили.

Я покосился на его ухо — то, что было с моей стороны. Прекрасной формы, хорошего размера — разумеется, для человека, — но на что оно годилось?

Мы подъехали к большой развязке у высотных домов в центре города.

— Самая идиотская организация движения в стране, — всегда брюзжал напарник, когда оказывался в этом месте. Он ворчал и на сей раз, выруливая на другую магистраль. Джокко ехал в среднем ряду. Мы следовали за ним скрытно, постоянно оставляя между нами несколько машин. Мы, я и Берни, умеем это очень хорошо.

Прошло много-много времени, прежде чем мы покинули Долину, которая до бесконечности тянется во всех направлениях, и оказались на просторе. Небо из темно-багрового превратилось в черное, засверкали звезды.

— В Млечном Пути сто миллиардов звезд, — проговорил Берни. — А может, вдвое больше. И сто миллиардов галактик во Вселенной. Так вот спрашивается: чем мы занимаемся?

Чем мы занимаемся? Следим за злодеем, который оттузил нас бейсбольной битой, и хотим его наказать. Берни полагалось бы это знать.

Мы пересекли пустыню, темную и безлюдную, если не считать время от времени возникающих вдали городов, которые казались огоньками в корзине. Я упомянул огоньки в корзине, потому что вспомнил, как однажды Леда украшала рождественскую елку — в это время я всегда так разыгрывался, что меня выставляли за дверь, — и Берни включил в розетку шнур попробовать свернутую в корзине гирлянду. Это было в тот период, когда Берни и Леда вроде бы ладили — до того завтрака, когда она пригубила кофе и заявила: «Мне это не подходит». Сначала я подумал, что она говорит о кофе, и Берни тоже так решил.

Джокко свернул с магистрали на двухполосное шоссе, где машин было значительно меньше. Мы на почтительном расстоянии проехали за ним через один из городков-корзин с гирляндой и оказались на дороге, которая принялась петлять среди холмов. Теперь его габаритные огни то исчезали — значит, он скрывался за поворотом, — то снова возникали, когда мы его догоняли. Он перевалил через гребень и снова пропал. Когда мы добрались до вершины, грузовик «Четырех роз» успел преодолеть половину спуска и свернул на проселочную дорогу.

— Направляется на юг, — прокомментировал Берни. С высоты холма нам открылась убегающая вдаль равнина; лучи фар медленно перемещались в ночи. — Очень уж близко к границе. — В этот момент фары потухли, но грузовик продолжал двигаться, я это хорошо видел при свете звезд. — Боже! Куда он, к черту, делся? — воскликнул напарник и тут же добавил: — Кажется, я его вижу: вырубил свет и шпарит по дороге.

Мы последовали за Джокко на проселок и приблизились вплотную, так что поднимавшаяся из-под его колес пыль покрыла наше ветровое стекло и забила мне нос.

— Может, мы уже в Мексике?

Ох, Мексика! Мы вели там расследования. Дело о похищении Салазара и еще одно, с чем связано, забыл, только помню, как схарчил на задворках бара кукурузный пирог со свининой. Мои сородичи отличаются там от нас — не все, но многие. Крутые ребята — красноглазые, поджарые, задиристые. Мне пришлось участвовать в нескольких драках, и Берни тоже. Потом мексиканская ветеринарша меня зашивала, да и Берни наложила несколько швов. Она была вполне ничего и к тому же запала на напарника, что и вызвало осложнения, поскольку она забыла упомянуть, что у нее есть муж. Но он оказался шляпой, и все кончилось благополучно.

Я оглянулся и заметил в ночи пару горящих глаз, потом другую. Мои сородичи мексиканского типа? Я принюхался. Нет, здесь было нечто иное, ближе к кошкам. Большим кошкам пустыни, с которыми я однажды познакомился слишком близко. Колея становилась все незаметнее и наконец исчезла. Мы, объезжая кусты и камни, снизили скорость. Впереди резко очерченная тень вплотную приблизилась к длинной линии невысоких холмов. Я потерял ее из виду.

— Куда он едет? — спросил Берни.

Холмы были круче, чем казались на расстоянии. Существовал ли в них вообще проход? Мы петляли у подножия, видели несколько ведущих к вершине каньонов, но они были слишком узкими и каменистыми. Берни остановил машину, вынул из-под сиденья большой фонарь, и мы вышли. Напарник приложил руку к уху.

— Я его не слышу, — тихо проговорил он. Что было неудивительно. Поражало другое: я тоже ничего не слышал, кроме лая койотов вдалеке.

— Ничего не понимаю… — Напарник посветил вокруг. — Никаких ведущих наверх следов, да и слишком здесь круто для грузовика. — Мы пошли дальше, Берни поводил лучом фонаря туда и сюда. — Куда же он делся?

У меня не было ответа на этот вопрос. Но я чуял запах выхлопа грузовика — по такому следу легко идти. Он привел меня к высоким колючим кустам, за которыми склон поднимался почти вертикально. Отсюда запах поворачивал обратно на равнину.

— Он развернулся? — удивился напарник. — Как же мы его пропустили?

Я подошел к колючим кустам — кажется, они называются окотилло — и снова принюхался. Э, да они пахли бананами. Подошел Берни и посветил фонарем. Что тут разглядывать: выпирающие из земли корни, а дальше — каменная стена.