Книга 100 великих супружеских пар - Игорь Мусский

Весной 1834 года, когда Клара вернулась в Лейпциг из очередного турне, Шуман нашел ее очень повзрослевшей, серьезной, необычной. Ревность к Эрнестине была первым горем Клары, но в ее взгляде Роберт заметил «скрытый луч любви».

Возобновилась прежняя дружба, и жизнь все теснее сплетала их интересы. Вик – в центре шумановского кружка единомышленников; под именем Клары или Цилии она нередко фигурирует на страницах «Нового музыкального журнала», ей посвящаются и ею вдохновляются главные страницы сочинений Шумана…

На пути их сближения возникла неожиданная преграда: решительное сопротивление Фридриха Вика. Конечно, он заботился о будущем дочери, и ему крайне рискованным казался брак с бедным композитором, да еще с романтиком-фантазером.

Пытаясь разлучить влюбленных, Вик в январе 1836 года увозит Клару в Дрезден. Однако через друга Эрнста Беккера Шуману все-таки удается подать о себе весть. Потом происходит тайная встреча.

Клара концертировала в Дрездене, Праге, Вене. Переписка с Робертом требовала большой изобретательности и выдержки, так как отец запрещал ей запираться в своей комнате. Использовались вымышленные адреса или адреса посредников, так как Фридрих Вик мог перехватить письмо на почте.

Шуман много раз восхвалял верность Клары, стойкость ее души. Однако даже у Роберта не было уверенности, что она сумеет противостоять житейским доводам, а главное – сильной воле отца. Вспоминая время их вынужденной разлуки, Шуман писал невесте: «Я ждал, что когда-нибудь найду в газете извещение о твоей помолвке, и дрожь охватывала меня с ног до головы…»

Упорное и враждебное сопротивление Вика становилось все более очевидным. Оставался только один выход – открытый конфликт, и 16 июля 1839 года Роберт и Клара обращаются в суд.

Судебный процесс, который Вику удалось затянуть на тринадцать месяцев, приносит им новые мучительные испытания. Кларе отец предъявляет денежные требования. На заседании суда Фридрих Вик обвиняет Шумана в пьянстве и беспутной жизни. Роберт без труда опроверг эти и другие обвинения; за него охотно поручились уважаемые люди Лейпцига.

Решение апелляционного суда вступило в силу 12 августа 1840 года. Через месяц Роберт и Клара обвенчались в небольшой церкви близ Лейпцига (Шёнефельд). Клара записывает в дневнике: «Это был прекрасный день». Вскоре молодые дали первый совместный концерт, на котором Клара впервые выступила под фамилией мужа.

Лейпцигские годы супружеской жизни Шуманов в их скромной квартирке протекали в атмосфере любви, душевного и творческого содружества. «Их брак оказался благословенным, – отмечает биограф Д. Житомирский. – Шестнадцать лет они были соединены светлой, не омрачаемой изменами любовью и музыкой».

1 сентября 1841 года появляется на свет Марихен, появляется, как записывает Роберт, «между молнией и громом, ибо как раз в небе были грозовые тучи».

Уже с осени 1840 года Клара нередко записывает, что ее игра отодвигается на второй план, что каждый день без работы за инструментом означает для нее шаг назад. Об этом, естественно, думал и Роберт; так, в 1842 году, после выступления жены в лейпцигском концерте, Шуман замечает: «Она играла, как всегда, хорошо, прекрасно».

Шуман называл свою невесту «героической девушкой». Он мог бы с еще большим основанием сказать так о своей жене. Заботы о детях (за годы совместной жизни она родила восьмерых!), заботы о Роберте, часто болевшем, мнительном, впадавшем порою в депрессию, – все это ложилось на плечи Клары. Хотя композиторские доходы Шумана возросли. Чтобы покрыть возраставшие семейные нужды, выручала опять-таки Клара, которая выступала с концертами.

В Лейпциге в семье Шуманов родились две дочери: Мария, впоследствии преподававшая фортепианную игру и жившая с матерью, и Элиза, вышедшая замуж за купца и народившая большое потомство. Дети приносят в дом Шуманов нескончаемую радость. Вечерами Роберт с удовольствием играет с ними и «не может насытиться» этим общением. В письме к Мендельсону он пишет, что дети – это «величайшая милость, какая может быть нам оказана на земле».

Уже в ноябре 1841 года, менее чем через два месяца после рождения Марии, Клара дает концерты в Веймаре. В феврале следующего года вместе с Робертом она предпринимает поездку в Бремен, Гамбург и далее одна в Копенгаген.

Для Шумана поездки с женой были во многих отношениях тягостны. Они отрывали от любимой работы, кроме того, Роберту очень не нравилось, когда его принимали за рубежом лишь в качестве мужа, сопровождающего известную артистку.

Поездка в Россию в 1844 году была богатой по впечатлениям. Посетив города Прибалтики, Шуманы пробыли затем два весенних месяца в Петербурге и в Москве.

Уже во время путешествия по России Шумана мучили частые недомогания. В Лейпциге летом и осенью 1844 года его состояние заметно ухудшилось. Усиленная работа над «Сценами из «Фауста» довела это ухудшение до крайней степени. Шуман впервые испытал столь тяжелый и длительный приступ нервной болезни; его преследовал безотчетный страх, терзали слуховые галлюцинации.

Врач предписал ему полный покой и рекомендовал перемену места жительства. Супруги решили переехать в более спокойный Дрезден, где Роберт мог полностью сосредоточиться на творческой работе.

В Дрездене у Шуманов родилось четверо детей: Юлия, которая потом была замужем за итальянским ученым, графом Витторио Радикати ди Марморито, и умерла от чахотки; Эмиль; Людвиг, скончавшийся в больнице для душевнобольных, где провел три десятилетия; Фердинанд, будущий банковский служащий.

В последние годы жизни болезнь Шумана становится хронической, давая ему лишь временные передышки. Но когда периоды депрессии кончались, он переживал периоды творческого подъема.

Обстановка Дрездена все менее удовлетворяла Шумана. В сентябре 1850 года Роберт вместе с семьей переселился в Дюссельдорф, где взял на себя обязанности городского дирижера. Здесь прославленных супругов встретили торжественным концертом.

В Дюссельдорфе появились на свет: Евгения Шуман – представительница семьи, дольше всех жившая (она умерла в 1938 году в возрасте 87 лет), учительница музыки и биограф своего отца, и Феликс, который так же, как и Юлия, болел чахоткой.

10 февраля 1854 года у Шумана начался необычный по резкости приступ болезни. Более всего терзали его слуховые галлюцинации, не дававшие уснуть. Он слышал один непрерывно тянущийся звук, нередко (как он объяснял Кларе) «великолепную музыку, с такими удивительно звучащими инструментами, каких невозможно услышать на земле».

27 февраля Роберт покинул дом и под дождем, без верхней одежды направился к Рейну. Дойдя до середины моста, он бросился в воду. Шумана спас рыбак, но Роберт снова спрыгнул в реку; и снова был вытащен на берег и доставлен домой. 4 марта Шумана отвезли в частную психиатрическую клинику в Энденихе близ Бонна. Здесь Роберт провел последние месяцы своей жизни.

23 июля 1856 года Клара получила телеграмму из Эндениха, в которой сообщалось о том, что состояние Роберта критическое. Вместе с Брамсом она тут же выехала в клинику, но к мужу ее допустили лишь 27-го. Она записала: «Я видела его между семью и восемью часами вечера. Он улыбался мне и с большим усилием обнял меня, так как не мог уже управлять своими движениями; его руки обвили меня – никогда этого не забуду… Мой Роберт, вот как суждено было нам снова увидеться… Он все время много говорил, как казалось, с [невидимыми] духами… почти ничего нельзя было понять. Только один раз я поняла «моя», – наверное, хотел сказать «Клара», так как при этом приветливо смотрел на меня».