Книга На расстоянии звездопада - Георгий Ланской

– Вот как ты нас отблагодарила, – ядовито сказала Валентина. – Мы тебя в нашу редакцию, как родную… Работать научили… Да кем бы ты была, если бы не мы?

– Странное дело, – усмехнулась Ульяна. – Вот чем большего я добиваюсь, тем чаще встречаю на своем пути людей, которые считают, что я им обязана. Я в газете не милостыню просила, а работала, наравне со всеми, если вы позабыли. И потом, кажется, в свое время я всех вас благодарила довольно часто. Спасибо вам еще раз. А теперь, если вы не против, я пойду.

Она сделала шаг вперед, но Синичкина преградила дорогу.

– Тебе тут никто не рад, – бросила Валентина.

– За себя говорите. За других не надо. Всего доброго. Всех благ, счастья в личной жизни и творческих успехов. Сереженьке привет, жену хорошую и работу стабильную.

Наверное, бить в слабое место не стоило, но Ульяну уже несло. Она чувствовала, как ее охватывает восхитительная ярость, сметающая остатки здравого смысла. Сереженька, кстати, если верить Таньке, снова сидел без работы. Пару лет назад он крупно продулся в карты и, когда кредиторы стали наседать, побежал за помощью, к маме. Синичкиной пришлось продать квартиру, чтобы оплатить прихоти сына и переехать в этот домик, по соседству с Василием. Ни брат, ни Даша новым соседям не обрадовались. Сереженька, наведываясь к маме, периодически справлялся об Ульяне и все выпрашивал номер ее мобильного. Валентина на соседей смотрела волком, никогда не здоровалась и не упускала возможностей послать вдогонку Некрасовым едкое замечание, от которого, по Дашкиным словам, землю разъедало.

– Она же как королева чужих, – говорила Даша. – Плюнула и всё, кожу до костей проело. И потомка своего так же оберегает. Была бы возможность, она бы по всему городу яйца отложила, чтобы нас всех сожрали…

Отвернувшись от Валентины, Ульяна пошла прочь.

За спиной ей померещилось какое-то движение. Она обернулась именно в тот момент, когда твердый помидор с влажным чмоком врезался ей в скулу, разлетевшись влажными красными брызгами. Удар был настолько силен, что Ульяне показалось, что голова оторвалась и полетела прочь, кувыркаясь и подпрыгивая на кочках. Неуклюже переступив, Ульяна взмахнула руками и завалилась в поросли крапивы.

– Кушай, не обляпайся! – расхохоталась Синичкина. – А если мало будет, заходи!

Ульяна потрясла головой и охнула, прижимая пальцы к забрызганной горячим помидорным соком коже. Рядом хлопнула калитка, залаял пес. К Ульяне уже бежала Даша, теряя на ходу шлепанцы. Ульяна почувствовала, как от обиды запекло в носу, а на глаза навернулись слезы. Губы предательски задрожали, но она сдержалась и только зашипела от боли в разбитой до крови коленке.

– Вы что делаете? – крикнула Дарья, подлетая к соседке. – Совсем уже?.. Уля, вставай… ой, у тебя кровь. Пойдем, я тебе перевяжу… Валентина, вы в своем уме вообще? Я вот в ментуру позвоню, вам точно мало не покажется.

– Да звони ты куда хочешь! – рассердилась Синичкина. – Хоть в ментуру, хоть президенту, хоть Господу Богу, если у тебя, конечно, связь с ним есть.

Она махнула рукой и скрылась во дворе, прихватив помойное ведро. Привязанная внутри черно-белая собачонка поприветствовала ее визгливым поскуливанием.

– Придурочная, – прошипела Дарья и повернулась к Ульяне. – Идти можешь? Покажи локоть? Ого! Вот послал бог соседку… Чего ты ей такое сказала, что она так взъелась?

– Ничего, – поморщилась Ульяна. – Здоровья пожелала и процветания.

– Представляю, что было бы, если б ты ей пожелала сдохнуть, – фыркнула Дарья.

Дом брата, добротный, обложенный красным кирпичом, с высокими потолками и даже нелепой круглой башенкой, в которой помещалась сауна, внутри еще нуждался в отделке. Вдоль стен были навалены мешки с сухой штукатуркой, металлические профили, банки с краской, но общая задумка декора и планировки уже ощущалась в ярких, явно пробных мазках краски на серых стенах. Разрушительное влияние двоих детей уже коснулось комнат. В кухне, на черновой штукатурке стены, мелом были нарисованы картинки. Пока Даша смазывала ногу Ульяны зеленкой, она разглядывала эту наскальную живопись с интересом.

Справа, довольно высоко был нарисован робот-трансформер, слегка косоватый, заваливающийся набок. Рядом с ним машина, из которой в трансформера палил из автомата бандит с крупной головой. Слева, довольно низко, был изображен полосатый кот, цветочек, размером с пальму и летящая в небесах фиолетовая птица, в раскрытом клюве которой почему-то виднелись зубы.

– Дети стараются, – пояснила Даша, проследив за взглядом Ульяны. – Там Вовка, тут Катька. Два дня шли дожди, из дома не выйти, свет вырубили, а еще интернет отключили. Ну, они от скуки полдома изрисовали.

– И где они сейчас? – поинтересовалась Ульяна без особого энтузиазма.

Ладить с детьми она никогда не умела и не особенно понимала, как это: играть, рассказывать сказки. Все это казалось Ульяне глупым. Она сама с детства научилась себя развлекать и в няньках не нуждалась.

– Да носятся где-то. Всё, первая помощь оказана, пойдем чай пить. Или ты голодная? – спросила Даша и торопливо заглянула в холодильник.

– Я голодный! – крикнул из гостиной Вася. – Брат Митька помирает, ухи просит…

– Ну, так вставай, – ответила Даша. – Что тебе, в постель подавать?

– Подавать! – крикнул он. Даша и ухом не повела. Ульяна бросила в его сторону рассерженный взгляд, а потом, не выдержав, спросила:

– Какого хрена вы оставили мать с этими упырихами?

Даша брякнула кастрюлей, но ничего не сказала, а Василий лениво протянул, подвывая на гласных:

– Уйди, старуха, я в печали.

– Вась, я серьезно. Оторви уже задницу от дивана и объясни, что происходит?

Василий, страдая с похмелья, отлеживался в гостиной на диване. Морщась и пошатываясь, распространяя по кухне сивушный перегар, он, наконец, вышел из гостиной, сел за стол, прислонив многострадальную голову виском к холодному боку холодильника. На Ульяну он посмотрел с отвращением, впрочем, в его состоянии отвращение вызывал любой предмет, на который падал взгляд.

Она не сводила с брата глаз и, кажется, даже не моргала. Василий скорчил рожу и отвернулся.

– У, вытаращила зенки, змеища… Что происходит? – раздраженно протянул он. – Да ничего не происходит. Танюся набрала кредитов и пустила квартиру по ветру. Пришли судебные исполнители и выкинули ее вон. Она долго грозила им кулаками, а потом пошла к матери, поплакала и попросилась пожить пару дней. До сих пор вот живет…

– А ты куда смотрел?

– А куда я должен был смотреть? Я ей, в конце концов, не нянька. Бабе уже четвертый десяток, пора свою голову включать. А своей нет, пусть мужика заведет, не из алкашей.

Даша поставила перед ним тарелку с борщом, после чего мягко провела рукой по его волосам. Василий скривился, набрал полную ложку и, осторожно понюхав, сунул в рот. Горло дернулось. Он зажмурился, проверяя, не пойдет ли супчик назад, но, видимо, еда пошла впрок. Придвинув тарелку ближе, он стал жадно хлебать, не обращая внимания на жену и сестру.