Книга Очищение убийством - Питер Тримейн

— Если мы работаем вместе, сестра, ты воистину не должна утаивать от меня сведения.

Фидельма рассердилась было, но вдруг поняла, что Эадульф прав. Она не сообщила ему о решении Этайн отказаться от должности ради замужества. Она даже не считала это важным, да и теперь не была уверена в том, что это что-то значит. Она тихонько вздохнула.

— Прошу прощения. Я не была уверена, что решение Этайн оставить службу — важный факт. Этайн сказала мне об этом в ночь перед своей смертью.

— За кого она собиралась замуж?

— Полагаю, это кто-то, с кем она встретилась в Ирландии. Она намеревалась вернуться в Кильдар и отказаться от должности. Тогда я думала, что она продолжит преподавать в совместной обители, как делала то раньше в Эмли.

— Но ты не знаешь, за кого она собиралась замуж?

— Она мне не сказала. Какое значение это имеет здесь, в Нортумбрии?

Эадульф закусил губу и немного помолчал.

— Мне трудно в это поверить, — сказал он неожиданно.

Фидельма подняла бровь.

— Во что именно?

— Насчет Ательнота. Говорят, человек он высокомерный; он, кажется, считает всех чужеземцев ниже себя, и он пылкий сторонник римского устава. С какой же стати ему питать страсть к настоятельнице Этайн?

Фидельма заметила без лишней скромности:

— Разве он не мужчина?

Эадульф почувствовал, что краснеет.

— Конечно. Но даже если так…

— Этайн была очень красивой женщиной, — развивала свою мысль Фидельма. — Разумеется, я тебя понимаю. Но иногда противоположности влечет друг к другу.

— Это так, — согласился Эадульф. — Ты знала сестру Гвид какое-то время. Можно ли доверять ей, она наблюдательна? Не могла ли она неверно истолковать слова Этайн или это дело с Ательнотом?

— Она девушка странная. Из тех, что склонны угождать вышестоящим. Однако хоть тело у нее и неуклюжее, но ум весьма даже гибок. И в мелочах она дотошна. Полагаю, мы можем доверять ее словам.

— В таком случае следующим мы, очевидно, должны повидать Ательнота, — предложил Эадульф.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Сестра Ательсвит вернулась с сообщением, что Ательнот занят в храме, участвует в дебатах, и она не может потревожить его, не помешав всему синоду. Фидельма и Эадульф решили сами отправиться в храм и послушать диспут. Для того они и приехали в Стренескальк, но еще не слышали ни одной речи, произнесенной на синоде. Очевидно, вместо настоятельницы Этайн со стороны церкви Колумбы диспут открыл сам епископ Колман с коротким обзором учения монахов Ионы. То была блестящая сжатая речь, но без ораторского красноречия или ухищрений. Вилфрид ответил коротко и саркастично, и одержал победу над чистосердечным и прямолинейным противником.

Фидельма и Эадульф стояли в задней части храма рядом с боковой дверью позади скамей колумбианцев, задыхаясь от удушающего запаха тлеющих благовоний.

Когда они вошли, со своего места поднялся высокий угловатый человек, которого монахиня, стоявшая рядом с Фидельмой, назвала епископом Кеддом, истинным учеником Айдана. Монахиня шепнула, что Кедд только что вернулся из земель восточных саксов, где побывал с миссией, а на синоде служит переводчиком с языка саксов на ирландский или с ирландского на язык саксов, коль в том будет нужда. Кедд был старшим из четырех братьев, которые были обращены Айданом, а теперь возглавляли церковь Колумбы в Нортумбрии. Хад, второй брат, был епископом в Ластингеме, а их братья Каэлин и Кюнебилл также присутствовали на соборе. Хад, добавила сестра, учился в Ирландии.

— Немало было размышлений касательно даты празднования Пасхи, — говорил Кедд. — Наша милостивая королева Энфледа празднует в соответствии с римским обычаем. Наш добрый король Освиу следует учению Колумбы. Кто прав и кто не прав? Может случиться так, что король уже завершил пост и празднует пасхальную субботу, в то время как королева и ее приближенные все еще постятся. С подобным положением здравомыслящий человек не может мириться.

— Верно, — выкрикнул задиристый Вилфрид, не потрудившись встать с места. — Положение будет исправлено, когда вы признаете ошибку в вашем исчислении Пасхи.

— Исчисление принято Анатолием, ученейшим из ученых мужей церкви, — ответствовал Кедд, и на его пергаментном исхудалом лице, на скулах, появились ярко-розовые пятна.

— Анатолий из Лаодикии? Вздор! — Вилфрид вскочил на ноги, призывно простерши руки к своим проримским братьям. — Я не сомневаюсь, что ваши календарные исчисления выдуманы бриттами не более двух веков назад. Римские же исчисления были тщательно проведены Виктором Аквитанским.

— Виктор! — Загорелый человек, едва ли старше тридцати лет, вскочил со скамьи колумбианцев. Светловолосый, лицо напряженное. — Все знают, что эти исчисления ошибочны.

Осведомленная сестра пригнулась к Фидельме.

— Это Кутберт из Мелроуза. Он там настоятелем с тех пор, как умер блаженный брат Бойзил. Он из наших лучших ораторов.

— Ошибочны? — рассмеялся Вилфрид. — Объясни ошибку.

— Мы твердо придерживаемся исчислений, принятых на соборе в Арле и более ранней богослужебной практикой, — отвечал Кутберт. — Ошибается именно Рим. Рим порвал с изначальным датированием Пасхи, признав эти новые исчисления, принятые Виктором. Этот Виктор Аквитанский просто сделал несколько поправок во времена Папы Гилария. Он даже не проделал полных вычислений.

— Воистину, — со страстью вскричала сухопарая настоятельница Аббе из Колдингема, сестра Освиу. — И разве не было других поправок, предложенных Дионисием Экзигием во время понтификата Феликса Третьего? Изначальные правила вычисления Пасхи, принятые в Арле, были искажены Римом несколько раз за последние три сотни лет. Мы держимся изначальных правил, принятых в Арле.

— Это ложь перед Господом! — раздраженно бросил Агильберт, франкский епископ.

Послышался шум, пока почтенный Кедд не показал, что желает опять говорить.

— Братия, нам должно здесь выказывать друг другу благожелательность. Те же, кто выступают против церкви Колумбы, делают это, разумеется, по незнанию. После собора в Арле христианский мир признал, что наш календарь на памятные праздничные дни должен быть основан на календаре той страны, в которой Христос родился и возмужал. А это значит, все согласились, что исходить следует из календаря иудейского, по коему Пейсех, во время которого Спаситель был распят, приходится на месяц Нисан. Это был седьмой, весенний месяц иудейского календаря, который соответствует нашему марту и апрелю.

Посему и называем мы наш праздник Пасхой от еврейского «Пейсах», то бишь Пасхальный Агнец. Разве Павел в Послании Коринфянам не говорит о Христе как о Пасхальном Агнце — жертве, ибо всем известно, что он был казнен во время этого праздника, а по древнему исчислению Пейсах приходился на четырнадцатый день Нисана. Пользуясь этим исчислением, мы празднуем Пасху в день воскресный между четырнадцатым и двадцатым днем после первого полнолуния, следующего за весенним равноденствием.