Книга Остров моих сновидений - Карен ван дер Зее

И вот теперь еще одно сообщение от него: «Я прочел это в газете, ты, наверно, уже знаешь». Нет, не знает. Сэма нет уже два дня, она практически ничем не занимается, кроме работы. Спит в отеле, но нет времени читать американские газеты, хотя их каждый день и доставляют в номер.

Ким читала и перечитывала сообщение, пораженная, онемевшая: на Сэма подали в суд. Некая женщина утверждала, что он отец ее нерожденного ребенка.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Несколько дней Ким размышляла над этой историей. Почему Сэм ничего не сказал ей? Потому что это правда и он опасался ее реакции? Вместо того чтобы просто рассказать ей обо всем, окружил себя холодной, непробиваемой стеной. Представить только, что подобное унижение может сделать с человеком!

Эту дрянную историю она прочитала в газете. Какая-то женщина один раз оставалась на ночь в его квартире в Сантьяго. У нее есть свидетели, способные это подтвердить. Все эти грязные детали… Ким с отвращением отбросила газету. Услышать бы всю правду от Сэма, а не прочитать в газете гнусное изложение очередной сенсации.

Трудно представить, чтобы Сэм — она все-таки знает его — попал в такую переделку. Респектабельный, состоятельный бизнесмен, электронный барон, как его называли, воспользовался наивностью молоденькой секретарши — затащил ее в постель после приема в собственном доме, да еще намеренно напоил. Секретарше все же двадцать четыре года — так ли уж она наивна?

Черт побери Сэма — почему он сразу все не рассказал?

Ник взял на себя нелегкую задачу немного отвлечь ее и развеселить. Ким согласилась: Ник — отличная компания, чтобы развеяться.

Однажды они пошли вдвоем посмотреть на огромный Боробудур, старинный буддийский храм, одно из десяти чудес света; преодолели несколько сот ступеней к самой вершине. Ник фотографировал Ким, все время щелкая фотоаппаратом.

В отель вернулись порядком выдохшиеся и сразу упали на диван, не в силах сделать еще хоть шаг.

Голод заставил Ника подняться и заказать обед из ресторана отеля. Он заплатил наличными, не позволив Ким разделить с ним затраты или записать их на счет. Когда с едой было покончено, Ник неохотно поднялся.

— Я, пожалуй, пойду. — Он улыбнулся ей, синие глаза потеплели. — Сегодня был потрясающий день, Ким. Я так рад, что ты пошла со мной.

— Я тоже. — Она подавила зевок, потом рассмеялась. — Извини, Ник.

— Иди-ка ты спать, Ким. Поговорим завтра. — Ник направился к двери.

Но дойти до двери он не успел — она открылась, и появился Сэм — его высокая фигура заполнила дверной проем, — в джинсах, рубашке «поло» чемоданом и ноутбуком; очевидно, вернулся раньше времени.

Несмотря ни на что, все существо Ким рванулось к нему: он излучал мужскую привлекательность и сексапильность. Сердце ее забилось сильнее, дыхание на миг замерло; все чувства обострились до предела, она забыла об усталости. Ким впитывала взгляд темных вопрошающих глаз; видела каждую морщинку на лице, контур широких плеч, мускулистые ноги, обтянутые джинсами. За один короткий миг она почувствовала, как ее омывает волна тепла и отчаянной жажды любви, понимания, чуда…

Сэм остановился у двери, глядя то на Ника, то на Ким; лицо словно окаменело; глаза темные и холодные, как пещеры.

— Добрый вечер! — вежливо поздоровался Ник.

Сэм стиснул зубы.

— Что, черт побери, вы здесь делаете?

— Составляю компанию вашей жене, — спокойно ответил Ник. Голос его звучал совершенно нейтрально, как будто он объявил, что пришел починить раковину.

— Убирайтесь вон из моего номера! — произнес Сэм, четко выговаривая каждое слово; темное безумие слышалось в его голосе.

Ник лишь склонил голову.

— Я как раз собирался уходить. — Его, кажется, не оскорбила грубость Сэма. — Доброй ночи, Ким. — Ник прошел через открытую дверь мимо Сэма и тихо прикрыл ее за собой. Как и Сэм, Ник никогда не хлопал дверью.

Ким встала и поставила пустые чашки из-под кофе на столик — надо сделать что-то, чтобы сдержать клокотавшую в ней ярость; руки ее дрожали. Возмутительно — Сэм пусть на минуту, но заставил ее чувствовать себя почти виноватой, как будто ей есть в чем оправдываться. Как будто он застал их с Ником обнаженными, во время сексуальных упражнений на диване. Это смешно, ей не в чем себя винить; даже если бы и так, ему-то что за дело?

— Ты не имеешь права так обращаться с моими друзьями! — заявила она, стараясь говорить как можно спокойнее, но слыша, как голос ее дрожит. — Это просто неслыханно и совершенно необоснованно!

— Это с твоей стороны неслыханно развлекать мужчин в моем номере, пока я в отъезде.

Ким рассмеялась — не смогла удержаться.

— Что в этом смешного? — грозно проговорил Сэм.

— Ой, брось! Ты словно из викторианской эпохи. Придется тебе напомнить, что мы с тобой живем в одном номере, а это, между прочим, даже более неприлично — разумеется, с точки зрения викторианской морали.

— Я не хочу, чтобы в этом номере появлялись другие мужчины! — отрезал он. — Эта фраза тебе больше подходит?

— Нет! — в том же тоне возразила Ким. — Не подходит! Я здесь живу. Куда еще мне приглашать своих друзей?

Его глаза сузились, челюсти сжались.

— Он тебе не друг. Разве я похож на идиота? Этот тип в тебя влюблен. Если хочешь продолжать с ним роман, делай это где-нибудь в другом месте! — И Сэм прошел мимо нее в спальню, прежде чем Ким успела сказать хоть слово, и захлопнул за собой дверь.

Руки Ким сами собой сжались в кулаки, кровь бросилась в лицо.

— Я ненавижу тебя! — прошептала она закрытой двери; злые слезы жгли ей глаза.

Повинуясь неведомому порыву, Ким подошла к двери и распахнула ее настежь, моргая, чтобы смахнуть слезы с ресниц. Сэм стоял, склонившись над чемоданом, и что-то искал; он поднял голову — брови сошлись на переносице при виде ее внезапного вторжения.

— Послушай, — четко произнесла она, расставив ноги и положив руки на бедра. — Я знаю, ты в большой беде. И потратил бог знает сколько времени, пытаясь из нее выбраться. Но ты не вправе срывать злость на мне или на моих друзьях! — Ким резко повернулась и, хлопнув дверью, вылетела из комнаты. Как ни странно, ей стало намного легче.

Но облегчение длилось недолго. Много часов она проворочалась в постели, мысли блуждали по замкнутому кругу. То и дело в отчаянии поглядывала она на часы: час ночи, два, два часа сорок минут… Через закрытую дверь до нее доносились тихие шумы из гостиной; лежа неподвижно, она слушала. Сэм не спит — бродит по гостиной, меряя ее шагами…

Ким выбралась из постели, набросила кимоно и открыла дверь спальни, не совсем осознавая, что ею движет. Скорее всего какая-то болезненная необходимость поговорить с ним, узнать правду, понять, что происходит у него в голове.