Книга Десятая заповедь - Валерий Фурса

На сообщение в местной газете чуть ли не все городские рыболовы отозвались. Не смутило их даже то, что открытие рыболовли было назначено на двенадцать часов. Все хорошо знали, что рыбы в пруду много, что ее постоянно подкармливают и что воду из пруда со времени его зарыбления, а прошло уже два года, не спускали и рыбу из него не вылавливали. Кроме того, для настоящего рыболова всегда заманчиво испытать свою удачу на новом для него водоеме, именно там, где еще ни разу поплавки свои не купал. Ведь каждый раз это — как впервые…

Василий тогда Нептуном нарядился. Богом и царем всех земных вод. В руках у него был тризуб. Долгая зеленая борода достигала до самого пояса. На голове красовалась настоящая царская корона, которая благородным «золотом» и разноцветными драгоценными «камнями» призывно блестела под лучами жаркого августовского солнца. Мальчишки из Петькиной бригады были его свитой.

Какой удивленной была толпа на берегу, когда ровно в двенадцать часов, прямо из воды начало выходить это водяное воинство. Даже детские крики на какую-то минуту стихли. Те, что поменьше, вообще за мамины юбки попрятались. Таким неожиданным для всех присутствующих стал выход к ним морского царя и его свиты. Ведь о нем все знали только из книг и фильмов. А тут — вот он, живой Нептун-Посейдон. Живой и настоящий. Да еще и с тризубом…

— А почему это вы все притихли? Или вам доброго слова для морского царя жалко? — и ударил тризубом по воде, показывая всем свою власть над нею. — Может, мне искупать вас всех, чтобы вы Нептуна знали и уважали? Или дождь грозовой на вас наслать?…

— Ты, Васька, это… — чуть попятился городской голова, прибывший на праздник только для того, чтобы придать ему более культурное направление. — Мы, это, не на экваторе, чтобы водой людей обливать. Да и пруд твой — не океан. И даже не море.

— Не океан. И не море, конечно. — Согласился с ним морской царь. — Только не забывайте, что все земные воды под моей властью пребывают. И моря с океанами, и реки с озерами, и ручейки с колодцами. Даже многочисленные болота тоже мои. Хотя вода в них — вроде, как и не вода. Что же касается экватора, то тут вы ошибаетесь. Именно сегодня мы свой собственный экватор переходим. На этом пруду рыбалку разрешаем. А все другие будем к облову готовить. Так чем это не экватор?

— А вы чего стали? — уже к своей свите. — А ну-ка, Ивана Никитовича первым в воду затащить!

Со страшным криком морские чертенята начали выскакивать на берег.

Но городской голова почему-то шутку не понял. Сбежал с пруда, только его и видели. Хорошо, хоть заместитель его не из пугливых оказался. Быстро раздевшись, он сам к Петькиной команде направился. За ним и другие долго упрашивать себя не стали. Лето ведь на дворе! Вода в пруду тепленькая. Так почему бы и не покупаться? Ведь не раз и не дважды уже это делали. Купаться в пруду разрешалось всем. Собственники просили только с мылом в воду не заходить. Ведь мыло, оно больше для ванны или для бани. Но никак не для пруда, где рыба живет. Вредит мыло рыбе. Зачем же природе наперекор идти?

Праздник тогда получился на славу. Рыбаки даже об удочках своих забыли. Да и куда им было спешить? До вечера еще далеко. Так почему бы и не потешиться в таком хорошем обществе? И песни все вместе пели, и уху наваристую ели. Даже Иван Никитович вернулся. Наверное, кто-то по мобильному телефону позвонил ему. Он даже извинения у Василия тогда попросил. Ведь думал, что и вправду его в одежде в воду затащат, да хорошенько вымочат.

Рыбаки тоже остались довольными. Рыбы наловили, кто сколько сумел. На таких, кто бы на тачке рыбу домой вез, и не было. То ли карпы местные шума испугались, то ли сами рыбаки не слишком-то старались обловиться, но чемпион поймал всего десяток карпиков общим весом не более пяти килограмм. За победу в соревновании рекордсмен получил приз — три отличные телескопические удочки. Таких у него никогда и не было. Лещиновыми рыбу ловил. Серебряный и бронзовый призеры тоже удочки получили, две и одну. Но самым главным было то, что каждый из участников праздника получил массу приятных впечатлений и целую кучу удовольствия. Еще и домой хорошую рыбу понес.

Иван Никитович уже под вечер попробовал взять инициативу в свои руки, пытаясь высказать друзьям благодарность и за пруды, и за чудесный праздник. А также за предоставленную горожанам чудесную возможность для отдыха.

А Николай тогда только отмахнулся.

— Да что вы, Никитович? Мы ведь не бусурманы какие-то, от которых ни слова, ни дела доброго не дождешься. Мы ведь тоже в этом городе живем. Потому и должны для нашего общего дома добро делать. Если каждый из нас хотя бы на крошку этого добра для города сделает, то это будет настоящим чудом.

Не Цицерон, конечно, Николай, а сказал хорошо.

А Василий только улыбнулся на те слова, влюбленным взглядом обводя воплощенную в жизнь мечту.

Тогда всем обществом решили, как проводить рыбалку на пруду. Василий с Николаем обязались и в дальнейшем подкармливать рыбу, а рыбаки согласились платить по пять гривен за право рыбачить. Для пенсионеров была установлена льгота — по две гривны за рыболовлю. Можно было приобрести и сезонный билет. По 50 гривен с работающего человека и 25 гривен — с пенсионера. Собранные за рыболовлю средства собственники пообещали использовать исключительно для зарыбления этого же пруда.

При этом было обусловлено, что рыбачить будут только в выходные дни — в субботу и в воскресение. А норма вылова на каждого рыболова не должна превышать три килограмма. Чтобы всю рыбу сразу не выловить. Чтобы и в будущем было где душу отвести и хорошенькими карпиками и карасями потешиться. А многие рыболовы пообещали тоже рыбу в пруд привозить. Чтобы и линьки в нем водились, и лещи, и окуни с плотвой.

Глава 18

В область Николай решил съездить сам. Не святые горшки лепят. И обжигают их тоже не они. Да и ребят от дела отрывать не хотелось. Ведь и не помогут ничем. Слишком уж они горячие. Разве что навредить могут. Неужели он сам не сможет узнать, в самом ли деле его земляк вечером, накануне трагедии, был дома? Если действительно был, то и крыться с тем нечего.

Николаю почему-то никак не верилось в то, что этот невзрачный человечек действительно был причастен к преступлению. Хотя и симпатий особенных никогда к нему не испытывал. Просто, привык верить в людей. В их порядочность. Хотя, иногда и обманывался. Только откровенным врунам не верил. Вернее — не доверял. И всегда старался с такими никаких дел не иметь.

Почему не верил в возможность некоторых из людей творить зло? Не верил — и все! Потому что сам никогда против других ничего плохого не замышлял. Может, это от собственной самоуверенности? Ведь мы, чуть ли не все, особенно в наши молодые годы, считаем себя достаточно разумными и разбирающимися в людях. Ох, уж эта самоуверенность! Как часто нам приходится разочаровываться в тех или иных вещах. А особенно — в людях. Только со временем и с накопленным опытом убеждаемся в том, что наши представления о сущности того или иного человека настолько могут не соответствовать действительности. Хорошо еще, если такой человек не достаточно близок к тебе. Но ведь бывает и так, что даже в близких друзьях разочаровываешься. Что уж тут говорить о земляке, которого никогда хорошо не знал и которого уже давненько не видел?…