Книга Разрушь преисподнюю! - Валерий Вайнин

Леня в ярости ускорил шаг, потянув ее за собой.

– Ну нет, я выясню с ним отношения!

– Лень, брось.

– Хоть брось, хоть подними!

Ребята ворвались в подъезд, протаранили бдительную консьержку и поднялись в лифте.

– Уймись, – шепнула Гуля.

– Не сейчас! – Открыв дверь своим ключом, Леня впихнул подругу в прихожую. – Конфликт поколений созрел!

Едва они стащили с себя куртки, к ним выпорхнула Анна Кирилловна.

– Отлично! Как раз обедать садимся. Нагулялись?

– По самую катушку, – буркнул Леня.

– Ну и чудненько! – ворковала матушка, следуя за ребятами в комнату. – Мойте руки. Забыла, кстати, спросить: как У вас там со стенгазетой? Заметку написали?

Леня проворчал:

– Зачем? На меня юный гений работает.

Мать уставилась на него в недоумении.

– Какой еще гений?

– Помесь Пушкина с Бродским. Где папа? – Не дожидаясь ответа, Леня ринулся к кабинету отца.

Дверь на сей раз была прикрыта плотно. Постучав, Леня вошел. Отец за столом листал бумаги. Он поднял взгляд на сына. Леня ернически щелкнул каблуком.

– Задание выполнено, сэр.

Борис Викторович молча на него смотрел.

Ощутив неуверенность, Леня повысил голос.

– Ты знал, что я подслушиваю, не прикидывайся! Ты знал, что я позвоню Глебу Михайловичу! Скажешь, нет?!

Борис Викторович поднялся из-за стола и встал перед сыном, заложив руки за спину.

– Умнеешь, чувак, – произнес он невозмутимо.

Леня пробормотал, краснея:

– Ну и зачем был этот балаган? Все равно ведь…

– Только я не понял, – перебил отец, – что, собственно, ты мог подслушать?

Леня заикнулся было, но осекся и ответил:

– Ничего.

Отец удовлетворенно кивнул, затем уточнил:

– Кому, говоришь, ты звонил?

Губы сына дрогнули в улыбке.

– Никому.

Борис Викторович вновь кивнул.

– Тогда выясни у мамы насчет обеда.

– Да, сэр! – Леня вышел из отцовского кабинета вовсе не в том настроении, с каким вошел.

8

Девятилетний Саша Колесников – «помесь Пушкина с Бродским» – грыз шариковую авторучку. Лежащий перед ним тетрадный лист в клетку заполнен был исчерканными стихотворными столбцами… Вихры на Сашиной макушке задорно топорщились, однако на лице мальчика застыла отрешенность. Записав строку школьным своим почерком, он тотчас ее вымарывал и продолжал грызть ручку.

В приоткрытую дверь проскользнула Танька с плюшевым мишкой в руках и деликатно прошептала:

– Сань, можно нам с тобой посидеть?

Брат вперил в нее невидящий взор.

– У-у?

– Можно мы с Майклом посидим с тобой?

Саша кивнул.

– Сидите. Вякнешь – пенделя дам.

Танька мотнула косичками.

– Не вякну. – И героическим усилием молчала пять минут. Затем поерзала на стуле и приблизила к лицу брата игрушечного медвежонка. – Знаешь, что Майкл сказал?

– У-у?

– Он сказал, что к нам едут Глеб и Даша.

Уронив авторучку на пол, Саша уставился на медвежонка. Стеклянные глазки Майкла выражали неподкупную честность. И в этот момент раздался звонок в дверь. Просияв, Саша кинулся открывать. Но у порога комнаты притормозил, вернулся за стол и деловито поднял с пола авторучку.

Дверь открыла бабушка, и голос Глеба произнес:

– День добрый, Варвара Львовна. Спецов по малолетним грубиянам вызывали?

– Вызывала, еще как вызывала! – затараторила бабушка. – Глеб, Даша!.. Ей-богу, вы с ума сошли! Опять столько натащили…

– Разговорчики! – донесся Дашин голос. – Чтоб все было съедено в три дня!

– Да нам за полмесяца с этим не управиться! – сетовала бабушка, и слышался шелест пакетов.

Сидя как на иголках Танька выжидательно смотрела на брата. Нахохленный Саша уткнулся в тетрадный лист. И девочка не выдержала.

– Сань, я пошла. – Соскочив со стула, она метнулась с медвежонком в прихожую, и оттуда раздался ее голосок: – Привет! А знаете, что Майкл сказал?

Саша презрительно обронил:

– Пискля.

Затем опять шелестели пакеты, и все говорили наперебой. Потом возмущенный голос бабушки заявил:

– Нет, денег я больше не возьму! Это ни в какие ворота…

– Варвара Львовна, – перебил голос Глеба, – вы просто помогаете нам уйти от налогов.

– Перестаньте меня дурить! – не унималась бабушка. – Какие налоги?! Вы даете нам столько налички…

– А вы хотите, – сурово произнес голос Даши, – чтобы наличка эта досталась коррумпированным чиновникам? Не ожидала от вас, Варвара Львовна.

– Ох, вы мне голову совсем заморочили, – сдалась бабушка. – Что с вами делать?

И Даша посоветовала:

– Подчиняясь экономической необходимости, положите деньги в комод.

Затем опять заговорили наперебой. Потом возникла пауза, дверь комнаты отворилась, и на пороге появился Глеб.

– Ага! – сказал он. – Затаился и глаз не кажет!

Из-за плеча его выглянула Даша.

– Презирает, – тряхнула она «конским хвостом». – Не желает спускаться с вершин.

Губы Саши норовили расплыться в улыбку, но мальчик с губами справился.

– Здравствуйте, – отозвался он, черкнув наугад в тетрадном листе.

Глеб и Даша переглянулись. Бабушка из-за их спин укоризненно произнесла:

– Какой ты негостеприимный. Мог бы хоть…

– Ба, я работаю! – повысил голос мальчик.

Глаза Даши насмешливо блеснули.

– Извини, что отвлекаем.

– Сладу с ним нет, – вздохнула бабушка. – Пойдемте чай пить.

– С клубничным вареньем? – уточнила Даша.

– С клубничным, с вишневым и с малиновым, – гордо объявила Варвара Львовна.

Произнеся «ах», Даша отправилась с ней на кухню накрывать на стол.

Глеб остался в дверях.

– Над чем работаешь? – полюбопытствовал он.

Вертящаяся у ног Танька тотчас отрапортовала:

– Стихи пишет для Лени и Гули. В стенгазету.