Книга Прошу руки вашей жены - Светлана Лубенец

Когда Элла Георгиевна попросила его остаться в аудитории, у Ермакова аж взмокли ладони. Неужели она заметила его знаки внимания и хочет на них откликнуться? А иначе зачем он ей нужен? Способности к языку у него неплохие, а потому хвостов нет. Впрочем, если бы и были, то что? За свои кровные немаленькие денежки, что платит за курсы, он имеет право вообще не учиться, а только приходить поглазеть на прекрасную преподавательницу.

Сначала Костя, конечно, огорчился, когда выяснилось, что вовсе не его мужское обаяние подействовало на Эллу Георгиевну, но быстро сообразил, каким образом можно получить от нее то, о чем ему давно мечталось. Конечно, она может отказаться, но это вряд ли… при ее-то проблемах. Костя сразу понял, что преподаватель Лукьянова говорит ему далеко не все, что дело гораздо серьезнее, чем она хочет это представить. Скорее всего, ее собственный муженек затеял драку, а она хочет повернуть все так, будто на Лукьянова напали. Что ж! Для него, Кости Ермакова, нет ничего невозможного! Он, можно сказать, с детства в органах. Сначала – в ЮДМ – то есть в юных друзьях милиции, потом – в средней школе милиции, потом – в высшей. Он не майор до сих пор только лишь потому, что ему плевать на звания и звездочки на погонах. Он уже давно замыслил из ментуры свалить, местечка только теплого ждал. Вот оно, кстати, пятизвездочное, уже почти у него в руках. И прекрасная женщина в них же!

В первую встречу, которая произошла два дня назад, Костя не стал говорить о деле и Элле Георгиевне рта раскрыть насчет избитого муженька не позволил. Вежливо, конечно, чтобы не обиделась и не ушла. Но правду врезал: сказал, что сначала надо проверить, что да как. Мало ли, друг другу не подойдут, тогда и о деле нечего вспоминать.

Элла Георгиевна подошла по всем статьям. Прямо-таки осуществилась великая мечта юности! Старший лейтенант дрожащими пальцами расстегивал блузочку будто бы на груди вожделенной русички Ольги Викторовны. А Ольга Викторовна… то есть Элла Георгиевна смущалась… как и должна была бы смущаться учительница перед учеником. Что там говорить, он и сам дрожал… Черт знает, от чего… Адски дрожал, когда добрался наконец до обнаженного тела вусмерть желанной женщины. То, что она не помогала ему, а лежала перед ним бревно бревном, тоже было здорово. Это означало все то же: что ей неловко перед учеником, она стыдится, но хочет его так же, как и он ее. И уж Костя постарался! На деле применил все знания, которые почерпнул из порносайтов великого Интернета. Хорошие там учителя.

Конечно, эта Эллочка так и намеревалась отлежать бревном, мол, все это делает исключительно ради мужа. Но потом уже ничего не могла с собой поделать. Костя чувствовал, как разогревалось ее тело, видел, как она сжимала зубы, чтобы не застонать от восторга, а он продолжал делать свое дело, то есть разжигать в женщине первобытную страсть. Она-то думала, что он по-быстрому удовлетворится и отпустит ее на все четыре. Не на того напала. Ему так неинтересно. Все это у него уже сто раз было. И он добился того, чего хотел. Тело преподавательницы билось у него в руках в бешеных конвульсиях. Она уже себе не принадлежала. Она принадлежала только ему!

Когда все было кончено, она не хотела поднимать на него глаза. Еще бы! Вляпалась! Хотела всего лишь перетерпеть близость с ним, как неизбежное зло, а получила удовлетворение по полной программе. Он бесцеремонно поднял ее лицо за подбородок, заглянул в глаза и сказал:

– Только не вздумай врать, что тебе не было хорошо! Тебе ведь было хорошо?

Глядя в его глаза, она не смогла сказать неправду. Она попыталась перевести разговор в другую плоскость:

– Это все равно ничего не значит, потому что…

– Это значит только то, что я – отличный любовник, разве нет? – перебил он Эллу Георгиевну, и она опять не смогла сказать «нет». Она молча высвободила лицо из тисков его пальцев и начала быстро одеваться. Ермаков ей не мешал. Пусть уходит. Она непременно придет еще раз, и уже трудно будет сказать, ради кого больше: ради мужа или же самого Кости.

Элла Георгиевна должна была прийти с минуты на минуту. Ермаков нервно ходил по квартире. Придет? Не придет? Придет? Не придет? Черт! Он готов послать к чертям собачьим пятизвездочный отель и остаться на всю жизнь старшим лейтенантом милиции, лишь бы эта женщина продолжала приходить к нему. Пусть ради мужа… Все равно. Лишь бы приходила… Хоть иногда…

От звонка в дверь Костино сердце забилось в таком бешеном темпе, как при вызове в кабинет стоматолога. У него опять вспотели ладони. Надо же, что с ним делает эта женщина… А вдруг это не она?

И все же пришла именно «эта женщина». Она вошла в коридор и теперь смотрела на него, мучительно краснея.

Красней, красней, милая! Это именно то, что ему, Косте, и хотелось бы видеть. Он подошел к Элле и положил обе руки ей на грудь. Она осторожно отвела их от себя и сказала:

– Сначала о деле. По-моему, вы в прошлый раз удостоверились, что вам все… ну… подходит…

– Эллочка, ну почему опять на «вы»? Или мы не свои люди? – фамильярно спросил он, обнял ее за плечи и повел в комнату. Плечи женщины были каменными. Ермаков чувствовал, что она борется с собой. Ей очень хотелось сбросить его руку, но она боялась таким образом навредить делу. А еще она наверняка боялась второй раз против собственной воли впасть в чувственный транс. Ничего не выйдет, красавица! Впадешь как миленькая! Или он не Костя Ермаков, великий любовник!

– Послушайте, Костя… – начала она, и в ее голосе он явственно услышал сдерживаемые слезы. – Зачем вам меня мучить? Вы же обещали помочь… я плачу? как могу… а вы…

– А я хочу, чтобы ты платила не с мукой, а с удовольствием! Разве же это плохо? – Он притянул женщину к себе и шепнул в ухо. – Разве плохо, что я не насильник? Пусть я вынудил тебя заняться со мной сексом, но пусть это будет для тебя радостью…

Элла всхлипнула и закрыла лицо руками. Это тоже понравилось старшему лейтенанту. Как же ему нравится успокаивать ее, будто маленькую девочку…

Костя ласково погладил женщину по волосам, потом по судорожно сведенным плечам, провел ладонями по ее стройному стану. Здорово… Как он и просил, она пришла в юбке… в узкой и удлиненной… чтобы не так-то просто было добраться до того, что скрывается под ней. Но он все равно доберется… И она перестанет плакать… Или не перестанет… Но слезы будут другими…

– Не надо… – всхлипывала она. – Ну… не надо… Давайте сначала поговорим… Я не могу так…

– Можешь… – интимно шептал ей Ермаков. – Ты сейчас все сможешь… Ты забудешь, что пришла по делу….

Юбка задиралась все выше и выше. Он целовал стройные уже чуть загорелые ноги Эллы с узкими щиколотками, поднимаясь все выше и выше. Вот она уже не так громко всхлипывает… вот уже и не всхлипывает вовсе. Вот ее тело содрогнулось, но вовсе не от того, что она опять вспомнила о муже. Через пару минут она вообще ни о чем не сможет думать. Ага… Ее руки вцепились в его волосы! Да на здоровье! Ему не больно… ему приятно… А уж ей-то как приятно… Ей фантастически хорошо. Она уже не может себя контролировать. Эллочке, конечно, не хотелось этого, но ее тело уже само льнет к его губам. А ему только этого и надо. Ай да женщина! Да в ней же дремлет сумасшедшая страсть! Бешеные инстинкты! Видать, мужик-то у нее хреновый! Небось и не догадывается, на что его женщина способна!