Книга Безымянное семейство - Жюль Верн

— Все тут, все скрыто под стволами и между бревными! Припрятано как следует, можете мне поверить! — добавил Луи Лакас, доставая огниво, чтобы разжечь трубку.

— Досмотрщики были?

— Да, в Вершере. Эти ищейки шарили повсюду целых полчаса. И ничего не заметили. Тут все закрыто прямо как в сундыке.

Лакас Луи произнес на свой манер слова «в сундыке» и «бревными», — такое произношение все еще встречается в некоторых провинциях Франции.

— Сколько? — спросил Жан.

— Двести винтовок.

— А сабель?

— Двести пятьдесят.

— Откуда они?

— Из Вермонта. Наши друзья американцы здорово потрудились, и стоило это нам недорого. Только у них были сложности с доставкой груза до форта Онтарио, где мы его и загрузили. Теперь-то все в порядке.

— А как с припасами?

— Три бочки пороха и несколько тысяч пуль. Если каждая прикончит красномундирника, в Канаде их не останется ни одного. Так что «пожиратели лягушек», как нас называют англосаксонцы, слопают их самих!

— А теперь скажи, — спросил Жан, — тебе известно, для каких приходов предназначены эти боеприпасы и оружие?

— Разумеется, — ответил хозяин плота. — И ничего не бойтесь! Никакой опасности, что нас накроют, нет. Ночью, во время самого большого отлива я брошу якорь, а с берега подплывут лодки и прихватят каждая свою долю. Только я не буду спускаться ниже Квебека. Там я должен перегрузить всю древесину на борг «Моравиана», отбывающего в Гамбург.

— Хорошо, — ответил Жан. — Ты сдашь все ружья до единого и весь порох до последней бочки до Квебека.

— Вот так дело пойдет!

— Скажи мне, Луи Лакас, а ты уверен в людях, что плывут с тобой?

— Как в себе самом! Они все — истинные Жан-Батисты[144], и когда дело дойдет до вооруженной схватки, вряд ли останутся взади.

Луи Лакас говорил «взади» вместо «позади», вероятно, потому что говорят «впереди», а не «попереди».

Тут Жан протянул ему несколько пиастров, которые славный сплавщик, не считая, опустил в карман своей просторной робы.

Затем последовало крепкое рукопожатие, и Жан снова очутился на борту «Шамплена», который пошел в сторону левого берега. А плот продолжил свой путь вниз по реке, и было слышно, как Луи Лакас опять запел своим зычным голосом:

У светла ручеечка

Хотелысь отдыхнуть!

Час спустя начался прилив, к тому же поднялся ветер. «Шамплен» поплыл между многочисленными островками, образующими границу озера Петра, и, обогнув одно за другим побережья графств Жюльет и Ришелье, расположенных друг против друга, стал делать остановки в прибрежных деревнях графства Монкальм и графства Вершер, женщины которого в конце XVII столетия так отличились храбростью при защите форта, когда его атаковали дикари.

Во время стоянок Жан посетил предводителей сторонников реформ и смог лично ознакомиться с умонастроениями жителей. С ним неоднократно заговаривали о Жане Безымянном, за голову которого было назначено вознаграждение. Где он сейчас? Появится ли, когда начнется битва? Патриоты рассчитывали на него. Несмотря на постановление генерал-губернатора, он может не опасаться появиться в графстве хоть на час, хоть на день — здесь перед ним будут открыты все двери!

Жан был глубоко тронут таким проявлением преданности, граничащей с самопожертвованием. Да! Канадское население ожидало его как Мессию[145]. Но Жан ограничивался ответом:

— Я не знаю, где скрывается Жан Безымянный, однако, когда придет время, он будет там, где ему следует быть!

В ночь с 26 на 27 сентября, к полуночи, «Шамплен» достиг южного ответвления реки Св. Лаврентия, которое отделяет остров Монреаль от южного берега.

Путешествие близилось к концу. Через несколько дней братья Арше снимут с баркаса снасти на весь зимний период, надолго прерывающий речное судоходство. Затем они с Жаном вернутся в графство Лапрери, на ферму «Шипоган», куда на свадебное торжество соберется вся семья фермера.

Рукав реки Св. Лаврентия между островом Монреаль и правым берегом образует стремнины, которые можно считать одной из достопримечательностей страны. В этом месте образовалось нечто вроде озера, похожего на озеро Св. Петра, где «Шамплен» повстречался с «клетью» сплавщика Луи Лакаса. Его называют порогом Св. Людовика, он расположен напротив Лашина, небольшого селения, построенного выше Монреаля; эта дачная местность — излюбленное место отдыха монреальцев. Здесь образовалось как бы бурное море, куда изливаются воды одного из притоков — Утауэ. Густые леса все еще стоят плотной стеной на правом берегу вокруг деревни Каухнавага, где небольшая церквушка обращенных в христианство ирокезов показывает из зеленой чащи свой скромный шпиль.

В этой части реки Св. Лаврентия подъем вверх по течению труден, но и спуск таит в себе опасность: он может оказаться чересчур стремительным, а это нежелательно, так как достаточно одного неловкого движения шестом, чтобы бросить судно в стремнину. Но судовладельцы, привыкшие к опасным проходам, особенно рыбаки, приплывающие сюда за богатейшим уловом бешенки, весьма искусно маневрируют в этих бурливых водах. Если идти вдоль крутого южного берега бечевою, то вполне возможно добраться до Лапрери — административного центра одноименного графства, где «Шамплен» вставал обыкновенно на зимнюю стоянку.

К середине дня баркас находился немного ниже местечка Лашин[146]. Откуда появилось здесь название громадной азиатской империи? Оказывается, от первопроходцев реки Св. Лаврентия: дойдя до территорий, соседствующих со Страной Великих озер, они решили, что находятся на побережье Тихого океана и, следовательно, недалеко от Поднебесной империи.

Итак, хозяин «Шамплена» маневрировал, чтобы подвести баркас к правому берегу реки: он достиг его к пяти часам вечера примерно в том месте, где проходит граница между графством Монреаль и графством Лапрери.

Тут Жан сказал ему:

— Я сойду на берег, Пьер.

— Ты не пойдешь с нами до Лапрери? — удивленно спросил Пьер Арше.

— Нет. Мне необходимо побывать в приходе Шамбли, и если я высажусь в Каухнаваге, то потрачу меньше времени, чтобы добраться туда.

— Это очень рискованно, — заметил Пьер. — Ты пойдешь один... Зачем тебе покидать нас, Жан? Останься еще на два дня, и после того, как мы расснастим «Шамплен», отправимся туда все вместе.

— Не могу, — ответил Жан. — Мне надо быть в Шамбли сегодня ночью.