Книга Каллаген - Луис Ламур

Каллаген достал из блокгауза карту и склонился над нею. Карта была нарисована от руки, но все объекты на ней были размещены как положено. Точками нанесена правительственная дорога, ведущая на восток. Она пересекала долину, проходила через Кедровый каньон и исчезла в Мид-Хиллс. За ними лежал правительственный шурф и Рок-Спрингс. Согласно данным, дальше простиралась долина, усеянная деревьями джошуа, а за ней на скалистой возвышенности находился форт Пиут — или Па-Ют, как его было принято называть в пустыне.

Он мысленно сопоставил копию карты Эллисона и той, что лежала перед ним теперь: изображенное на них явно не совпадало.

Кто бы ни был тот человек, кто делал карту Эллисона, он указал на ней все объекты, видимые с определенного места в восточном направлении; человек этот, видимо, глядел на местность и при этом не имел точного представления, где находится север, восток, юг или запад… или, вероятнее всего, делал это намеренно. Поскольку на карте не был обозначен ни один конкретный объект, можно было предположить, что к карте Эллисона полагались какие-то устные объяснения-дополнения.

Вот там нанесены высокие горы, а также Мид-Хиллс, однако ни Кедровый каньон, ни горы не указаны.

Примерно в десяти милях к юго-востоку была отмечена какая-то одинокая вершина, а дальше на север — горы Кингстон. Пологая гора к югу от правительственного шурфа была тщательно вырисована, а за ней — источник. На карте указан Рок-Спрингс, но в то же время — никаких признаков дороги.

На карте Каллаген не нашел ни единой надписи, и только след ручки натолкнул его на мысль, что когда-то тут были слова, написанные по-испански. Карта Эллисона была старая, очень старая. Но одно было ясно: если что-то по ней должно быть найдено, то это должно находиться где-то за теми горами, что стоят напротив, за горой Тейбл, или далеко на севере от гор Кингстон, а это довольно-таки приличное расстояние.

— Ищешь что-нибудь? — Это был голос Уайли.

Он подошел к нему вплотную, чуть ли не вывернув шею и стараясь понять, что так пристально рассматривает Каллаген.

— Ищу выход, — ответил Каллаген. Он кивнул на восток. — Вон там приличный участок дороги к форту Мохава. Сразу за горой находится длинная полоса открытой местности. Как только лошади отдохнут, мы можем рискнуть пройти там… если только индейцы не поджидают нас в Кедровом каньоне.

Дорога просматривалась не только с редута, но и с любого окрестного места было видно, что по ней редко передвигались из Марл-Спрингс. Путь, по которому они пришли, спрятался за горами, и именно в том направлении они ничего не увидели.

— Думаю, нам следует отправляться сейчас же, — торопил Уайли. — Я собираюсь поговорить с погонщиком. Мы можем проторчать в этой дыре до конца своих дней.

— Можем, — покорно согласился Каллаген. — Но мне кажется, первым делом мы должны дать возможность отдохнуть лошадям.

Где же Спраг? Где? Этот вопрос продолжал неотступно волновать Каллагена.

Предположим, индейцы угнали у них лошадей. Кто из них знал местонахождение ключей так, как знал это он, когда выводил маленький отряд из пустыни? Возможно, у Спрага тоже была карта, но Каллаген достаточно хорошо понимал, что на карту не всегда можно положиться. Может, Спраг сейчас умирает от жажды где-то в пустыне?..

Каллаген свернул свою карту и направился к тому месту, где Мак-Броуди разговаривал с Риджем.

— Я решил найти Спрага, — сказал он, присаживаясь на корточки перед ними. — До меня только сейчас дошло, что у него нет ни одного человека, кто бы знал эту местность.

— Как ты найдешь их среди всего этого? — спросил Ридж, делая неопределенный жест правой рукой.

— Тебе не удастся пройти даже и мили, — отозвался Мак-Броуди. — Даже О'Каллаган не справился бы с такой задачей.

— Подразделение Спрага может навести меня на их следы. Я могу вернуться к тому месту, где я их оставил, и оттуда начну поиски.

Мак-Броуди угрюмо посмотрел на него.

— Мой долг — находиться здесь, и мне это, поверь, нравится. Я не ищу ничего за пределами укрепления.

— Не делайте этого, сержант, — с чувством проговорил Ридж. — У вас мало шансов. Нужно превратиться в привидение, чтобы проскользнуть мимо индейцев и остаться незамеченным.

— Значит, я превращусь в привидение, — пообещал Каллаген.

Он сидел на корточках перед ними, пока они обсуждали все его возможности, но он не придал значения их словам. Он сам знал, на что способен, и помнил о том, что может погибнуть в пустыне от жажды. Он знал также, где находятся водные источники. Он не был героем и не думал о том, что совершает героический поступок: просто лейтенанту Спрагу и его людям нужна помощь. Имея лошадей, они, разумеется, справятся. Как бы там ни было, они могли вычислить путь в Марл или Рок-Спрингс, или даже в Биттер-Спрингс.

Отряд Спрага уже испытывал недостаток в воде тогда, когда Каллаген их оставлял. Если к настоящему моменту они не добрались до водной скважины, то сейчас им придется очень скверно… индейцы будут об этом знать, как они знали о Каллагене и остальных.

— Я отправляюсь сегодня ночью, — сказал он решительно, — но об этом никому ни слова.

Ридж ковырял землю носком сапога.

— Черт возьми, приятель, я бы пошел с тобой, но…

— Ты не солдат. Твоя задача — управлять платформой.

Каллаген поднялся с корточек и побрел к стене. Некоторое время он переступал с места на место, изучая местность за забором. Труднее всего будет вывести отсюда лошадь, потому что ночью индейцы наверняка приблизятся к лагерю.

Он чувствовал в душе постоянную тревогу и знал причину своего волнения: ждал прихода увольнительных документов, если они уже не находятся в лагере Кэйди. Ему так хотелось наконец почувствовать себя свободным, жить собственной жизнью, попробовать свои силы на каком-то ином поприще, нежели армия.

Здесь люди строили свою страну. Хотя одни гнались только за легкой наживой, другие вносили на рассмотрение законы, устанавливали порядок, строили дома и открывали свое дело. Это было захватывающее время, было немного богатых людей; человек имел только то, что ему удавалось добыть своими собственными силами, собственной изобретательностью. Эта способность имела значение. Размышляя над всем этим, Каллаген думал, что даже в Европе происходят перемены. В Англии большинство представителей Палаты лордов еще поколение или два назад были выходцами из простого народа.

Старинные рода, прославившиеся в период правления Вильгельма Завоевателя, либо пришли в упадок, либо исчезли вовсе, а из числа покоренных англосаксонцев многие снова обрели положение и былую значимость. То же самое могло произойти и здесь в пустыне; может, наступит день, когда в руках индейцев окажутся важные государственные посты и они будут управлять делами в стране, которую однажды отдали захватчику.

Подобные мысли не давали покоя Каллагену, рождали в нем неистребимое желание порвать с армией раз и навсегда и заняться тем, чему он не мог теперь еще дать названия, — здесь, в самой пустыне, — чем-то, о чем шептал ему каждый новый порыв ветра, движение каждой песчинки. Казалось, его мысли блуждали далеко за пределами человеческого разума. Сколько путешественников, возможно, и до него останавливались тоже у этого ручья! Даже доисторический человек, который обтачивал камни и использовал ручной топор, видел этот источник; завоеватели, изгнавшие этих людей, тоже побывали здесь. Единственный закон — это перемены, и он хотел быть частью этих перемен.