Книга Счастье в наследство - Джейн Купер

Грейс блаженно вздохнула во сне. Лукас приподнял одеяло и коснулся ее. Кожа ее была горячей и нежной, и прикосновение моментально возродило его желание. Он погладил бархатную грудь.

Лукас закрыл глаза и отдался своим ощущениям. Ее цветущая женственность влекла и волновала его. Плавная линия бедер возбуждала, и он не смог удержаться от следующего шага, так же как не мог перестать дышать. Его ладонь начала скользить ниже и ниже, пока не коснулась шелковистого холмика.

Он услышал, как Грейс снова вздохнула и медленно пробудилась ото сна. То, что она лежала неподвижно, соблазнительно податливая, еще больше воспламеняло его. Кровь быстрее побежала по жилам, а когда он услышал, что дыхание ее участилось, то поднял голову и прижался губами к ее нежной шее.

— Слышишь, какая вьюга? — прошептал он. — За окнами настоящий буран.

Вместо ответа Грейс тихонько застонала.

— Мне так нравится прикасаться к тебе. Ты не против, чтобы я будил тебя так?

— Нет, я даже настаиваю на этом. — Ее попка соблазнительно прижалась к его паху.

Лукасу внезапно стало нечем дышать.

— Я буду любить нашего малыша, Грейс. — Он почувствовал, как едва уловимая дрожь пробежала по ее телу. — Ты веришь мне?

Она повернулась к нему, вытащила руку из-под одеяла и коснулась его лица.

— Конечно, верю, любимый. Мне приснился такой чудесный сон. В нем были мы с тобой и наш малыш, но…

— Что такое, милая?

Она пыталась разглядеть выражение его лица в темноте.

— Мне не хотелось бы, чтобы прошлое продолжало стоять между нами. Мне кажется, ты так и не поверил в то, что узнал вчера. А без этого ты не сможешь жить в ладу с самим собой.

То, что он сказал, удивило его самого.

— Возможно, ты и права, не знаю. Но, веришь ли, мне стало все равно. Меня больше не волнует, кто мой отец или кем он был.

Я покончил с волнениями на этот счет. Теперь главный и единственный смысл моей жизни — в тебе. Я хочу тебя и нашего ребенка. Для меня это ясно как день.

— Тогда поговори со мной, Лукас. Не отгораживайся от меня.

— О чем ты хочешь поговорить, любимая?

— Ты уверяешь меня, что тебе все равно, кто твой отец. Но это важно для меня и будет важно для нашего ребенка.

— Да, кажется, ты права. Я как-то не подумал об этом. Проклятие, Грейс, если мать лгала, зачем же она продолжала поддерживать эту ложь, когда ее родители умерли?

— Ты помнишь их?

— Конечно.

— Они были суровыми людьми?

— Да, наверное, можно так сказать.

Грейс вздохнула.

— Джуди говорила, что Луиза сама поверила в собственную ложь. Как ты думаешь, это возможно?

— Не знаю. Она все время твердила, что Стивен Уитни когда-нибудь приедет. Я знаю, она верила в это.

— Лукас, ты веришь тому, что написано в дневнике?

— Ты хочешь сказать — в бесплодие Уитни?

— Да.

— Грейс, если это правда, почему же он не сказал тебе?

— Он написал… Он боялся, что я не выйду за него замуж.

— И ты никогда не подозревала?

— Нет. Думаю, поэтому я и не опасалась забеременеть от тебя. Незадолго до смерти Стива я собиралась начать обследование, чтобы выяснить причину моего бесплодия. Я была уверена, что все дело во мне.

— И старина Стив не возражал, чтобы ты так думала, правильно я понимаю?

— Да, он не мешал мне так думать. Я не представляю себе, что бы он стал делать, если бы я узнала, что способна родить.

Лукас коротко рассмеялся.

— Этого мы никогда не узнаем. Зато знаем точно, что бесплодием ты не страдаешь. — Его глаза вспыхнули. — Мне никогда не забыть ни одной минуты из тех, что мы провели вдвоем. — Он нежно обнял ее. — А тебе никогда не встретить мужчину, который любил бы тебя сильнее меня, — прошептал он, касаясь ее губ. Потом отстранился и серьезно поглядел на нее. — Грейс, я буду очень стараться. Я буду рассказывать тебе обо всем. Я буду так много болтать, что ты взмолишься о пощаде и попросишь меня заткнуться.

— Ты? Болтать? Что-то верится с трудом.

— Ты дашь мне шанс доказать это? Не суди обо мне по моему поведению летом. Я потерял голову, когда услышал твое имя. В один прекрасный день мне вдруг на голову свалилась самая восхитительная… — он наклонился и поцеловал ее в губы, — потрясающая… — он легонько прикусил ее нижнюю губу, — самая сексапильная женщина, которую мне когда-либо доводилось видеть.

Она перебила его:

— Лишь для того, чтобы наткнуться на рычащего… — она обвела языком его нижнюю губу, — грубого… — она слегка прикусила ее, — но самого сексуального мужчину из всех, которых мне доводилось встречать.

Они вместе засмеялись.

— А потом, — продолжала Грейс, — как будто этого было мало, этот нахал, чье имя Ходячее Искушение, ввалился ко мне в ванную…

— И застыл как вкопанный! — Еще один долгий поцелуй прервал их шутливый рассказ. — Потому что увидел женщину своей мечты, — продолжил Лукас. — Грейс, я чуть не умер, когда обнаружил тебя там.

— Ну да, и продолжал беззастенчиво пялиться.

Лукас сунул руку под одеяло и погладил ее грудь.

— Хочешь знать почему?

— И ты еще спрашиваешь? — Желание начало разгораться в ней. Они никогда не переживали такого вместе — игривого настроения, окрашенного в эротические тона. Она задыхалась от волнения и возбуждения.

— Едва я увидел тебя, мне захотелось сделать вот так. — Лукас откинул одеяло и прильнул губами к ее соску. Он втянул его в рот, языком обводя влажные круги, мгновенно возбуждаясь.

Глаза ее закрылись в экстазе, голос охрип.

— Возможно, мне тогда тоже этого хотелось, — прошептала она. — Я почти не спала той ночью.

Лукас хитро усмехнулся.

— Тебе хотелось большего, моя дорогая. И если бы ты была не Грейс Уитни, ты сразу же получила бы именно то, чего так хотела. Чего мы оба хотели.

Она рассмеялась глубоким, грудным смехом.

— Я гадала, гадала, почему ты остановился, но не могла понять. И чувствовала себя такой униженной! Никогда в жизни я не вела себя так несдержанно.

Что-то неуловимо изменилось в атмосфере комнаты, когда Лукас поцеловал ее долгим горячим поцелуем, потом посмотрел на нее.

— Я потерял голову, едва только прикоснулся к тебе той ночью, — признался он.

— Но почему ты вообще сделал это? После нашего недружелюбного знакомства твое поведение меня очень удивило.

В памяти тотчас всплыли те мысли, что обуревали его тогда. Теперь он может признаться ей. Он положил голову на подушку.