Книга Обитель искушений - Паула Роу

– Ты сам сказал, что я не могу позволить себе такую покупку, – с вызовом ответила Бет.

– Чушь. – Его лицо потемнело. – Дело не в этом. Почему ты не скажешь мне правду?

– Мне нечего добавить, – разозлилась Бет. – После вчерашней ночи ты знаешь обо мне все.

– Правда? В таком случае, может, ты скажешь мне, кто такая Тэйлор Стентон? – Судя по тому, как ахнула Бет и как округлились ее глаза, слова Люка стали для нее настоящим потрясением.

– Ты рылся в моих вещах.

– Кто она?

– Ты рылся в моих вещах! – Ее зеленые глаза метали молнии. – Чем еще ты занимался? Собирал информацию обо мне, чтобы оспорить мой договор на аренду этого дома? Собирался вызвать меня в суд, чтобы…

– Что за вздор ты несешь!

– Нет, не вздор! Ты никогда не доверял мне, не так ли?

– Ты тоже не доверяла мне, – возразил он. – Бет, просто скажи мне, кто эта женщина.

– Нет. Нет!

Люка охватило чувство безысходности, и он подскочил к Бет, нависнув над ней, как скала.

– Скажи мне правду, черт побери!

В ее глазах заблестели слезы.

– Это я, понятно тебе? – зло сказала Бет. – Это я!

Люк стоял с открытым ртом, потрясенный услышанным.

– Значит, ты была на борту самолета рейса номер 212?

– Да!

– На прошлой неделе была десятая годовщина. Выжившие в этой катастрофе подали в суд на авиакомпанию, которая занималась их перевозкой, и она прекратила свое существование…

– Я знаю.

Люк стоял, не зная, что сказать. Как можно утешить человека, пережившего такую трагедию?

С какими бы трудностями он ни сталкивался, они были ничто по сравнению с масштабами самой ужасной авиакатастрофы в истории Австралии. Теперь Люк понимал, почему Бет так яростно защищала свою личную жизнь. И почему никому не доверяла. Бог мой, ведь он практически силой затянул ее в свой самолет.

– Бет… Я даже представить не могу, что ты пережила…

– Не можешь, – сухо ответила она.

– Но я не могу понять…

– Почему я скрывала свое настоящее имя? Я сидела в самолете рядом с Бет Джонс. Ей исполнился двадцать один год, и она направлялась в Перу, чтобы приступить к новой работе. Она погибла в этой аварии, а я оказалась в машине скорой помощи с ее сумочкой в руках… Я… – Бет сделала паузу, чтобы сглотнуть и перевести дух. – Целую неделю я провела в коме, и врачи решили, что я – это она.

– Поэтому ты решила взять ее имя.

Бет отрицательно покачала головой:

– Даже не думала. Я несколько раз хотела выбросить ее сумочку, но каким-то странным образом это напоминание о катастрофе служило своего рода… утешением. Я была последней, кто видел Бет живой. Видишь ли, у нее никого не осталось, ни семьи, которая скучала бы по ней, ни… – Бет судорожно вздохнула и скрестила руки на груди. – Я пыталась вернуться к нормальной жизни, но все рухнуло, когда меня выследил тот журналист. И я поняла, что меня не оставят в покое, если я снова стану Тейлор Стентон. – Ее взгляд был как у загнанного зверька. – Ты знаешь, оказывается быть кем-то другим так просто. Счета за газ, свидетельство о рождении, водительские права и вуаля – ты становишься абсолютно новым человеком. Я была Бет Джонс на протяжении последних десяти лет. Десяти долгих, непростых лет. Но, черт побери, меня никто не доставал. Ее голос задрожал, но Бет снова взяла себя в руки. – Знаешь, все вокруг хотели, чтобы я была одной из тех выживших людей, которыми можно было гордиться. – Бет посмотрела на Люка, и он заметил слезы в ее глазах. – Кого можно ставить в пример человеческой выносливости. Они разглагольствовали, какое это чудесное свидетельство для поднятия духа австралийцев, как мне повезло и насколько хрупким является человек. А я в это время едва держалась, чтобы не сойти с ума и не развалиться на куски.

Люк не знал, что ответить и как ее утешить.

Бет вдруг вымученно улыбнулась:

– Забавно… но за все эти годы я так и не привыкла к новому дню рождения. Поэтому я никогда его не праздную.

Они какое-то время молчали. Люк ждал, что Бет скажет еще что-нибудь. Но она стояла, не поднимая глаз.

– И когда он? – тихо спросил Люк.

– Что?

– Когда твой день рождения? Настоящий.

– Пятнадцатого августа. И мне не тридцать лет, а двадцать восемь, – добавила она, словно эта информация могла быть очень важной для него. – А теперь, – еще раз судорожно вздохнула Бет, – мне пора на работу.

Люк потер свой щетинистый подбородок. Проклятие. Он еще не все сказал ей.

– Бет. Я…

– Нет, Люк. Ничего не изменилось, и нам следует подумать о том, как жить дальше.

Люк не собирался соглашаться с ней. Прошлой ночью она цеплялась за него, словно утопающий. Всего несколько минут назад поведала самую мрачную из тайн своей души. А теперь стала такой бесчувственной, как совесть закоренелого лжеца.

Люку хотелось сказать, что все изменилось после потрясающей близости с ней и после того, как он осознал, что образ его жизни оставляет желать лучшего. И такой расклад пугал его до смерти.

Все вдруг стало очень сложным и запутанным. Ему следовало рассказать Бет о том, что он узнал, сделать то, что она просила, и, развернувшись, спокойно уйти. Тогда она будет свободна найти себе кого-нибудь, кто позаботится о ней и возьмет на себя определенные обязательства.

Но что, если он сам не против серьезных отношений?

Люк разрывался, глядя, как Бет спускается по лестнице, унося с собой их пылкую страсть.

– Бет. Не уходи.

Она, не поворачиваясь, остановилась на последней ступеньке. Но потом, глубоко вздохнув, развернулась.

– Что нового ты можешь сказать мне? Для тебя нет ничего важнее твоей карьеры, а я только мешаю тебе. Не говоря уже о том, что мы каждый день рискуем, что нас застанут вместе. А я не собираюсь снова проходить через такие мучительные испытания. – Она мрачновато улыбнулась. – Ты, я, наши истории… Мы с тобой – мечта любого журналиста.

– Подожди.

Черт побери, а ведь она оказалась права. Бет вышла и высказала все то, что не давало ему покоя на протяжении целого утра. И Люк ненавидел себя за то, что оказался беспомощным перед лицом этой холодной логики.

Он смотрел на Бет и старался запечатлеть в памяти плавные черты ее лица и шелковистые белокурые локоны. Ее поцелуи и сладостный, манящий аромат ее кожи. А также то, как она держалась из последних сил, открывая страшную тайну своего прошлого.

Логика твердила Люку отпустить Бет, но он не хотел ничего слушать. Что-то глубоко внутри настоятельно требовало, чтобы он откровенно рассказал о своих чувствах. Проклятие. Ему так сильно хотелось заключить Бет в свои объятия, зацеловать ее до потери сознания и заставить поверить в то, что их близость и его влечение к ней были самыми что ни на есть настоящими.