Книга Дьявольская рулетка - Себастьян Фитцек

Ира прислонилась головой к косяку двери туалета и начала смеяться. Сначала тихо, потом все громче. Ситуация была невероятной! Именно в тот момент, когда у нее на языке была успокоительная таблетка, она перестала владеть собой.

Ира теперь почти рычала и при этом, как безумная, била ногами в дверь. Все ее тело сотрясалось, и она даже не замечала, что ее смех давно уже перешел в истерический визг. Вдруг она услышала, как кто-то громко и внятно зовет ее по имени. Как раз во время паузы, пока она старалась вздохнуть, потому что подавилась собственной слюной.

— Эй, Ира? Ты здесь?

— Что тебе нужно в дамском туалете? — прокашляла она и языком проверила, проскочила ли наконец таблетка. Нет.

— Меня послал Штойер, — крикнул Гетц от умывальников. — Он ищет тебя.

— Что ему надо?

— Он должен отвести тебя на важное совещание.

— С кем? — Она вскинула голову.

— Он не сказал.

— Он совсем с ума сошел? Мне сейчас снова говорить с Яном. Скоро следующий раунд игры.

Ира вынула изо рта безнадежно размокшую таблетку и рассеянно прислушалась к шуму воды в кране. Она спустила воду, чтобы не давать Гетцу объяснений, и открыла дверь.

— Мне опять надо… — Она осеклась. — Что это?

Гетц протянул ей стакан воды.

— Это для того, что ты должна проглотить, чтобы совсем не свалиться. Давай. А потом поторопись. Штойер уже ждет на лестничной площадке.

— Что ему надо? — Голос Иры от перенапряжения звучал так, словно она была сильно простужена.

— Отвести тебя на встречу. На крыше студии.

12

Когда Ира спешила вверх по зеленовато-серым бетонным ступеням здания МСВ, в кармане ее кожаной куртки завибрировал мобильник. Она испугалась, что у телефона снова Ян, но номер на экране не был номером студии.

— Это я. Не говорите ни слова.

Дизель!

— Мне надо подкинуть вам пару сведений, которые я обнаружил в нашей картотеке слушателей. Но держите это при себе. Мы с Гетцем не доверяем этому Биг-Маку, к которому вы сейчас направляетесь.

Ира невольно улыбнулась меткому описанию Штойера. Она уже встретилась с ним на двадцать пятом этаже и теперь шла позади него, отстав на четыре ступеньки.

— Террориста зовут Май. Ян Май. С «а» и «й».

Ира засопела. И потому, что у нее сбилось дыхание, и для того, чтобы тем самым незаметно побудить Дизеля к дальнейшему разговору.

— Я, конечно, мог бы сказать, что взломал полицейский компьютер или обладаю способностями к ясновидению. Но правда, как всегда, намного проще: я просмотрел нашу картотеку слушателей. Собственно для того, чтобы перепроверить данные заложников. К сожалению, за этим занятием меня накрыл ваш друг Гетц. Сначала я думал, он меня четвертует. Но потом показал ему, что обнаружил. Держитесь крепче: наш преступник зарегистрирован в нашем банке данных. Я сам в прошлом году заносил его в систему. Май тогда написал мне на электронную почту незадолго до Рождества. Я не сразу об этом вспомнил, но, когда Ян в первый раз назвал имя своей невесты, я уже знал.

Ира снова засопела. На этот раз громче.

— После моего ответного сообщения Май позвонил мне, и мы договорились встретиться в одном кафе. Он пытался убедить меня дать объявление об исчезновении Леони на нашей радиостанции. Но Тимбер был против, потому что…

— А быстрее нельзя? — спросила Ира и быстро спрятала мобильник за спину, потому что Штойер обернулся и показал ей средний палец. Но Дизель понял и теперь излагал факты более четко.

— Хорошо, насчет самого Мая: ему тридцать семь лет, происходит из простой семьи, урожденный берлинец, окончил факультет психологии в Свободном университете ускоренным выпуском, был лучшим в своем выпуске. Потом последовало его назначение в Шарите. Ему и тридцати не было, когда он завел собственную практику на Ку-Дамм. Он неженат, бездетен, за последние восемь месяцев о нем вообще нет никакой информации. Имеет на хвосте уголовное дело, которое стоило ему практики. Уличила его одна из бывших пациенток. Кажется, там было что-то связано с кокаином. Всего этого, разумеется, нет в нашей картотеке, но я прочесал банк данных нашей службы новостей. Кстати, он работал не только с простыми психологическими вопросами, он — абсолютный профи. Написал докторскую работу о психологических аспектах переговоров. Он знает все эти трюки.

— Черт! — задохнулась Ира, и Штойер кивнул ей, потому что он уже одолевал последние ступеньки, которые ей еще предстояло пройти.

— Но есть тут еще кое-что, что вам надо знать, где бы вы сейчас ни находились.

— Что? — прошептала Ира.

Еще несколько шагов, потом она поднимется наверх и придется заканчивать разговор.

— Здесь что-то не сходится с заложниками.

— Я больше не могу, — тяжело задышала Ира и подумала о Китти. Штойер пренебрежительно махнул рукой, но Дизель снова все понял.

— Хорошо, я скажу вам позже. Гетц попросил меня помочь ему и…

Ира больше не могла слушать и выключила телефон. Они поднялись наверх, и в ее голове шумело, как на городской трассе днем в пятницу. Тут ничего не мог бы изменить даже сильный свежий ветер, который встретил их на крыше. Бесчисленные мысли проносились в голове, обгоняя друг друга. Почему в акте вскрытия отсутствовали данные о беременности Леони? Что там с заложниками? Почему Гетц, который обычно предпочитал работать в одиночку, попросил о помощи штатского? Почему Штойеру понадобилось говорить непременно на крыше? И что здесь, наверху, забыл другой видный мужчина, который сейчас тряс руку руководителю операции и которого раньше она видела только по телевизору?

13

— Спасибо, что пришли, — сказал Фауст, и Ира на секунду заколебалась, прежде чем пожать костистую руку старого главного прокурора.

Они стояли, укрывшись от ветра за небольшой каморкой из алюминия, четырехцветный щиток которой предупреждал об опасности высокого напряжения. Очевидно, это относилось к стоящему за ним лесу коммуникаций с тремя спутниковыми тарелками и антенной размером с переносную радиомачту.

— Мое имя…

— …Доктор Иоганнес Фауст, я знаю. Руководитель подразделения по борьбе с организованной преступностью, — продолжила Ира. Потом взглянула на Штойера, который как раз хотел закурить сигарету. — Что все это значит?

Фауст оглядел ее с ног до головы, сложив при этом свои узкие губы в заученную улыбочку, обычно адресованную прессе.

— Сначала я хотел бы извиниться перед вами, фрау Замин, за поведение господина Штойера.

Ира недоверчиво посмотрела в глаза Фаусту. Она немногое знала об этом человеке, но слышанное ею отнюдь не свидетельствовало о том, что он привык просить прощения у совершенно чужих людей.