Книга Связанные кровью - Иви Берне

Мэдди повернула голову в его сторону, будто знала, что он идет. Она выглядела напуганной. Он еще никогда не видел, чтобы она боялась.

"Привет, детка," сказал он, поправляя края простыни, укрывавшей ее грудь. Это пока. "Ты голая под этим?"

Она не могла видеть его волчью улыбку под его маской, и это испортило шутку. Даже хуже, слезы заблестели в ее глазах.

"Грегори, как я все это ненавижу." Голос ее был высоким и тонким под маской. "Они обходятся с тобой, как с мясом, как с проблемой, так будто ты не знаешь в чем дело. Я не хочу поддаваться. Я не хочу, чтобы меня снова разрезали. Я ненавижу таблетки. Ненавижу сны. Ненавижу боль —

"Шшш." Она выставила часть щеки, доступной вне маски. "Все будет хорошо. Я с тобой."

"Что, если я не проснусь?"

"Ты проснешься." Он вложил все свое принуждение, которым обладал, в свои слова, и не чувствовал себя при этом виноватым. "Можешь даже не сомневаться."

Феликс с Алексом подошли к ним. Алекс согласился стать первым донором.

"Первая кровь, которую ты попробуешь, должна принадлежать Грегори." Сказал Алекс Мэдди, ставя свою руку ей на плечо. Грегори наблюдал, как страх покидает Мэдди, когда она слушала брата. Весь, присущий ему шарм, стал наиболее полезным в этот момент. "Но я надеюсь, что моя поможет. Чего она стоит, я никогда и никому еще не давал свою кровь. Это честь для меня."

"Брат по крови." Еле слышным голосом ответила Мэдди.

"Навсегда," сказал Алекс, и тогда, Феликс указал ему жестом ложиться на донорский стол. Медсестра принялась готовить его к внутривенной процедуре.

"Итак, вы двое." Феликс хлопнул в ладоши. "Время пришло. Мадлена, Грегори выпьет твою кровь, взяв так много, как сможет. Он может чувствовать, когда нужно остановиться, но мы все же будем наблюдать за состоянием твоих жизненно важных органов, и будем помогать ему. Твоя задача — стойко держаться. Ты можешь захотеть просто уйти, но все, что тебе нужно сделать, это бороться с ним, когда запас жизненных сил начнет покидать тебя. Когда ты окажешься так низко, как только мы можем позволить, мы начнем переливание крови Алекса, потом Михаила, и Грегори. Если тебе понадобится еще кровь, мистер и миссис Фостины готовы. Или они дадут свою кровь во время операции. Мы попытаемся сохранить твои переливания в кругу семьи, как можно дольше."

"Итак, ты станешь Фостин," произнес Грегори.

"Все правильно. Лучших доноров ты не смогла бы найти, Мадлена. Кровь, которую ты получишь, реальная вещь. Высшее качество, понимаешь? Она сделает тебя сильной."

Мэдди кивнула в ответ, и морщинка появилась между бровями.

"После того, как мы наполним тебя вампирской кровью настолько, насколько это будет возможно, мы начнем анестезию, и ты надолго уснешь. Ты будешь на поддерживающем аппарате, мы поместим твое сердце в резервуар с холодным салином, чтобы сохранить его свежесть, дальше я установлю Джарвик, и следующее, что ты узнаешь, будет послеоперационная комната."

Мэдди ничего не ответила, лишь бросила умоляющий взгляд на Грегори. Давай покончим с этим.

"Думаю, можно начинать, Феликс. Можно приподнять ее?"

"Да, но будь осторожен. Никаких укусов ниже шеи. Я хочу сохранить ее как можно чище. И не снимай маску, ни на секунду. Ей понадобится весь О2, который можно получить."

Затем Феликс отошел в сторону, и вся команда обступила его. Алекс лежал на спине в нескольких футах, готовый дать кровь. Остальная часть семьи наблюдала за происходящим через смотровое окно. Скоро придет очередь Михаила, и он займет второй стол. Им с Мэдди не оставалось места для уединения. Грегори опустил свою маску и поцеловал ее бровь.

"Мадлена Лопес де Виктория, ты невеста моей плоти, освященная сном. Наше соединение благословлено старинными путями." Если и было подходящее время взывать к старинным путям, то оно настало. Он произносил отрывки из обета соединения, которые еще помнил. Это укрепило его, и он надеялся, что придаст уверенности ей тоже. "Ты принимаешь меня, как своего Единственного?"

Она смотрела во все глаза, и он мог видеть весь мир в их бездонной черной глубине, звезды в мерцающем отражении ламп над ними. Еще никогда она не была так прекрасна. Вялым морганием она ответила Да.

"Тогда, войди со мной в новую жизнь." Одну руку он запустил под спину и поднял ее. Другой рукой он поддерживал ее затылок. Она вся дрожала. Несколькими медленными поцелуями он приблизился к ее яремной вене, выбирая лучшую точку входа. Они намазали ее кожу каким-то горьким средством. Чувствуя себя еще большим монстром, каким он и являлся, за всю свою жизнь, он вонзил клыки в ее плоть.

Ей было больно. Она закричала, голос резкий от боли, и обмякла в его руках. Если бы они были в исступлении страсти, эта боль разожгла бы ее еще больше, но сейчас она должна принять ее стойко, и узнать, что значит оказаться в зубах хищника. Он ласкал ее затылок своими пальцами и сосал, но знал, что это будет слабое утешение. Ее кровь должна была политься его горлом, но ему пришлось сильно затягивать ее с самого начала. Это сделало процесс еще более брутальным.

Ох, но она все еще оставалась Мадленой, а ее кровь была сладкой, за пределами воображения, каждый глоток утолял его жажду, с которой он существовал недели. В этот раз, вместо крови из ран со стальным привкусом, он пил кровь из ее сердца, она открыла ему историю ее жизни. Когда он кормился от других людей, то блокировал сознание от историй, но для нее он открылся, и впустил ее воспоминания, мысли, мечты охватить его длинной волной ее крови.

На заднем плане он знал, что Феликс и его команда следили за показаниями аппарата, кровяным давлением Мэдди, частотой сердечных сокращений, уровнем кислорода, температурой тела. Показания были абсурдными, слабая абстракция того, что текло по его телу. Ее жизнь, все, что делало ее уникальной, все, что было присуще Мэдди. Он слышал, как ее сестра играет на скрипке, ужасный шум. Он попробовал на вкус ее первую кружку пива. Он видел ее abuelita,[2]которая несла розовый именинный торт. Жаждущий, бездонный, он пил все. Со всем этим пришла история ее сердца. Ее первые воспоминания пребывания в больнице. Самое первое ее чувство — боль.

Это не будут твои последние воспоминания, Мадлена.

Мэдди ожидала, что это будет первобытно, физически, жертва крови, так и было, но все же это было больше. Он поглощал ее воспоминания, высасывая все, чем она была, возвращая назад с любовью. Ему нравились ее воспоминания, он любил ее. Он был в ней, говорил с ней, сознанием к сознанию, даже если он высек свои слова на ее плоти. Ты — моя, а я — твой.

Спустя некоторое время боль уже не ощущалась. Она висела в его руках, как тряпичная кукла, не способная даже поднять руку, но ее сознание — ее сознание горело, охваченное картинками, и давно забытыми воспоминаниями.

Грегори переместил ее вес в руках и сделал новый укус. К этому времени она уже далеко ушла, чтобы чувствовать что-то кроме давления. Она испускала воздух, становилась все меньше и меньше, пока не осталось почти ничего, что можно было ему дать — что угодно.