Книга Прибалтика. Война без правил (1939-1945) - Юлия Кантор

Уже 21 июля 1941 г. А. Розенберг, рейхсминистр по делам оккупированных восточных территорий, направил рей-хскомиссару Остланд а X. Лозе инструкцию, касающуюся претворения в жизнь планов «освоения пространства и работы с населением подчиненных областей» Прибалтики: «…район, расположенный между Нарвой и Тильзитом, всегда имел тесные связи с немецким народом. Семисотлетняя история внутренне сориентировала большую часть живущих там народов… — эти народы свыклись со своей принадлежностью к жизненному пространству Великой Германии. Цель рейхскомиссара Эстонии, Латвии, Литвы и Белоруссии заключается в организации на этой территории протектората рейха, а затем путем привлечения на свою сторону полноценных с расовой точки зрения элементов и мер по переселению в превращению этой территории в часть Германского рейха»{209}.

28 июля 1941 г Лозе официально объявил о введении гражданского управления в «Остланде». Однако гражданская власть там начала функционировать постепенно: 1 августа 1941 г. в Литве и только 5 декабря 1941 г. в Эстонии, которая была оккупирована нацистами позже остальных прибалтийских республик. Кроме того, такая «задержка» была связана с тем, что гражданское управление могло функционировать лишь на удалении 200 км от линии фронта{210}.

В проекте постановления рейхсминистерства оккупированных восточных территорий «О структуре руководства и управлении генеральными округами в Остланде», утвержденном в октябре 1941 года, указано, что руководство генеральными округами осуществляется генеральными директорами. Они, в свою очередь, назначаются рейхскомиссаром и «осуществляют свою деятельность в рамках направляющих линий имперской политики и нового порядка на Востоке»{211}. Что касается реализации «направляющих линий» политики Третьего рейха в Прибалтике, то и в этом отношении в Берлине не было дилеммы: «Политическая задача в рейхскомиссариате Остланд может быть решена только путем добровольного саморастворения народов. Создание же «головки» народного самоуправления делает достижение этой политической цели невозможным и даже опасным для политических и экономических интересов рейха»{212}. Руководству Остланда надлежало «препятствовать возникновению претензий на создание эстонского, латышского и литовского государств… Необходимо также постоянно давать понять, что все эти области подчиняются немецкой администрации, которая имеет дело с народами, а не с государствами»{213}.

Остланд поделили на генеральные округа: Белоруссия, центр в Минске (генеральный комиссар В. Кубе, затем после его убийства К. фон Готберг), Литва, центр в Каунасе (генеральный комиссар Т. фон Рентельн), Латвия, центр в Риге (генеральный комиссар О. Дрекслер), Эстония, центр в Таллине (генеральный комиссар К. Литцман). Генеральные комиссариаты делились на окружные — гебитскомиссариаты. Германское руководство прекрасно понимало, что без помощи местного населения эффективно управлять Остландом и реализовать проводимую политику невозможно. К тому же создание самоуправления, которое фактически являлось дополнительным элементом оккупационного режима и, что не мене важно, связующим звеном между нацистами и местным населением, позволяло сократить штат немецких чиновников, работавших в аппарате рейхскомиссариата. Потому помимо немецких генеральных комиссаров — в округах (за исключением Белоруссии) были созданы местные администрации, во главе которых стояли: в Литве — генеральный советник генерал П. Кубилюнас, в Латвии — генеральный директор внутренних дел генерал О. Данкерс, в Эстонии — национальный директор X. Мяэ. Территория «Остланда» составила 232 тысячи кв. км, а население — 8 200 000 человек (по немецким данным){214}.

«Самоуправления» набирались немцами из максимально лояльных представителей коренного населения. По мнению Гитлера, «любое движение к самоуправлению всегда, в конце концов, приводит к самостоятельности»{215}. Поэтому оно было декоративным, что неизменно подчеркивалась в немецких документах, касающихся формирования органов власти в Остланде и направляемых из оперативного штаба Розенберга в Берлин и в директивах, исходящих из столицы рейха: «Двадцать лет независимости принесли доказательства, что органы государственного и народного руководства здесь (в Прибалтике. — (Ю. К.) были всегда неполноценными. На основании констатации этого факта необходимо создание немецкого надзора — верхушки — над всеми самоуправлениями. При этом все политические вопросы должны быть под особо пристальным наблюдением. Вся полнота руководства, надзора и контроля должна находиться в руках генерального комиссара и его уполномоченных — гебитскомиссаров»{216}.

Новый этап в деятельности самоуправлений был связан с директивой Розенберга от 7 марта 1942 г, которая конкретизировала функции управления генеральными округами и указывала, что непосредственная работа должна вестись силами сформированных из местных жителей учреждений. Немецкое руководство, говорилось в распоряжении Розенберга, «в этих трех генеральных округах (Литве, Латвии и Эстонии. — (Ю. К.) будет осуществлять надзорные функции». В документе подчеркивалось, что высшая политическая власть и контроль по-прежнему сохранятся за немецкими учреждениями. Оговаривалось также, что количество генеральных директоров самоуправлений и объем работы, находящейся в их компетенции, будут определять нацистские власти. О сколько-нибудь серьезной самостоятельности и независимости самоуправлений не было и речи. Их задача — выполнять указания нацистов{217}.

Начальник СС и полиции в рейхскомиссариате «Остланд» обергруппенфюрер Ф. Еккельн так характеризовал деятелей самоуправления: «Мне приходилось нередко сталкиваться с руководителями латвийского, литовского, эстонского «самоуправления»… Должен сказать, что все они были большими друзьями немцев. Эти люди имели только наши немецкие интересы и нисколько не думали о судьбе своих народов. Это были всего-навсего немецкие марионетки… Они считали, что если даже Германия и проиграет войну, то все равно будет очень хорошо, если они и немцы ликвидируют советских патриотов и особенно коммунистов, так как без коммунистов им будет легче продать свои народы другим сильным державам мира»{218}.

Некоторые положения генерального плана «Ост», неоднократно подвергавшегося «редактированию» в различных нацистских военных и идеологических инстанциях, были первоначально сформулированы недостаточно четко и вызвали разгоряченные дискуссии. Эти споры, продолжавшиеся на протяжении 1942—1943 гг., велись главным образом вокруг того, сколько немцев из рейха и когда могут быть реально поселены на захваченных восточных территориях, а также какой именно процент местных жителей должен быть для этого «эвакуирован» в другие районы.

Этой теме было, в частности, посвящено специальное совещание в «восточном министерстве», в котором кроме 6 высокопоставленных сотрудников этого министерства участвовали представители ведомства Гиммлера, главного управления РСХА по вопросам расовой и переселенческой политики, рейхскомиссариата по укреплению немецкой расы, института антропологии и других учреждений. В центре споров стояли проблемы онемечивания, или германизации, местного населения применительно к Прибалтике.