Книга Курская битва, которую мы начали - Петр Букейханов

Высказанное мнение является идеалистическим, в особенности если учесть, что Манштейну уже было известно решение премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля, президента США Франклина Рузвельта и объединенной группы начальников штабов союзников, принятое ими по инициативе американской стороны на конференции, проходившей с 14 по 24 января 1943 года в городе Касабланка, в соответствии с которым Великобританией и США был провозглашен принцип безоговорочной капитуляции Германии и ее союзников, отныне представляющей единственное основание вступать с этими странами в переговоры[171].

Это требование, выдвинутое по настоянию Рузвельта, породило в Германии идеологическую концепцию так называемой «тотальной войны до победы или смерти» (официально объявлена Гитлером на съезде Национал-социалистической (социалистской) рабочей партии Германии в сентябре 1943 года), что заставило немецкий народ приложить максимальные военные усилия, придало боевым действиям еще более ожесточенный характер и, по некоторым оценкам, затянуло войну по крайней мере на два года[172]. По мнению представителей английской военной и политической элиты, которое приводит английский фельдмаршал Бернард Монтгомери (Bernard Law Montgomery)[173], заявление о безоговорочной капитуляции Германии ужесточило войну, сделало неизбежной борьбу до конца, захлопнуло дверь перед возможными предложениями условий с любой стороны или переговорами, придало немцам и японцам мужество отчаяния, укрепило позиции Гитлера как «единственной надежды» Германии, способствовало успеху Геббельсовской пропаганды, сделало неизбежной высадку в Нормандии со всеми вытекающими из этого потерями, дало возможность Сталину оккупировать Восточную Европу, затруднило послевоенное восстановление Германии и Японии, ничем не способствовало упрочению моральных позиций союзников по антигитлеровской коалиции.

Требование безоговорочной капитуляции наглядно продемонстрировало планы правящих кругов США по достижению мировой гегемонии путем политического и экономического поражения Германии и Японии и максимального ослабления других геополитических конкурентов: 1) Великобритании, которая в ходе длительной войны до капитуляции противников стала должником США и впоследствии вынуждена была отказаться от своей колониальной политики (разногласия между Англией и США по поводу колоний начались уже на конференции в Касабланке); 2) СССР, лидер которого Иосиф Сталин в погоне за политическим контролем над странами Европы, в условиях соревнования с западными союзниками, возложил на русских основную тяжесть людских потерь в ходе боевых действий против Вермахта. Причем интересно, что инициатива президента Рузвельта по поводу безоговорочной капитуляции совпала по времени с попытками германского политического руководства установить контакты с советской стороной через посольства обеих стран в Швеции, чтобы найти пути заключения сепаратного мирного договора между Германией и СССР. Принятие советской стороной предложения США о безоговорочной капитуляции Германии перед всеми союзниками должно было заблокировать такие попытки.

Известный английский военный теоретик и историк Б. Лиддел-Гарт (Лиддел Харт, Basiel Liddel Hart) указывает, что хотя военные специалисты (в частности, фельдмаршал Ганс Клюге) предлагали Гитлеру отвести немецкие войска с невыгодных рубежей, на которых они закончили зимнюю кампанию 1942 – 1943 гг., на рубеж Днепра, но Гитлер полагал, что лучшим средством обороны является наступление[174]. Согласно воспоминаниям Манштейна[175], в июле Гитлер заявил, что необходимость проведения операции «Цитадель» диктуется неизбежными вредными последствиями от дальнейшего выжидания русского наступления, которое может последовать зимой или одновременно с англо-американским десантом в Европе. Потери СССР Гитлер оценивал по информации американской прессы в 12 – 14 млн. военнообязанных и считал, что новая кровопролитная битва приведет советскую армию к вынужденному бездействию.

По поводу людских ресурсов СССР и потерь среди военнообязанного советского населения можно высказать следующее мнение, основанное на сведениях российских военных историков[176].

На основе имеющихся статистических данных с использованием демографического метода установлено, что в конце первого полугодия 1941 года численность населения СССР составляла приблизительно 196,7 млн. человек (для сравнения, накануне Второй мировой войны население Германии вместе с Австрией, Богемией и Моравией составляло около 80 – 85 млн. человек[177]).

К началу 1943 года немецкие войска удерживали в своих руках приблизительно 2 млн. кв. км советской территории, на которой до войны проживало около 88 млн. человек. В ходе эвакуации и призыва в Красную Армию из этой части СССР убыло примерно 15 млн. человек, а не менее 73 млн. или 37% всего довоенного населения осталось в оккупации. Почти 5,3 млн. человек из числа оставшихся в оккупации были угнаны на принудительные работы в Европу; 8,5 млн. умерли по естественным причинам; более 7,4 млн. оказались уничтожены в соответствии с немецким оккупационным планом под кодовым наименованием «Ост» (нем. «Ost», по-видимому, большей частью погибли из-за нахождения в зоне военных действий, в результате бомбежек, артиллерийско-минометных обстрелов, неразминированных минных полей. – П. Б.). Следовательно, людские ресурсы, которыми располагали оккупированные территории после их освобождения или реоккупации советскими войсками, ограничивались приблизительно 50 млн. человек. Учитывая, что максимальная квота мобилизационных ресурсов обычно составляет примерно 16% общей численности населения (за годы войны в СССР было призвано 17,6% населения, но около 0,4% уже составляли женщины, доля которых среди личного состава Красной Армии в 1943 году достигала 8%), из этих 50 млн. потенциально возможно было призвать в армию приблизительно 8 млн. человек. Однако, поскольку доля военнообязанных среди мужского населения на оккупированных территориях сильно уменьшилась после призыва в Красную Армию в 1941 году, вывоза трудоспособных людей в Европу и уничтожения мужчин, оказавшихся в составе различных групп сопротивления и «партизанских» отрядов, постольку реальная величина призывного контингента была значительно ниже. Вместе с тем этот контингент все равно включал миллионы мужчин, которые могли пополнить ряды Красной Армии.