Книга Гертруда Белл. Королева пустыни - Борис Соколов

Следующим утром сэр Перси и его штат были первыми, посетившими дворец Фейсала. Это началось в 7.30. Сэр Перси вошел первым, затем мистер Гарбетт, а затем я. Фейсал стоял перед троном, сэр Перси с правой стороны от него, мистер Гарбетт слева от него, и я, после моего реверанса Фейсалу, слева от сэра Перси, в то время как остальной британский штат офиса подходил по очереди, как на приеме. Я надела мою звезду Ордена Британской империи и мои три военные ленты – впервые на коронации. Мы трое с Фейсалом и мистером Корнволлисом сели в углу комнаты и пили кофе, пока командующий британскими войсками не вошел, чтобы сказать, что у него все готово для приема. Тогда мы уехали. Позднее днем Коксы дали маленький прием в их саду – Фейсал сказал, что он хотел бы приехать и поблагодарить сэра Перси. Главнокомандующий и его штат были там, мистер Корнволлис, полковник Джойс, люди из штата сэра Перси, Гарбетты и я. Это было чрезвычайно симпатично, на лужайке под пальмами. Фейсал привел полдюжины своих сотрудников, и все мы сидели и говорили в течение часа и ели фруктовое мороженое. Я затем устроила еще один званный ужин в восемь часов, Абдул Латиф Паша Мандил и Хаджи Махмуд Намах из Басры, капитан Кук, советник Аукафа, и четверо мосульцев, мулла Аукафа, мэр, накиб (старейшина) и кади. Это была очень интересная вечеринка. Кади (судья) Мосула – возможно, самый симпатичный старик во всем Ираке, весь белый, в белых одеждах, выглядит очень мудрым и очень благородным. Мулла Аукафа – бойкий мужчина в летах, полный живости и здравого смысла. Накиб – мужчина немногим за 30, увенчанный зеленым тюрбаном и темный. Он не занимает, так или иначе, высокой должности, но он – прямой потомок Пророка – так же как и двое других, и его семья имеет соответствующий фирман о накибстве, данный ей Тимурленгом (Тамерланом). Это написано на тюркском языке джагатай, который они не могут прочитать – документ довольно почтенного возраста. Мосульские саиды – очень важная часть населения города. Они все происходят от общего предка, который приехал в Мосул приблизительно 800 лет назад. Среди этой компании святых ведущую роль играет Абдул Латиф Мандил. Он из Неджда, с резко выражеными прекрасными чертами араба внутренней Аравии – только его отец поселился в Басре, и он, возможно, самая сильная личность в стране теперь, когда Талиб ушел. Именно он был инициатором и организатором обращения Басры с просьбой остаться с нами – и почему? Он крупный торговец и хотел бы ловить рыбу в самых тихих водах, которые он сможет найти – более тихих, чем те, что омывают арабские королевства. Он очень сильно выразил свое мнение за ужином. Мы начали говорить о Киркуке, и мулла Аукафа именем Бога засвидетельствовал, что со своей стороны он был бы только рад, если бы Киркук отделился от Ирака, поскольку с вакфа (земля и другая недвижимость) они ничего не платят, а лишь ссорятся между собой по этому поводу, после чего компания дружно засмеялась. Но кади поднялся и довольно подробно говорил относительно курдского вопроса, очень мудро.

Я вспомнила двух других гостей на моей первой вечеринке: муттасарифа Амараха Салиха Башаяна, не более умного, чем масса обезьян, одной из которых он является, и я люблю его, и его племянника Абдул Кадира Башаяна, который устроил большую чайную вечеринку в честь Джафара в Каире.

Сэр Перси был очень нездоров, но в день Коронации он начал выздоравливать и теперь вполне в форме. Так что я, которая не пускала всех людей к нему в течение недели, быстро приняла меры, чтобы депутации имели возможность засвидетельствовать свое уважение к нему. Для этого было два дня, в пятницу и в субботу утром. Тебе было бы трудно, сколько тогда людей одновременно толпились в офисе! Было очень интересно наблюдать за ними, там были люди, которых я никогда не видела прежде, и великое множество тех, кого никогда прежде не видел Багдад. Басра и Амарах прибыли в пятницу, Хиллах (Ал) и Мосул в субботу; это были большие депутации. Мосульская была самой замечательной из них. Я разделила ее на три секции: сначала магнаты города Мосула, мои гости и их коллеги; затем христианские архиепископы и епископы – Мосул изобилует ими – и еврейский Великий Раввин. Один из христиан был малолетний Мар Шимун, архиепископ и правитель несториан. Пост передается в рамках семьи, от дяди к племяннику, поскольку они соблюдают целибат, и он был избран в прошлом году после смерти его дяди. Ему всего десять, бедное маленькое создание, и он явился в полном каноническом облачении, с большим золотым крестом и цепью, обреченной быть архиепископом до конца своих дней. Третья группа была более возбужденной, чем две другие: это были вожди курдских приграничных племен, которые выбрали войти в государство Ирак, пока они не увидят, возникнет ли независимый Курдистан, которому они симпатизируют гораздо больше. Я знала только одного из них прежде, Саида Бега, религиозного главу Поклонников Дьявола (йезидов), которого я видела ребенком в семь или восемь лет, когда останавливалась у его отца в 1909 году. Мы упали на шею друг друга; он помнил все очень хорошо; как сидел в моей палатке, где оставался все время, пока я была там. Некоторые другие были огромными людьми. Шейх Нури из Брифки, светловолосый, в белом тюрбане и халате, держит в своих руках население большой части границы в земном и небесном мире, поскольку он духовный и земной диктатор. Кадир Ага из Шуша имеет дело только с этим миром и общается с ним исключительно на курдском языке, поскольку не знает никакого другого. Он высокий и очень толстый человек. Он носит акры мешковатых полосатых брюк, подвязанные шнурком вокруг его талии, самый причудливый жилет и самый большой курдский колоз на его голове с целым платком, обернутым вокруг его. Он достоин внимания, я могу сказать, что это привилегия – видеть его.

После того, как они имели пятнадцатиминутную беседу с сэром Перси, все по очереди зашли ко мне. Курды приехали последними и оставались дольше всех. Мэр Захо начал разговор. Он сказал, что они не имели возможности обсудить с сэром Перси будущее Курдистана. Я сказала, что, по моему мнению, районы, из которых они прибыли, экономически зависят всегда будут зависеть от Мосула, независимо от того, как много Курдистанов будет создано. Они согласились, но, сказал Шэйх Нери, они должны иметь курдских чиновников. Я сказала, что в этом нет никакой сложности, и детям нужно преподавать на курдском языке в школах. Я отметила, что будут некоторые трудности, поскольку не было ни одного школьного учебника, равно как и других книг, написанных на курдском языке. Это вызвало паузу, и после раздумий они сказали, что думают, что обучение могло бы также вестись по-арабски, но что относительно местной административной автономии? Я сказала: «Вы обсудили это с нашим повелителем Фейсалом?» «Нет», – ответили они. «Хорошо, вам лучше пойти и сделать это сейчас», предложила я. «Да», – ответили они. Я позвонила Рустаму Хайдару и записалась на прием на вчерашний полдень – я стремлюсь узнать у Фейсала, что из этого вышло. Забавно, не правда ли.

Провела два часа с Фейсалом накануне. Он пригласил меня к чаю; я принесла ему фотографии наших пикников (один из которых посылаю тебе) и карту Сирии, взятую из «Таймс», чтобы показать, каким образом французы разделили Сирию на отдельные провинции. Он любил фотографии и поклялся на карте. «Видит Бог, это нельзя делать, он сказал, и мы продолжили говорить шокирующую ересь о Сирии. Вскоре после этого заглянули Джафар, Нури и Рустам (он сириец). Я сказала им, что за исключением Рустама, я думаю, что я знаю Сирию лучше, чем любой из них, и люблю ее больше – деревню за деревней, гору за горой, реку за рекой. И я считала, что есть только одна надежда для Сирии, что мы должны сидеть здесь тихо, не говорить ни слова и делать нашу собственную работу. Если бы мы сделали Месопотамию образцовым арабским государством, не будет арабов Сирии и Палестины, которые бы не захотели стать частью этого государства, и прежде, чем я умру, я надеялась бы увидеть правление Фейсала от персидской границы до Средиземноморья (скорее всего, здесь перед нами не только сокровенные мысли Гертруды, но и определенный дипломатический прием, с помощью которого она убеждала Фейсала и его окружение не вмешиваться в сирийские дела. Вряд ли Гертруда верила, что еще при ее жизни будет создано гигантское арабское государство «от моря до моря». Хотя бы потому, что этого не допустила бы Англия, да и другие великие державы. А вот создать из Ирака образцовое государство она действительно стремилась, но не преуспела в решении этой задачи, которая, очевидно, в тех условиях была невыполнима. – Б. С.) Но если бы мы вмешались в этот вопрос, шевельнули бы пальцем или подняли голос, это стало бы крушением Сирии, равно как и Ирака. Это было бы частично из-за того, что Манлуд-паша, который является тем, кого Джафар называет «первоклассным ослом», собирает силы в районе Мосула, говоря, что, независимо от приказов Фейсала, он намерен повторно завоевать Сирию. Именно он возглавлял нападение на нас на Евфрате в прошлом году, не подчиняясь неоднократным приказам Фейсала. Было бы довольно смешно, если бы после завоевания Дейр аль-Завра с севера и вытеснения британской администрации в 1920 году, он бы взял Дейр с юга и вытеснял бы французскую администрацию в 1921 году! Но, конечно, мы не позволим ему этого.