Книга Прокляты и забыты - Александра Салиева

Адреналин схлынул, и я опустилась на пол около дверей, прижавшись спиной к стене. Даже пошевелиться не было сил. Горло пересохло, но встать за водой я не смогла. Кажется, наспех сплетенная защита оказалась слабоватой: все-таки зацепило.

Послышались стремительные шаги и требовательный стук в дверь.

– Камелия, это Тимур. Откройте! – раздался громкий голос.

Но я не реагировала. Просто не могла пошевелиться. Хотелось спать, но я не закрывала глаза, твёрдо зная, что открыть их уже не смогу.

В металлическую дверь продолжали настойчиво стучать.

– Дыши, Ками. Просто дыши, – прошептала я беззвучно.

На улице зазвучали сирены «скорой помощи» и полиции. Потом кто-то вскрыл входной замок. В квартиру ворвался отряд ОМОНа в черных масках, с автоматами наизготовку. Все это время я так и сидела, обняв руками колени и глядя перед собой, не чувствуя ничего. Тимур поднял меня на руки и унес с места побоища на улицу. Усадил в черную «Ауди».

Всю дорогу он повторял одно и то же, причем скорее сам себе:

– Бездна адская. Поцелуй Марены. Зачем ты поглотила его? Зачем, Камелия?

Тимур явно превышал скорость и плевал на правила. Я слушала его, но не слышала, безразлично вглядываясь в огни мелькающего за окном города.

Через какое-то время внедорожник въехал в большие кованые ворота и остановился перед двухэтажным коттеджем из красного кирпича. Тут я позволила себе закрыть глаза, надеясь, что Тимур знает, что делать, – ведь он, судя по всему, больше меня понимал в том, что произошло.

В который раз тьма поглотила меня, укачивая в своих объятиях.

Я блуждала непонятно где. Искала кого-то в сером непроглядном тумане. Звала одного-единственного, кто действительно что-то значил для меня, мечтая услышать знакомый голос. Плакала и снова звала. Умоляла и проклинала одновременно.

Я видела сны, в которых Архан, как тогда, в гранях, нежно и трепетно прикасался к моему лицу, трогал своими теплыми губами мокрые соленые дорожки на моих щеках и шептал:

– Потерпи, родная. Уже почти все.

А я отчаянно тянулась к нему, чтобы хотя бы во сне чувствовать его и быть рядом с ним. Так хотелось запомнить, каково это – быть нужной кому-то, кто небезразличен тебе.

Я с сожалением улыбалась сквозь еще не просохшие слезы и шептала в ответ:

– Я – не она. Я хотела тебе сказать. Правда, хотела.

– Тише. И так все знаю, родная. Просто потерпи, – отвечал мне тихий и уже далекий голос.

Глава 10

Последняя черта человеческих дел

Я глубоко вздохнула и открыла глаза. Спальня в коричневых, бежевых и сливочных тонах. Дерево, бамбук, пробка, пергамент. Японский стиль. В воздухе витает слабый запах имбиря, кардамона, мускуса и цитрусовых. Ну и конечно, как положено героине в эпицентре событий в жанре фэнтези, – абсолютно голая. Завернувшись в льняную простыню, я осторожно вышла из комнаты и остановилась на минуту подождать, когда голова перестанет кружиться.

Откуда-то снизу доносился голос Тимура.

– Мнение других иногда может быть полезным, но не давай сбить себя с толку иллюзией, которую тебе преподносят. Все остальное – сугубо твое дело. Если хочешь иметь то, чего никогда не имел, должен делать то, чего никогда не делал, – минутная пауза. – Моя гостья проснулась. Крепись, друг.

Мечтая не свалиться по пути, потому что все тело охватывала странная слабость, я спустилась по лестнице, ориентируясь на голос. Хозяин оказался на кухне. На плите стояла кипящая кастрюлька и сотейник, в котором Тимур помешивал. На столе лежал еще светящийся андроид. Я сделала вывод, что разговор шел по телефону.

– Добрый вечер, стойкий оловянный солдатик, – бодро поздоровался Тимур.

Он даже не повернулся ко мне. Наверное, ступать неслышно мне не удалось.

– Добрый, – ответила я.

Подтянула простыню повыше. Неуютно так – даже без нижнего белья. Тимур порывистым движением выключил газовые конфорки и в следующий миг оказался прямо передо мной.

– Одежды нет, – виновато пробормотала я.

Почувствовала его угрожающе близкое, тяжелое дыхание и аромат парфюма. Кедр, амбра, яблоко с еще какими-то фруктовыми нотками. В голове мелькнуло странное сомнение. Я что-то упустила, но что конкретно, вспомнить пока не могла. Я обхватила себя руками: внезапно стало очень холодно.

Вздрогнула, когда его горячая ладонь коснулась края простыни.

– Твоя одежда в химчистке, – беззаботно сказал Тимур.

Он потянул за ткань. Я снова вздрогнула, а Тимур поднял кусок льна и укрыл мои плечи.

– Замерзла? – заботливо улыбнулся он.

– Да, есть такое, – едва дыша, улыбнулась я в ответ.

Отвести взгляд от прекрасных зеленых глаз я оказалась не в силах.

– Значит, ужин как раз вовремя, – весело подмигнул Тимур.

Он принялся сервировать стол, и я вздохнула спокойно. Напряжение спало, но слабость в ногах вдруг дала о себе знать, – и я постепенно, неспешно начала падать.

С ошеломляющей скоростью Тимур подхватил меня, не дав упасть. Усадил на стул, придвигая кружку кофе. Так быстро… Кто он такой вообще?!

– Ками, что такое? – спросил Тимур.

Мне очень нравится такое сокращение моего имени. Так меня обычно называл Даниэль. Я благодарно улыбнулась в ответ.

– К рассвету все будет в порядке.

Тимур вопросительно поднял бровь, ожидая пояснений.

– Знаешь, просто… Я… уже умирала, – сказала я.

Передо мной стояла квадратная черная тарелка с еще дымящейся пастой карбонара, и я не нашла ничего лучше, чем уставиться в нее. Вспомнив, как тошнило меня в прошлый раз, я добавила:

– Есть мне не стоит. По крайней мере, пока.

Тимур понятливо кивнул, сел напротив и принялся за уничтожение пасты. Ел он быстро, сконцентрировавшись на своих мыслях. Когда Тимур расправился со своей порцией, я понятливо придвинула ему свою тарелку. Ее он тоже съел… быстро.

Дождавшись, когда он закончит ужинать, я спросила:

– В доме есть еще кто-то?

Увидела промелькнувшее в изумрудных глазах напряжение.

– Нет, – поспешно ответил Тимур.

– Врешь, – спокойно сказала я.

– Нет, – так же спокойно, не отводя от меня взгляда, с вызовом.

Я решила, что мне просто показалось, и успокоилась.

И чего это я? Человек мне помог, ужин приготовил, а я все думаю, когда же он покажет другую свою сторону. Не все такие, как Артур или Арханиэлиус.

По крайней мере, хочется надеяться на это.

Стыдно, Камелия. Стыдно.