Книга Мы из Бреста. Рейд выживших - Вячеслав Сизов

(НАРБ. Ф. 1440. Оп. 3. Д. 943. Л. 28–29)

Пленный унтер оказался занятной личностью. Тридцати пяти лет. Отлично говорил по-русски. По его словам, его он выучил в двадцатые, когда с родителями жил в России. Уверенно рассказывал о старой Москве и Казани. Вел себя в рамках приличия и довольно независимо. На тупого армейского унтера совершенно не тянул. Слишком грамотный. Окончил философский факультет Мюнхенского университета. Немного преподавал. Когда призвали в армию, остался в ней и дослужился до старшего унтер-офицера. Нет, я, конечно, читал, что у немцев в армии большой разницы в начале военной карьеры в том, что ты окончил, универ или сельскую школу, нет. Солдатскую лямку будешь тянуть как все, а вот потом… Но чтобы вот так разбрасываться учеными кадрами? Держать знающего язык противника унтера командиром охранного взвода? Не смешите. У нас бы данный тип точно носил бы кубики или шпалы. Особенно за тот десяток лет, что он служил в вермахте, и как бы ни утверждал обратное, в немецкой армии было то же самое. И служил Фридрих в разведке или службе безопасности. Так что не верил я ни унтер-офицеру Хардеру, ни его отмазкам. Хоть убей. Особенно с учетом его последнего места службы на лесоразработках, где было много бывших наших сограждан. По словам Хардера, командованием вермахта в связи с уходом сотрудников милиции с оккупированных территорий было принято решение дать возможность выразившим желание помогать германской армии пленным поддерживать порядок на оккупированных территориях в составе вспомогательной полиции. На лесоразработках как раз и собирались данные граждане. В первую очередь из украинцев или лиц, таковыми назвавшихся. Ждали только приказа на формирование батальона вспомогательной полиции. Так что вовремя мы там все разнесли, захватив заодно списки и учетные карточки предателей. Тупого унтера туда бы точно никто не поставил. Минимум лейтенанта, умеющего работать с такой категорией людей и обладающего определенной полнотой власти.

Играть в шпионские игры мне было некогда. Рассказав о своих подозрениях Акимову, отдал унтера ему. Пусть тренируется. У меня своих забот полный рот.

Хорошо хоть Горохов снял с меня вопросы тылового обеспечения. Кухня работала исправно. Найдя себе нескольких помощников, он нас просто закормил изысками военного питания. Запасов продуктов пока хватало, так что позволить себе мы это могли. Да и надо было подкормить ребят. Силы им очень скоро потребуются.

Бойцы сыты, обуты, веселы, гоняют по лесу, на свежем воздухе отрабатывая полученные навыки. Замученные повышенными требованиями инструкторов и командиров, в лагерь возвращаются еле волоча ноги.

Ремонтники и механики, словно черти, воплощали в жизнь мои «мудрые» предложения по модификации захваченной техники. На один из бронетранспортеров установили «дашку». Получилось отличное универсальное средство для борьбы с легкобронированными средствами и с самолетами противника. Борта увешали запасными частями в ящиках, чем значительно усилили бронирование машин. В «газоны», усилив днище кузовов и нарастив борта, установили 82-мм минометы и по пулемету на кабину. Получилась неплохая самоходная батарея. Правда, пришлось их перекрасить в серый цвет, чтобы не выделялись на фоне остальных. «Опели» оставили за пушкарями. Мощные автомашины спокойно справлялись с весом орудий.

Летчики-штрафники и Козлов совместными усилиями, используя один из «газонов» в качестве учебного, вели подготовку еще двух десятков бойцов в качестве эрзац-водителей. Кто его знает, может, еще трофеев нахватаем, а вести их будет некому. Николай облюбовал себе пару бойцов и теперь проводил с ними дополнительные занятия в качестве механиков-водителей. Давая им даже возможность обслужить и завести «штуг». С надеждой посматривал в мою сторону, аккуратно напоминая, что снаряды к одному из «штугов» совершенно закончились и неплохо бы пополнить запасы. С этим были проблемы. Войсковые колонны шли на восток сплошным потоком с очень маленькими разрывами. Одиночных машин практически не было. Шли только по несколько штук или в сопровождении мотоциклистов. Рисковать пока не стали. Рано еще, а то спугнем рыбу побольше…

Сергей, когда узнал, что я планирую захватить один из аэродромов врага, предложил вызвать мне врача или выбрать иную цель. Но потом все же решил выслушать мои доводы. Они были просты.

Во-первых, у нас куча секретной документации и техники, захваченной у врага, которые срочно нужны нашему командованию. Объяснять, для чего существует «Энигма» и что можно сделать, зная коды и т. д., не потребовалось. Как и не потребовалось объяснять, почему не надо посылать группу с документами пешком по лесам и болотам. Долго, и вероятность попасть под раздачу значительно возрастает.

Во-вторых, в отряде слишком много раненых. Лечить их здесь вопрос сложный и не всегда правильный. Выздоровление в полевых условиях дело ненадежное, а раз так, то следует срочно их отправить на Большую землю.

В-третьих, отсутствие связи с командованием в значительной степени уменьшает результативность наших действий в тылу противника и, главное, не дает шансов на удачный прорыв к нашим.

В-четвертых, уничтожение аэродрома врага уже само по себе огромная польза для наших войск. Пока немцы восстановят личный состав, перегонят новые самолеты, пройдет время, а это чьи-то спасенные жизни. Кроме того, возврат или уничтожение захваченных у наших войск самолетов – наша святая обязанность. Тут мне пришлось сослаться на сведения, якобы полученные от унтера люфтов, и карту.

В-пятых, у нас достаточно сил для осуществления такого плана, есть пилоты, а не хватит, так соберем еще по лагерям для военнопленных.

Можно пойти и по более простому пути. На захваченных самолетах отправить в наш тыл всех раненых и секретный груз, а на остальных штурмануть несколько колонн противника. Стараясь как можно больше нанести ему вреда. Захваченный аэродром придется удерживать как можно дольше. Чтобы экипажи могли вернуться, заправиться и вылететь снова в бой, пока не кончится на складе топливо и боеприпасы. Потом все бросать и пробиваться на восток.

Были и еще доводы, но говорить я о них не спешил. Сергей и так со мной согласился.

Одним из скрытых доводов было послезнание расположения штабов 4-й армии и 2-й танковой группы. Были и другие цели. Мосты на Нареве, Мухавце, Буге, Немане, железнодорожный узел в Варшаве. Конечно, атака на них практически самоубийственное дело, но кто не рискует, тот не пьет шампанское! Еще бы найти людей, кто на это пойдет. Там же вокруг столько зениток натыкано, что прорваться будет очень трудно.

Выполняя мой план, разведка сделала все возможное, чтобы изучить ближайшие к нам аэродромы. Подходы к ним, охрану и наличие средств связи.

Я знал, что на территории Брестской области была расположена самая мощная аэродромная сеть Западного особого военного округа: четыре постоянных и семнадцать оперативных аэродромов. На них до войны базировалась 10-я смешанная авиадивизия, в составе которой было четыре авиаполка – 123-й и 33-й истребительные, 74-й штурмовой, 39-й бомбардировочный. Летчики стояли у деревень Малые Зводы, Стригово, Куплин, Огородники, Именины, Лыщицы, в городах Брест, Кобрин, Барановичи. На аэродроме Жабчицы под Пинском размещалось подразделение военно-морской авиации – 46-я отдельная разведывательная авиационная эскадрилья в составе Пинской военной флотилии.