Книга Любовь, обман и бриллианты - Сергей Витальев

— Ни слова? — переспросил я, удивляясь не столько неумению немца говорить по-нашенски, сколько вообще его появлению после клятв Светланы, что она знать не знает никакого немца. — А как же они общаются?

— На евонном тарабарском языке и общаются. Он ее все фру называет, а она смеется.

— Значит, Светлана знает немецкий язык?

— Конечно, знает. И она и Ольга. Они же все детство за границей провели. До двенадцати лет там прожили. Они и не один язык знают.

Это все было для меня новостью, и я спросил скорее сам себя, чем свою собеседницу:

— Значит, Светлана могла бы уехать за границу со шкатулкой?

— Конечно, могла бы. Втихаря бы все подготовила и уехала.

— А Ольга способна уехать?

— И Ольга способна. Только если бы она собиралась уехать, то уже бы уехала — только ее и видели.

— А чем она вообще занимается?

— Ольга-то? Со Светкой работала в одном издательстве, пока не уволилась. А сейчас работу ищет.

— Уволилась? Работу ищет? — спросил я недоуменно, вспомнив, как Ольга уже вторую неделю искала работу.

— И правильно сделала. Чем под таким начальником быть, лучше уж по миру ходить, побираться.

— А чем ей начальник досадил?

— Проходу не давал, старый дурак. У самого дочь уж на выданье, а он к Ольге лезет.

— А к Светлане?

— А что к Светлане? К ней он не пристает.

— Почему? Они же похожи.

— А кто вас, мужиков, знает, почему вам одна больше нравится, а другая меньше? Вот и он — вцепился в Ольгу и проходу ей не дает, словно она околдовала его. Даже жены не стеснялся, а она тоже там работает. Каково ей на это смотреть? Вот Ольга и не выдержала. Написала заявление, подошла к нему при всех, схватила за нос, притянула к себе, поцеловала в лысый лоб, плюнула и отдала заявление. Он неделю поцарапанный ходил — когти-то у нее, что у кошки. Мне когда об этом соседка рассказала — она с ними работает, их туда и устроила — так я чуть со смеху не померла.

Услышав такой рассказ про Ольгу, я тоже чуть не помер, представив себя на месте начальника и вспомнив допросы с пристрастием.

Бабушка же, немного помолчав, вздохнула:

— Что с этими дурехами делать. За ними глаз да глаз нужен. Когда они дуются друг на друга — ничего хорошего не получается. А когда в дружбе и согласии живут, то еще хуже — сообща глупости делают.

В этот момент на кухню тихонько вошла Ольга и стала строить мне вопросительные гримасы. Я сделал вид, что ничего не замечаю. Ольга начала злиться, и в тот момент, когда она скорчила самую уморительную рожицу, старушка, что-то почувствовав, обернулась к ней.

— Ты что крадешься как кошка, да еще и обезьянничаешь? Где твоя сестра? Она что, голодом вздумала меня морить?

— Бабуль, она у тебя в комнате пылесосит. Я сейчас приготовлю что-нибудь поесть. На нас тут разные неприятности свалились. Шурик тебе рассказал? Что ты будешь кушать?

— Ничего. Я ничего не хочу после рассказа твоего Шурика. Стоило мне только отлучиться на три дня, как вы все профукали.

— Бабуль, ну извини, так получилось, — пожала Ольга плечами, загружая холодильник.

— Да мне-то что. У меня камень с души упал. Все равно вам бы все осталось.

На кухню заглянула Светлана и, тревожно посмотрев на меня и на Ольгу, которая, сделав себе бутерброд с колбасой, с аппетитом его уплетала, сообщила:

— Бабушка, я убрала в твоей комнате. Можешь идти отдыхать.

— Ты меня, голодную, с кухни гонишь?

Отпихивая Ольгину руку с огрызком бутерброда от своего рта, я успел подумать, что с этой старушкой не соскучишься, как вдруг раздался звонок в дверь. У меня от этого звонка возникло какое-то нехорошее предчувствие, и я был просто вынужден заглушить его Ольгиным бутербродом. Звонок вякнул еще раз. Глядя на сестричек, я понял, что им почему-то не по себе. На кухне воцарилась тишина…

12

Удобное мягкое кресло больше подходит для размышлений, нежели жесткий табурет с торчащими из сиденья гвоздями. Чтобы принять эту истину, не требуется проводить эксперимент и подвергать опасности важнейшую часть своего тела.

Для того чтобы понять загадочные натуры двух сестер, требовался острый ум, тонкая наблюдательность, дьявольское терпение и много-много времени.

Именно этим, разгадыванием загадочных натур двух щебетавших пташек, я и занимался, сидя в удобном мягком кресле, после того как мы удалились в комнату, оставив бабулю на кухне наедине с соседкой, зашедшей справиться о ее здоровье.

Девушки занимались тем, что придумывали всевозможные пытки, кары и мучения, которым следовало бы подвергнуть их бывшего воздыхателя и ухажера. Потом они стали строить всевозможные планы возвращения своего приданого, отобранного этим самым воздыхателем. И поскольку обе проблемы носили чисто теоретический характер, я в разговоре не участвовал, занимаясь своими размышлениями.

Ольга — девушка веселая. Этого у нее не отнимешь. Она готова прийти на выручку. Любит хорошо питаться, и ее спутник никогда не останется голодным. Но зато настроения у нее меняются так часто, что, когда собеседник начинает смеяться ее шутке, она уже заливается слезами. Короче говоря, Ольга — психически неуравновешенная особа. Хотя и чертовски привлекательная. К тому же в ее важнейшей части тела торчит длинная заноза, не давая хозяйке ни секунды сидеть спокойно. В общем, с такой девушкой, как Ольга, весело, приятно, но уж больно утомительно.

У Светланы чудный голос. За этот голос я готов заложить свою широкую незапятнанную душу. В остальном… В остальном мне было с ней тяжело. Я испытывал робость, неуверенность и желание казаться не таким, каков есть. А всю жизнь притворяться не будешь. Конечно, такая девушка, как она, никогда не станет маячить перед мужем в засаленном халате, стоптанных тапочках и с бигуди на голове. Это безусловный плюс. Но уж больно она властно-холодная, когда мы бываем с ней наедине. В присутствии Ольги Светлана несколько раскрепощается, становится веселой и совсем не холодной, но нельзя же всегда быть втроем. Хотя… Тьфу, что-то я размечтался, совсем забыв, что всегда выбирает женщина. Даже если выбор делает мужчина, то это только свидетельствует, насколько умная ему досталась жена.

— Шурик, — донесся до меня нетерпеливой голос Ольги. — Куда ты пропал? Вечно о чем-то мечтает. Что ты думаешь об этом?

— О чем?

— Ну здрасьте! — удивилась Ольга. — О письме!

— О каком письме?

— Вот балда! О письме, в котором мы расскажем обо всех художествах этого дегенерата и пригрозим, что если он не отдаст нам шкатулку, то мы отправим это письмо ментам. Ты что, ничего не слышал?

— Я не думал, что вы это серьезно.

— А что, мы будем шутки шутить?