Книга Пустые головы - Вадим Молодых

– Так точно, тэрищ полковник… Но тут есть один нюанс.

– Какой ещё нюанс? – доверие и уважение, кои, по мнению старшего по званию, и так были необязательны и даже вредны – «летёха вон, сразу оборзел!» – мгновенно сменились раздражением, пока только как от укуса комара. – Потрудитесь объяснить.

– Так точно, – тот был хоть и молод, но привычен, и не дрогнул от полковничьей строгости. – Имеются свидетельские показания, что данный гражданин Малой душил водителя, отчего и произошло ДТП. Водитель погиб.

– А кто он?

– Хирург-травматолог. Завотделением.

– Бред какой-то… Зачем ему его душить? А? Малой? Ехал с ним в машине?

– Да.

– А чё ты с ним ехал? Куда?

– Друзья, вот и ехал. Катались. Разговаривали.

– А чё душил тогда? Сзади, что ли? Может дурачились просто?

Малой подхватился по примеру виденных им хулиганов: «А я чё? А я ничё».

– Ну да! Обхватил сзади за шею… Теперь на волне эмоций меня хотят выставить виноватым… Сами дистанцию не держат… Смертельный исход… Вот и отмазываются, как могут.

– Ну! – кивнул и скривил рот в убедительной очевидности Полковник. – Чё тут неясного-то? В натуре, лейтенант, тех надо «трясти»!

– Дак и тех «трясут»… Здесь-то надо оформить…

– Оформляй, как слышал. Пришлёшь потом через меня протокол ему на подпись.

– Готово уже.

– Ну давай, Малой, подписывай и поехали. Следствие закончено, забудьте.

Садясь в личную машину Полковника, Антон не тешил себя иллюзиями о его благородстве, проявляющемся уже во второй раз. Статистика, показатели и отчёты отдела – вот причины чудесного спасения Малого. Спасения на этот раз уже не от автомобильных колёс, а куда более опасных – государственных.

Ещё он подумал, что к собственному удивлению взволнован в эти минуты именно этой государственной несправедливостью, повёрнутой в его случае к «своему» человеку ласковой стороной, выгораживающей его и готовой скоренько утопить – для отчёта! – других, чужих, невиновных. Ему бы сейчас думать о смерти, причиной которой он стал… А вот, поди ж ты! И не думается совсем. И не то чтобы страшно, а просто по фигу.

– Рассказывай, что произошло?

– Да вы сами всё правильно изложили, тэрищ полковник. Так и было.

– А чего ты тогда там, на месте ДТП, метался, как ужаленный? Расталкивал всех. «Пропустите, покажите» орал. Чё увидеть-то хотел?

– Да горячка просто. Шок.

Полковник повернулся. Задержал взгляд. Чувствовалось, что не поверил. Но душу пытать не стал – отвернулся снова на дорогу. Добавил только на удивление смиренным и приправленным опытом тоном:

– Много тебя, Малой, становится. Ох, не к добру это…

И напоследок, высаживая у дома:

– Иди. Не прощаюсь… Чувствую – не надо.

И только в квартире, закрывшись, раздевшись, оберегая раненую ногу от воды под душем, Малой ощутил острую небезразличность к событию. Его снова стал грызть изнутри факт того, что он так и не увидел, был ли в черепе доктора мозг.

Интуиция заставила Полковника принять быстрое решение. Но скорость его принятия – даже спонтанность! – нимало его самого не взволновали. Он был опытным человеком и хорошо себя знал. Чутьё сыскаря ни разу ещё ему не изменило… Он во многом поэтому и полковником-то стал! Положился он на свою интуицию и теперь.

По его вызову в кабинет вошёл толковый и амбициозный в плане карьеры, то есть чуть больше приличного уважающий начальство, опер. Тот самый, которого расспрашивал о безмозглом трупе Малой. Опер, войдя, изображал на лице нужную степень беспокойства – мало ли зачем начальство вызывает.

– Дело у меня к тебе, – негромко сказал, вставая словно бы для встречи, Полковник, указал на стул у своего стола, скомандовал в дверь приёмной, что занят, и запер её на ключ.

– И дело… м-м-м… аккуратное, скажем так, – садясь в своё кресло, добавил он ещё тише, чем начал, и вставил свой выработанный годами немигающий охранный взгляд прямо в зрачки подчинённому оперу.

Тот хотел было сменить маску с волнения на готовность, но смутился и уронил выражение верности в пол – полковничьего сверления не выдержал.

– Да ты не тушуйся! – Полковник и не пытался скрывать удовлетворения властью – зачем? – тут это не принято! – и продолжал в снисходительной интонации. – Ничего незаконного… Аккуратность нужна… деликатность даже… тайна, короче!.. так как дело касается нашего с тобой коллеги. Улавливаешь тонкость?

Опер с псовым выражением глаз нашёл-таки в себе силы, чтобы не кивнуть головой. Хотя очень хотел! Успел даже подумать в полковничьей паузе, нагнетавшей значительность, ответственность и доверие, что имел бы хвост – уж им-то точно бы вильнул. А так – сдержался. Даже зауважал себя – уверенней стал… Бодрее в своей готовности.

– Не нервничай… Он не преступник, – продолжал Полковник всё тем же вкрадчивым тоном. – Во всяком случае, ничего на него нет. Пока! Но что-то как-то много беспокойства в последние дни с ним связано. То он сам пострадал, то люди рядом с ним страдают… Гибнут даже! Он вроде не при чём… Но он всё время был в самый роковой момент в самом роковом месте. Понимаешь? Почему это? Судьба? Она из неконкретной категории домыслов! А мы оперируем фактами. Они таковы… Первый: в результате хулиганского нападения на нашего коллегу в свободное от его службы время, он оказывается в больнице с ножевым ранением. Потом там происходит несчастный случай со смертельным исходом, единственный свидетель которому – свидетель, подчёркиваю! – наш коллега. Второй факт: ДТП, в котором гибнет водитель – врач, завотделением, где лежал наш коллега после ранения, который, к тому же, в момент аварии находился в машине врача и, по некоторым данным, применял к нему насилие аккурат в трагический – роковой! – момент аварии. Душил его, типа… Сидя сзади. Оговорюсь, официальная версия – водитель не справился с управлением, машину занесло, в неё врезался большегруз, наш коллега то ли успел выскочить, то ли его выбросило из машины… Согласись, многовато совпадений… Это странно.

Полковник снова замолчал, давая возможность оперу как следует впитать и усвоить весь объём странности, нырнул в свой сейф, достал початую дежурную бутылку хорошего армянского коньяка, две дежурных невымываемых рюмки, с ломким и тонким металлическим звуком выложил шоколад. Налил. Приглашая, качнул своей рюмкой и вылил её в рот. Смачно напряг прижатый к нёбу язык, цикнул, разлепляя ставшие сочными сухие служебные губы, закусил с удовольствием шоколадом, развернулся за пепельницей, поставил её рядом с бутылкой, закурил, выпустив в потолок – уверенный в себе человек! – струю плотного дыма. Всё это – не спеша!

Опер всё сидел не выпивая. Он думал. Но не о заявленной начальством странности, а о желании начальства предвидеть-предупредить возможное ЧП с личным составом, способное испортить отчётность. Цинизм? Ну и ладно! Карьеры ведь без выполнения таких поручений не строятся. Доверяет ведь – уже хорошо!