Книга Хранительница тайн - Кейт Мортон

Классический особняк номер семь по Кемпден-гроув был восхитителен. Три этажа и подвал, белизна штукатурки, подчеркнутая черными решетками, палисадник перед домом и сплошное великолепие внутри: обои по рисункам Уильяма Морриса[10], величественная мебель, гордо хранящая въевшуюся пыль веков, полки, прогнувшиеся под тяжестью редкого хрусталя, серебра и фарфора. Разве можно сравнить с пансионом миссис Уайт на Риллингтон-плейс, где за половину месячного жалованья Долли снимала комнату, переделанную из чулана, и где нестерпимо воняло дешевой готовкой?

Едва переступив порог дома леди Гвендолен, Долли поняла, что пойдет на любые жертвы, лишь бы тут остаться.

Так и случилось, и Долли была на седьмом небе от счастья. Все портила сама леди Гвендолен. Доктор Руфус справедливо назвал старую даму эксцентричной, однако забыл упомянуть, что ее добровольное заточение продолжается около тридцати лет. Одиночество не пошло на пользу характеру, и первые полгода Долли всерьез верила, что порой леди Гвендолен готова ее убить. Ей потребовалось время, чтобы научиться пропускать мимо ушей хозяйкины эскапады и понять, что за резкостью скрывается подлинная привязанность.

– Не хотите ознакомиться с заголовками? – спросила Долли, устраиваясь на краешке кровати.

– Пожалуй, – леди Гвендолен протяжно зевнула и скрестила маленькие влажные ладошки на животе, – я не возражаю.

Долли открыла последний выпуск «Леди», откашлялась и, придав голосу должную почтительность, пустилась в рассказ о людях, чья жизнь казалась ей вечным праздником. Раньше Долли ничего не знала об их мире. В Ковентри ей случалось видеть роскошные загородные особняки, отец порой с придыханием сообщал о заказах от лучших семейств, но истории леди Гвендолен – о вечеринках в «Кафе Рояль», о том, как они с сестрой Пенелопой (старуха называла ее Цыпочкой) жили в Блумсбери и позировали скульптору, который был влюблен в обеих, – выходили за пределы даже Доллиного неуемного воображения.

Леди Гвендолен с удобством раскинулась на атласных подушках, притворяясь рассеянной, но на самом деле ловя каждое слово. Ее любопытство не знало границ.

– Похоже, в семействе лорда и леди Хорсквит снова разлад.

– Неужели разводятся? – фыркнула старуха.

– Если читать между строк. Леди Хорсквит опять сошлась с этим художником.

– Ничуть не удивляюсь. У нее никакого понятия о сдержанности, только и знает, что потакать своим страстям! – презрительно фыркнула леди Гвендолен. (Иногда, оставаясь одна, Долли пыталась подражать ее шикарному выговору.) – Совсем как мать!

– Это кто?

Леди Гвендолен возвела глаза к лепнине на потолке.

– Кажется, Лайонел Руфус не упоминал о вашей недалекости. Я не одобряю умных женщин, но и дуру не потерплю. Вы глупы, мисс Смитэм?

– Надеюсь, что нет, леди Гвендолен.

– Хм, – фыркнула старая дама, словно еще не приняла окончательного решения на сей счет. – Мать леди Хорсквит, леди Пруденс Дайер, славилась отчаянным занудством. Только и знала, что разглагольствовать о женском избирательном праве. Цыпочка любила ее передразнивать – она умела быть забавной. Наконец леди Пруденс так всех утомила, что больше никто в обществе не хотел с ней водиться. Ты можешь быть вздорной, грубой, упрямой или безнравственной, но никогда, Долли, никогда не будь скучной. Спустя какое-то время леди Пруденс внезапно исчезла.

– Исчезла?

Леди Гвендолен взмахнула рукавом, рассыпая пепел, словно волшебный порошок.

– Уплыла в дальние страны. Индия, Танганьика, Новая Зеландия… Бог весть куда. – Старуха по-рыбьи оттопырила губы, словно что-то пережевывала: остатки ленча или застрявший между зубами лакомый кусочек чужой тайны. – Ах да, птичка на хвосте принесла, что она сошлась с аборигеном и прозябает в ужасном месте, именуемом Занзибар, – добавила леди Гвендолен с лукавой улыбкой.

– Не может быть.

– Представьте себе.

Леди Гвендолен так жадно затянулась, что глаза у нее стали словно щелки. Для женщины, тридцать лет не покидавшей своего будуара, она была на удивление хорошо осведомлена. Она знала почти всех, о ком писали на страницах «Леди», и испытывала непреодолимую потребность влиять на их судьбы. Даже Кейтлин Руфус вышла замуж с одобрения леди Гвендолен – жених был немолод и не блистал остроумием, зато обладал солидным капиталом. После свадьбы Кейтлин превратилась в худшую из зануд; она могла часами жаловаться, какой ужас наконец-то выйти замуж («Да так удачно, Долли») и обзавестись собственным домом в то самое время, когда из магазинов исчезли приличные обои. Долли хватило нескольких встреч с мужем Кейтлин, чтобы понять: она найдет другой способ проникнуть в мир красивых вещей, чем брак с мужчиной, у которого всех мыслей – как сыграть в вист или облапать горничную в темном углу.

Леди Гвендолен нетерпеливо похлопала ладошкой по кровати, и Долли послушно продолжила:

– А вот хорошая новость! Объявление о помолвке лорда Дамфи с достопочтенной Евой Хастингс.

– Что хорошего в помолвке?

– Ничего, леди Гвендолен.

Эту тему следовало обходить стороной.

– Разве только для девиц, которые спят и видят, как бы захомутать мужчину… Берегись, Долли, для мужчин это вроде спорта. Они стремятся заполучить первый приз, но как только цель достигнута, игре конец. – Леди Гвендолен нетерпеливо замахала рукой. – Дальше, что там дальше?

– В субботу будет дан прием по случаю помолвки.

Новость вызвала легкое бурчание.

– В Дамфи-хаусе? Чудесный дом. Однажды мы с Цыпочкой были там на балу. Под утро все сбросили туфли и танцевали прямо в фонтане… Ведь прием состоится в Дамфи-хаусе?

– Нет. – Долли дочитала объявление до конца. – Они пригласили гостей в «Клуб 400».

Пока леди Гвендолен негодовала, обличая низменные вкусы людей, приглашающих гостей в ночные клубы, Долли унеслась мыслями далеко. Она была в «Клубе 400» всего один раз, вместе с Китти и очередным ее приятелем-военным. Клуб располагался в глубоком темном подвале рядом с театром «Альгамбра» на Лестер-сквер: алый шелк стен, плюшевые банкетки, бархатные шторы, словно кто-то выплеснул бокал красного вина на алый ковер.

Смех, суетливые официанты, пары, медленно кружащиеся под музыку. И пока приятель Китти, который перебрал виски и теперь ощущал стеснение в брюках, прижимался к Долли и пьяно шептал, что сделает с ней наедине, она разглядывала золотую молодежь. Эти люди – более красивые, более модные, чем остальные посетители клуба, – проходили за алый канат, где их поклонами встречал маленький человечек с длинными черными усами («Луиджи Росси, – заметила Китти со знающим видом, когда они, спрятавшись на кухне, пили джин с лимоном в доме на Кемпден-гроув. – Ты разве не знала? Он там всем заправляет»).