Книга Дети Шахразады - Антонина Глазунова

Она оглянулась, чтобы убедиться, что поблизости по-прежнему никого нет, а заодно – в поисках мужа. Увидела мелькнувшие в воздухе загорелые ноги – он нырял неподалеку, и, вдохновленная успехом предприятия, решила продолжить эксперимент. Медленно и осторожно, словно пробираясь в клетку к тигру, купальщица стянула плотные купальные трусики, спустила их до колен и прислушалась сама к себе. Вода струилась между ног, охлаждая и лаская запретное, уже пылающее огнем пространство, она захотела раздвинуть ноги, чтобы насладиться новизной впечатлений, но не смогла – мешала плотная ткань. Тогда она, решившись, отчаянным жестом сорвала купальник до конца и крепко зажала в руке, чтобы не уплыл, словно в дурацких кинокомедиях. Раздвинула освобожденные длинные ноги, взмахнула руками, будто взлетела, свободная и легкая как птица и, одурманенная радостью и счастьем, как ведьма в полете, широко загребла руками возбуждающую живую воду. Бесшабашный восторг закружил голову, замутил разум, она зажмурилась, всей поверхностью тела впитывая сатанинское ощущение бесконечной свободы действий в бесконечном пространстве, захлестнувшее ее. И тут же свобода пространства исчезла – молодая ведьма обнаружила себя в клетке из стальных рук и ног, обвивающих ее обнаженное тело. Алчный рот впился ей в губы, рискуя задушить купальщицу, потом – в розовые соски, вздувшиеся, твердые и упругие на розовых треугольничках незагорелой кожи. Холодная обжигающая вода вдруг хлынула в самое нутро вместе с могучим фаллосом, и ощущение полета сменилось совсем другим – знакомым, восхитительным, непередаваемым наслаждением слияния и единства. Знакомые вожделенные толчки вперед и внутрь сопровождались колебаниями упругой, прохладной воды, усиливающими возбуждение и одновременно охлаждающими плоть. Ритмичное колебание шелковистой воды вокруг, прохладной воды внутри, смягчающее неистовый пожар… Томление, нега, успокоение, нирвана… О-о-о! Как хорошо!..

Когда многорукий спрут ослабил железные объятия, а голова перестала кружиться настолько, что внешний мир приобрел более-менее знакомые очертания, милая парочка заметила нескольких наблюдателей, скромно расположившихся на бережку. Судя по отутюженной форме, они были частью доблестного персонала замечательной гостиницы, «гарантирующей каждому проживающему полную дискретность и поистине домашний уют». Разумеется, их наблюдение было вызвано лишь желанием убедиться, что все права туриста соблюдены, а так же заботой о безопасности купающихся. Они свободно расселись на шезлонгах, как в партере, и откровенно, с нескрываемым интересом наблюдали за телодвижениями любовников, изредка обмениваясь глубокомысленными комментариями и остроумными замечаниями о сути происходящего.

– Ну я им сейчас задам, – прошептал разъяренный Казанова и зашарил руками по воде в поисках плавок. К его нескрываемому изумлению, плавки бесследно исчезли в бесконечной синеве лагуны. Где они?! Какая рыба их сожрала?! Черт возьми, не растворились же они?! О господи, что же делать?!

Машка расхохоталась – такого беспомощного и глупого выражения лица она еще никогда не видела.

– Придется мне выйти первой и принести тебе полотенце, – отсмеявшись, предложила она, забираясь поглубже в воду и натягивая купальник.

Предложила и замялась – выходить из воды под бесстыдные, ощупывающие взоры наглой челяди совсем не хотелось.

– Не смей! Погоди! Сейчас они у меня сами убегут! – И Давид что-то зычно выкрикнул по-арабски.

В ту же секунду негодяев как ветром сдуло.

– Какое заклинание ты произнес, о, несравненный? – подивилась супруга, – я надеюсь, что-то не слишком забористое? Там, на берегу – дети…

– О нет! Я просто позвал начальника службы безопасности гостиницы.

Супруга в который раз подивилась находчивости несостоявшегося представителя ООН и отправилась за спасительным полотенцем.

* * *

На другой день было намечено Большое Путешествие на коралловые рифы. Разведка донесла, что там феноменальные подводные виды, не идущее ни в какое сравнение с чахлой, мертвой, плоской, глупой, наскучившей лагуной – так пел обольстительный турагент. А вот совсем неподалеку, всего-то в каком-нибудь часе езды – волшебная красота подводного царства, не обезображенного цивилизацией, и экзотика настоящего бедуинского стойбища времен Шелкового пути. Наши герои, конечно, клюнули на очаровывающие байки рекламного агента и, заплатив солидную сумму, вместе с десятком таких же легковерных идиотов с утра пораньше погрузились на пропыленный, порядком помятый и побитый джип.

Агент не соврал – ехали, вцепившись в трясущийся и разболтанный джип, ровно час. Через час джип сдох, уткнувшись разбитой мордой в глухую скалу. Народ в недоумении вылез и, разминая ноги, стал оглядываться по сторонам в поисках подмоги. И помощь пришла. Из-за глухой коричневатой скалы показалась серо-коричневая презрительная морда верблюда, за ней – другая, и вот уже караван в десять верблюдов, покачиваясь на длинных мосластых ногах, стоял перед незадачливым джипом. Похоже, что все было подстроено заранее.

Караван возглавлял маленький, юркий и чрезвычайно энергичный мальчишка лет десяти, не более. Зычными гортанными криками он посадил верблюдов на землю, живо съехал с шерстяного бока, как с горки, и на жуткой смеси английского с ивритом стал рассаживать потерпевших бедствие на верблюдов, уверяя, что только так они могут прибыть к месту своего назначения. Длинная бамбуковая палка для усмирения верблюдов так и мелькала в его руке, подбадривая сомневающихся туристов. Его длинная сероватая рубашка-галабия крутилась как волчок между обомлевшими от такого напора туристами, белые зубы и глаза ослепительно сверкали на почти черной свирепой физиономии. Клетчатая, будто шахматная доска, накидка-куфия сползла на одно ухо, обнажив грязно-коричневую шею и ухо, в котором блестела золотая серьга. Короче, через несколько минут джип был взят на абордаж, добыча навьючена на верблюдов, животные крепко-накрепко привязаны друг к другу, и мальчишка, победно воссев на вожака каравана и стукнув его палкой, повел свой пиратский корабль в надежную гавань. Шествие замыкал флегматичный парень постарше – равнодушно придерживая за спиной берданку времен Войны за независимость, он меланхолично покачивался в седле, наблюдая за плененными путешественниками. Шаг вправо, шаг влево…

– Что-то не нравится мне этот бедуинский набег… – Маша обернулась к своему супругу, чинно восседающему на следующем за ней верблюде. – Почему ты не протестовал, когда нас так нахально взяли в плен?

– Взяли в плен? – удивился безмятежный Гарун аль-Рашид. Верхом на верблюде он чувствовал себя так же покойно, как в рабочем кресле. – Почему? – Он извлек из кармана джинсов потрепанный листок бумаги подозрительного вида с кружевной арабской вязью. – Вот план экскурсии: поездка на джипе, потом на верблюде до бедуинского стойбища, там – отдых и купание, обед и возврат домой. Все по плану.

– Возврат домой – тоже на верблюде?!

– А как же! Другой транспорт здесь не ходит, дорогая! Метро еще не провели!

Шипение дикой кошки было ему ответом:

– Что же ты, негодяй, не сказал, что надо будет ехать на верблюде?! Я бы ни за что не согласилась!