Книга Секрет черной книги - Наталья Калинина

– …Передать просьбу одной вашей знакомой…

Когда незнакомец произнес эти слова, ее вдруг словно ударили – неожиданно, сильно, так, что она с трудом удержалась на ногах и на время потеряла не только возможность говорить, но и дышать. В первый момент ей даже показалось, что это собеседник напал на нее и оглушил сильным ударом. Но нет, вот он – стоит рядом и в то же время будто далеко, отделенный прозрачной звуконепроницаемой стеной. Вера испуганно, больше всего на свете желая зажмуриться, но в то же время не в силах отвести взгляда от красивого лица, частично скрытого шлемом, смотрела на то, как эти черты искажаются, растекаются, будто размываемая дождем акварель. И вот уже вместо лица у мужчины – белое пятно. Белая пустота, заключенная в черный мотоциклетный шлем. Вера сделала судорожный вздох, словно ей не хватало воздуху, и наконец-то смогла сморгнуть. Когда она повторно глянула на мужчину, с лицом у того все было уже в порядке. «Показалось», – постаралась успокоить себя Вера. «Это от голода и духоты». Ей удалось взять себя в руки и продолжить диалог. То, что сообщил мужчина, было, несомненно, важным, но для Веры в тот момент утратило свою первостепенную значимость. Слова прорывались, словно сквозь сильный ветер, с перебоями. Фигура мужчины тоже то виделась Вере четко, то ее вдруг поглощал туман. В какой-то момент сильно повеяло холодом, словно открылась невидимая дверь, выпустившая наружу тяжелый смрадный запах разложения и сырости. Вера почувствовала такую сильную слабость, что всерьез испугалась, как бы не потерять сознание. Похоже, мужчина тоже заметил, что ей нехорошо, потому что обеспокоенно спросил, все ли с ней в порядке. В порядке… А вот с ним – нет. Не жилец он. Для него уже открыты двери в тот мир, назначено время и место. Как это страшно – разговаривать с человеком, пока еще живым, который ни о чем не подозревает, и понимать, что его время стремительно тает. А еще хуже – знать, что обречен молодой человек, не старик, уже готовый вложить свою морщинистую артритную ладонь в костлявую руку Смерти. Как Кузьминична могла отозваться об этом проклятии как о даре?

– Дайте мне ваш телефон, – попросил мужчина. И Вере вдруг подумалось, что она может попытается… Еще раз, пусть все ее предыдущие попытки как-то изменить ход событий и провалились с треском, и даже принесли ей беды, словно в наказание.

– Дайте мне ваш телефон тоже. На всякий случай, – сказала решительно Вера. Она попробует, пусть даже не знает – враг ли ей этот мужчина или друг, а может, просто случайный человек, передавший сообщение. Но она все равно попробует – ради себя, ради этой битвы, которую она пытается выиграть у судьбы. Ради очередной попытки найти ответ на вопрос, мучивший ее с детства: зачем ей дана эта способность?

– …Чего тебе, девочка?

Вера облизала пересохшие губы и чуть мотнула головой, будто отгоняя назойливую муху, на самом деле – прогоняя свою нерешимость. Она готовилась к этому моменту весь вчерашний день – с тех пор, как увидела опасность, нависшую над школьной техничкой тетей Славой. Решиться ей, десятилетней девочке, сказать взрослому человеку, что тот скоро умрет, было непросто. Скорей всего, ей не поверят, а то еще и отругают, но попробовать можно. Тетя Слава ей нравилась: она хоть и ворчала на школьников за то, что те бегают на перемене и пачкают полы, но была доброй. В один из дней тетя Слава провела Веру, пришедшую в школу без сменной обуви, тайком через черный вход. Летом в школе сделали ремонт, заново покрасили все полы, и старшая завуч, которая в школе была фигурой почему-то более значимой, чем директриса, с началом октябрьских дождей ввела новое правило: без сменки не пускать на занятия, отправлять домой. А учителям был наказ вписывать опоздавшим в дневники замечания и за опоздания на урок ставить «двойку». На дверях, будто часовые, выстраивались несколько учеников из очередного дежурного по школе класса, которые строго проверяли наличие второй пары обуви у каждого входящего. Сама завуч стояла позади и надзирала за выполнением приказа. Ее взгляд скользил с одного дежурного на другого, лишая их маломальской возможности дать слабину и пропустить кого-то из друзей без сменки. На крыльце толпились ученики: одни выстраивались в очередь, чтобы пройти в двери и показать свой пакет с обувью, другие, провинившиеся, создавали толпу в надежде, что завуч вдруг отойдет и тогда можно будет как-то прошмыгнуть мимо дежурных. Но завуч отстаивала свою вахту до звонка, а затем просто закрывала дверь, оставляя за нею всех провинившихся. Вере, носившей в дневнике только «пятерки», редко – «четверки», получить «двойку» за забытую сменку казалось тогда сущей катастрофой. Она с вечера оставляла пакет с обувью рядом с собранным портфелем. И все же один раз это случилось, она оставила запасные туфельки дома. Вера до сих пор помнила тот день: лил проливной дождь, незаасфальтированные участки дороги превратились в болота, и, как Вера ни старалась, ей не удалось пройти, не забрызгав колготки грязью и не испачкав и не промочив ботинки. Ну ничего, скоро-скоро в школу, там она снимет дождевик, переобуется в сухое… Уже подходя к двери, девочка привычно открыла пакет, готовясь продемонстрировать сменную обувь дежурному, и вдруг с ужасом увидела вместо своих черных туфелек библиотечные книги, которые мама хотела сдать по пути на работу. Пакеты были одинаковыми, и мама, торопясь, схватила тот, в котором находилась обувь старшей дочери. Вера тихонько ахнула, в животе от паники стало холодно и неприятно щекотно. Девочка бросила обреченный взгляд на двери и увидела, что завуч, как обычно, стоит на посту. Что делать? Идти домой – и получить потом двойку за опоздание? А ничего другого не остается. И самое обидное, что не она в этом виновата. Вера заплакала и спустилась с крыльца.

– Ты чего ревешь, как будто луком глаза натерла? – окликнул ее вдруг грубоватый голос. Вера подняла голову и увидела перед собой техничку тетю Славу, закутанную в дождевик. Девочка ничего не сказала, только жалобно всхлипнула. А тетя Слава вдруг метнула быстрый взгляд на школьное крыльцо и скомандовала:

– Пойдем со мной!

Она быстро направилась за школу, в сторону стадиона, на котором в хорошую погоду проходили занятия по физкультуре, подвела Веру к невысокой двери, выкрашенной в красно-коричневый цвет, и, оглянувшись по сторонам, торопливо вытащила ключ.

– Только ты об этом никому не рассказывай.

Вера молча кивнула. Техничка пропустила ее в темное нутро здания, заперла дверь и затем отвела девочку в одну из раздевалок.

– Сейчас я тебе тряпку принесу, обувь оботрешь.

Вера благодарно улыбнулась. Вернулась уборщица практически сразу же, из чего Вера сделала вывод, что тряпку та принесла из соседнего класса.

– Придумали же правила – детей под дождем гонять! – ворчала тетя Слава, глядя на то, как Вера вытирает ботинки. – А вдруг что случится? Вдруг кто под машину попадет? Ну подумаешь, наследят! Так я на что? Протру – и делов-то!

Из этого тихого бормотания Вера поняла, что тете Славе уже не впервой пропускать «провинившихся» через черный вход. Наверняка и тряпку потому хранит где-то поблизости. Какая она замечательная: не только помогла ей, так еще, не боясь гнева школьного начальства, «спасает» и других учеников.