Книга Все из-за меня (но это не так). Правда о перфекционизме, несовершенстве и силе уязвимости - Брене Браун

Не противоречат ли ожидания друг другу? Да! Этот вопрос прямо-таки открыл мне глаза. Я не могу выглядеть уверенно, когда боюсь, что люди будут считать меня жирной и безвкусно одетой. А когда я затягиваюсь поясом так, что дыхание перехватывает, я не могу выглядеть естественно. Еще я думаю о соляриях. У нас здесь полгода холодно. Когда приходит весна, все хотят быть загорелыми. И к лету все уже ярко-оранжевые из-за соляриев. Не слишком натуральный загар. Невозможно притвориться естественной и уверенной в себе. Я восхищаюсь женщинами, которые говорят: «Мне пятьдесят, и я выгляжу вот так. Не нравится – не смотри».

Я могу описать, кем я хочу быть или кем меня хотят видеть другие? Да. Я хочу быть естественной и уверенной и хочу, чтобы люди такой меня видели. О сексуальности и весе я не так забочусь. Хочу быть здоровой, но думаю, что молодой и сексуальной я хочу быть потому, что это считается важным. Я много говорила об этом со своим мужем. Он теперь гораздо меньше комментирует мою внешность. Когда я с ним об этом поговорила, он был поражен тем, насколько это меня задевает. Свекровь до сих пор часто осуждает меня.

Что произойдет, если кто-то будет считать, что во мне присутствуют эти нежелательные образы? Раньше я бы сказала, что меня смутит, если я буду знать, что люди считают меня толстой, безвкусно одетой и старой. Сейчас я знаю, что это называется стыдом. Думаю, ничего не случится. Я лишь буду чувствовать, что надо мной смеются. Но, честно говоря, не думаю, что кто-то скажет такое обо мне, кроме меня самой.

Могу ли я контролировать то, как другие воспринимают меня? Как я пытаюсь это сделать? Когда я еще не задумывалась о стыде, я полагала, что могу контролировать свой образ в восприятии других. Теперь я знаю, что никто не может это сделать, так что я немножко слукавила. Я на самом деле верила, что можно контролировать восприятие людей, если постоянно «держать руку на пульсе». Теперь я знаю, что в этой ситуации выиграть невозможно. Я уже не стараюсь так, как раньше, но все равно постоянно возвращаюсь к подобным мыслям. Я пыталась контролировать восприятие других, избегая ситуаций, в которых меня могли бы осудить. Например, можно не плавать на вечеринке, и тогда не придется снимать шорты. Но тогда тебя будут судить именно за это. Не важно, что ты делаешь: ты не можешь контролировать то, как другие тебя воспринимают.

Читая ответы Джиллиан, вы можете заметить, что сверять с реальностью свои факторы стыда – дело непростое. И становится совсем невозможным, если мы не видим полную картину общественных ожиданий. Джиллиан смогла подробно разобраться в том, как ее проблемы с внешностью соотносятся с тем, что нам внушают СМИ. Она больше не ощущает себя ущербной и неспособной удовлетворить нормальным требованиям. Теперь она знает, в чем корень противоречия: есть женщина – и есть гигантская индустрия красоты, которая очень хорошо умеет заставить нас чувствовать себя недостойными общественного признания. Джиллиан хорошо понимает, как работают ее «кнопки» стыда и как они влияют на нее.

Во втором интервью Джиллиан сказала: «От этого устаешь. Недостаточно просто знать все эти вещи и пару раз о них подумать. Приходится постоянно себе напоминать, иначе засасывает обратно. Это трудно. Особенно если люди вокруг тебя не в теме».

Джиллиан права. Этот элемент называется практикой критической осознанности. Если мы только задаем вопросы и отвечаем на них, мы вскоре почувствуем, что злимся, не можем с этим справиться и вообще зашли в тупик. Довольно и того, что мы находимся под сильным давлением; когда же мы начинаем понимать, что это давление усиливается многомиллионной индустрией, мы можем почувствовать себя сломленными и побежденными.

Практика критической осознанности означает, что мы связываем наш личный опыт с тем, что мы уяснили, отвечая на поставленные вопросы. Сделав это, мы становимся более устойчивыми к стыду. В итоге мы учимся:

• видеть масштаб («большую картину»);

• понимать, что это нормально («я не одна»);

• рассекречивать проблему («делюсь с другими тем, что знаю»).

Если у нас не получается устанавливать связи, наш стыд начинает расти. В таком случае мы начинаем:

• индивидуализировать («я такая одна»);

• патологизировать («со мной что-то не так»);

• оправдывать стыд («я должна стыдиться»).

Примеры всегда кажутся мне полезными, особенно когда я пытаюсь выстроить в своем сознании новые концепции, поэтому я включила в эту главу примеры того, как Сьюзен, Кайла, Тереза и Сондра ответили на вопросы о масштабе картины и проверке ее реальностью.

Понимание масштаба картины часто требует от нас исследования проблемы. Например, список фактов и статистика о красоте, которые я привожу в этой главе, целиком взят из книг и интернета. Я хотела бы побудить вас провести ваше собственное расследование, которое может оказаться весьма поучительным. Конечно, хочется быть уверенным в том, что информация заимствуется из источников, заслуживающих доверия, особенно это касается интернета, но есть много людей и организаций, которые проделывают серьезную работу, демонстрируя, как социально-групповые ожидания влияют на наши мысли, чувства и действия.

На своем сайте (www.brenebrown.com) я собрала ресурсы по критической осведомленности для всех областей и тем, связанных со стыдом. Там же вы можете найти упражнения, ссылки и списки рекомендуемой литературы. Недавно на семинаре одна женщина рассказывала, что она страдает от сильного стыда, связанного с денежными проблемами. После семинара она подошла ко мне и сказала: «Я теперь вместо шопинга буду исследовать, какие неприятные эмоции причиняет женщинам перерасход по кредитке». Так держать!

Посмотрим на то, как Сьюзен, Кайла, Тереза и Сондра применяют принципы критической осознанности в своих ситуациях. После того как Сьюзен ответила на вопросы о масштабе картины и проверке реальности, она написала: «Сама удивляюсь, как меня угораздило ввязаться в эту войну за материнство. Никогда не думала, что со мной такое случится. Я человек не слишком политизированный, и у меня на самом деле нет четкого мнения по поводу того, работать или сидеть дома. Я и подумать не могла, что мое решение, очень личное, выйти на неполный день на работу вызовет у сестры такие бурные эмоции». Она продолжала: «Не знаю, кто выигрывает от этого давления, но точно не матери. Пока я об этом не написала, я и подумать не могла, насколько беспокоюсь о том, что думают обо мне люди. Я знаю, что я хорошая, любящая мать. Зачем мне нужно знать, замечают это другие или нет?» В итоге Сьюзен призналась мне, что труднее всего для нее было отказаться от мысли, что она может контролировать мнения людей о себе, особенно мнения матери и сестры. «Все продолжаю убеждать их, что это решение правильное для меня и моей семьи. Хочу, чтобы они изменили свое мнение об этом. Может, изменят. А может, и нет. Я не могу ими управлять, это тяжело».