Книга История княжеской Руси. От Киева до Москвы - Валерий Шамбаров

Хотя на самом-то деле его дед по материнской линии, Константин Мономах, слова доброго не стоил. Управление империей он забросил, ко двору хлынули родственники его любовниц, опустошали казну. Чтобы выкроить деньги, Мономах решил сэкономить на армии. В Византии жители приграничных провинций не платили налогов, они несли службу или содержали воинов. Теперь налоги с них стали брать. Объявили, что служить будет профессиональная армия из наемников. Но наемники стоили дорого, а львиная доля собранных средств выбрасывалась на столичные развлечения или разворовывалась.

В итоге северная граница рухнула. Печенеги уже не просто вторгались, а начали селиться в византийских пределах. Мономах сперва счел, что это отличный выход. Заключил договоры с ханами, что они будут служить Византии и вознамерился переселить часть печенегов в Азию, пусть обороняют границы. Но они взбунтовались, погромили греческие войска, грабили города и села вплоть до Константинополя, а болгары и валахи переходили на сторону кочевников. На территории нынешней Румынии и Болгарии обосновались печенежские ханства.

А в Италии появились норманны. Сперва они приходили как наемники византийцев и итальянских князьков, помогали обороняться от германских королей и арабских пиратов. Но викинги пригляделись и пришли к выводу: не проще ли самим завоевать благодатную Италию? Принялись захватывать область за областью. Римским папам пришлось не сладко. Крутились на все стороны, отбивались от норманнов, арабов, отбрыкивались или убегали от немцев.

Разрыва Восточной и Западной церквей, казалось бы, ничто не предвещало. Церковь еще считалась единой. Папы цеплялись за альянс с греками, единственными их покровителями. А Византия держалась за дружбу с Римом, чтобы сохранить влияние в Италии. В Константинополе действовали латинские храмы и подворья, патриарх поминал папу в богослужениях. Однако реальная помощь греков стала ничтожной. Папа Лев IX, разбитый норманнами и осажденный в Чивитате, вынужден был сдаться. Но… совершенно неожиданно победители преклонили перед пленником колени.

Норманны хотели легитимно закрепить своих завоевания, превратиться из банды разбойников в «настоящих» властителей. Вот тут-то папа смекнул, что может получить собственную могучую опору. Против всех — и немцев, и непокорных вассалов, и византийцев! В Константинополь пошли заносчивые послания, претензии на верховенство в христианском мире. Жесткий и властолюбивый патриарх Михаил Кируларий отреагировал резко. Закрыл папские подворья в Византии, извлек труды Фотия и других богословов, разбиравших ереси латинян. Папа не нашел ничего лучшего, как обвинить патриарха в «схизме», то бишь раскольничестве, неповиновении самому себе, прислал отлучительную грамоту. Патриархия в ответ предала анафеме папу. В 1054 г. латинская и греческая церкви окончательно разделились[74].

Грозные перемены происходили и в Средней Азии. Здесь усилились два народа, туркмены и куманы. Их давно не тревожили внешние враги, росло население, умножались стада и табуны. Туркменские племена приняли ислам, нашлись предводители, объединившие их, возникло государство турок-сельджуков. Оно подмяло враждующие между собой персидские эмираты. Багдадский халиф, которого теснили соседи, добровольно отдался под защиту сельджуков. А Византию раньше прикрывали с востока сильные Армения и Грузия. Но греки сами их разложили и развалили, стараясь подчинить своей власти. Сельджуки без особого труда начали прибирать к рукам закавказские города.

Однако константинопольскую верхушку это мало заботило. Она погрязла в более важных проблемах. Умер Константин Мономах. Умерла его четвертая (по официальному счету) вдова, старушка Феодора. А придворную клику больше всего волновало, как бы сохранить собственное положение вокруг трона. Поэтому Феодору на смертном одре уговорили назначить преемника, недееспособного старичка Михаила Стратиотика. Спасти империю попытался энергичный и талантливый военачальник Исаак Комнин. Он совершил переворот, взялся восстанавливать армию.

Нет, ему не позволили! На него ополчилась вся столичная знать, вынудила отречься от престола и уйти в монастырь. А корону вручила полному ничтожеству, Константину Дуке, и все вернулось на круги своя. Император и его окружение сосредоточились только на том, как бы добыть побольше денег. Налоги стали сдавать на откуп, с торгов. Еврейские, армянские, сирийские купцы и ростовщики платили в казну наличными, а с населения собирали сами. По закону они получили право брать в свою пользу 14 % сверх установленной суммы, а фактически обдирали людей подчистую. Выжатые такой ценой деньги пускались на ветер, утекали в кошельки придворного синклита, а печенеги и сельджуки разоряли византийские провинции.

У другого азиатского народа, куманов, обитавших на территории нынешнего Казахстана, обычаи отличались от туркменов. Они оставались язычниками-митраистами, поклонялись супружеской паре богов, «отцу»-небу и «матери»-земле. Единого государства у них не было, они жили многочисленными коленами и родами. Но к удачливым ханам могли примкнуть другие родовые общины, а для решения важнейших вопросов ханы собирались на советы. Куманы, как и печенеги, торки (гузы), туркмены, не были монголоидами. Это были остатки древнего скифо-сарматского населения степи. Они лишь отчасти смешались с гуннами, уграми, тюрками и перешли на тюркские языки. На Руси куманов прозвали половцами от слова «полова», солома — по цвету волос, эти кочевники были голубоглазыми блондинами.

Куманы издревле враждовали с соседями, торками. В середине XI в. в очередной войне они одержали полную победу. Разбитые торки покатились на запад. А печенеги были ослаблены предшествующими войнами с русичами, значительная часть их ушла на Балканы. Торки навалились на оставшихся, и они тоже бросили Причерноморье, потекли к своим сородичам на Дунай. Но вместо одних соседей наша страна приобрела других, еще более беспокойных. В 1054 г. с востока показались орды торков — и с ходу полезли на русскую землю. Отступая от куманов, они поиздержались, потеряли имущество, скотину, жен. Надо было вознаградить себя, угнать чужие стада, набрать добычи, пленниц.

Главным городом пограничной системы был Переяславль, удел Всеволода Ярославича. Этот князь, хоть и миролюбивый, драться умел. Вывел свою дружину, переяславский полк, и на р. Суле у крепости Воинь крепко всыпал пришельцам, заставил убраться прочь. Но следом за торками двигались их победители. В 1055 г. возле Переяславля появились отряды половцев. Они нападать не стали. Хан Болуш вызвал Всеволода на переговоры. Съехались на берегу Трубежа, Болуш объяснил, что они воюют только с торками, которые и для русских враги. А враг моего врага — мой друг. Обменялись подарками, оружием, заключили мир и дружбу.

Война в степях полыхала несколько лет, кочевники насмерть бились между собой. От Волги и Дона отходили все новые колена торков. Граница кипела налетами, грабежами. Сшибались в скоротечных схватках богатырские дозоры, не расставались с оружием гарнизоны крепостей. Просочившиеся степняки разоряли деревни, и дружины вскакивали на коней, во весь опор неслись на перехват. Массы торков, стиснутые половцами, скапливались в низовьях Днепра, грозили хлынуть на Киев, на Волынь.

Князья договорились между собой покончить с этой напастью. В 1060 г. выступила вся Русь — и киевский, и черниговский, и переяславский братья. Сверкали кольчугами конные дружины, целый флот лодок грузился пехотой. Прибыли новгородская, смоленская, волынская рати. Даже молодой полоцкий князь Всеслав, сын умершего Брячислава, согласился встать заодно с родней, привел воинов. В первых стычках торков разметали, а на большое сражение они не отважились. Узнали, какая сила на них идет, и бросили берега Днепра. Двинулись дальше на запад, за Дунай. Но победа не принесла русичам даже передышки. Теперь их никто не отделял от половцев. А у половецких ханов исчезла надобность в союзе с князьями.