Книга Тайная жизнь непутевой мамочки - Фиона Нилл

Интересная теория! Но не та, которую хочется немедленно реализовать, думаю я про себя.

— Она выиграла очко, мама! — Это, как всегда, Сэм, в попытке мне помочь.

— Я могу остаться до завтрашнего утра, если хочешь, и помочь тебе рассортировать белье, — говорит Петра, открывая входную дверь и выталкивая меня в неласковый вечерний холод. — Удачи. Наверное, это неплохо, что ты собираешься взять на себя новые обязанности, хотя меня волнует, как ты будешь со всем справляться.

Я решаю ехать на машине — это ограничит прием спиртного, если я действительно пойду в паб, к тому же мне требуется зеркало, чтобы накраситься: я сделаю это на светофоре.

В тяжелые двери школы я вхожу последней. И останавливаюсь в холле, чтобы посмотреть на рисунки детей. Они рисовали себя, и я ищу автопортрет Джо. Меня поражает то, что в отличие от других детей, которые нарисовали свои головы непропорционально большими по сравнению с туловищем и беспомощными конечностями, рисунок Джо, во-первых, маленький, пожалуй, вполовину меньше, чем у всех остальных. А во-вторых, в нем огромное количество деталей: веснушки, зубы, ноздри, кудряшки, красные губы и даже маленькая родинка на подбородке. Сама же голова крохотная. Что бы это могло значить? Должно быть, это связано с какими-то страхами, что он станет совсем маленьким. Но Джо не намного отстает в росте от одногодков. Надо поговорить с учительницей и, может быть, позвонить Марку, он должен сказать что-нибудь толковое по этому поводу. Дети не его специализация — у него нет даже пока своих, — но он никогда не отказывается поболтать о подсознании племянников.

У меня пищит телефон, и я открываю текстовое сообщение. От Эммы. Ей требуется безотлагательная беседа по поводу новой запутанной ситуации в ее сверхсложной любовной жизни. Очень мило! Она не помнит о том, что значит для меня сегодняшний вечер, хотя и была свидетельницей того, что Кэти добавила мне еще одну заморочку к уже существующей замысловатой коллизий.

— Видишь ли, я балансирую на грани того, чтобы потерпеть крах или стать столпом общества, — шепчу я в телефон, чтобы ей стало ясно: долгой болтовни у нас не получится — я должна вжиться в роль респектабельной мамаши троих детей.

— Ах, как жаль, Люси, я просто не знаю, как быть! — Она почему-то шепчет.

И я представляю ее стоящей в углу офиса спиной к столу. Хотя она отделена от других собственной стеклянной раковиной, дверь туда всегда открыта, и она убеждена, что журналисты, которые, естественно, имеют большой опыт по части чтения материалов вверх тормашками на всех соседних столах, обладают также врожденной способностью читать и по губам.

Я удаляюсь в детский туалет в дальнем конце холла, готовая к ее кризисной ситуации. Здесь очень холодно. Окна полуоткрыты, но этого все равно недостаточно, чтобы выветрился стойкий запах хлорной извести и мочи. Моча преобладает, определяю я. Чтобы дать свой краеугольный совет, я захожу в кабинку с невысокими стенками и сажусь на краешек крохотного унитаза, придерживая одной ногой дверь с низко привинченной латунной ручкой, чтобы она не открывалась. Мне слышно, как родители по одному проходят в классную комнату для голосования.

— Люси, помнишь, я рассказывала тебе, что у Гая были фантазии насчет секса втроем, с двумя женщинами? — шепчет Эмма.

— Так зовут твоего банкира? — уточняю я.

Она никогда не упоминала его имени. Еще один признак того, что их отношения переходят в новую фазу! Она не ответила на вопрос.

— Он перестал говорить об этом некоторое время назад и перешел к разговорам о сексе в общественных местах, однако внезапно снова стал одержим прежней идеей!

— Это фантазия каждого мужчины — секс с двумя женщинами, — я еще сильнее наклоняюсь вперед, продолжая шептать в телефон, — особенно женатого мужчины, отца четверых детей. Но это не означает, что он действительно будет заниматься этим. Во всяком случае, ты никогда не должна соглашаться на такое, даже под влиянием момента.

— Ну, я думала, это только фантазия, и была не прочь поддерживать ее! Однако он позвонил и сообщил, что пригласил девушку, которую он нашел на каком-то интернет-сайте, и что она придет сегодня вечером. Жене он сказал, что уехал в Париж. И что мне делать? — Она в совершеннейшем смятении.

Какое-то мгновение я раздумываю.

— Скажи ему, что ты съела бразильский орех и у тебя сыпь. Это позволит тебе выиграть время, а затем мягко заставь его перенести все на более поздний срок, до тех пор, пока ты окончательно не решишь, что передумала. К тому же неплохо бы понять, что он в ней нашел. Ты не хочешь себе ее представить? Я тебе позднее перезвоню.

Я выключаю телефон и еще несколько секунд сижу, чтобы успокоиться. Потом слышу у раковины шум. Здесь кто-то есть! Я осторожно встаю в полный рост, чтобы выглянуть поверх двери. Я действительно не одна. Шум производил Прирученный Неотразимец. Он снял велосипедный шлем и рубашку и с расстояния не более двух метров теперь предъявлял миру в моем лице свой в хорошем состоянии торс, покрытый слабым загаром. К счастью, в тот момент, когда я его обнаружила, его голова была скрыта рубашкой. Я невольно ахаю и, потрясенная, прихлопываю рот рукой, ныряя вниз. Но дверь не достает до пола! Он может увидеть мои ноги.

Я вскакиваю на унитаз и приседаю. Однако менее чем через минуту мои ноги начинают нестерпимо болеть, так что мне приходится стиснуть зубами собственный кулак и кусать костяшки пальцев в попытке заглушить боль в икрах и верхней части бедер. Моля об освобождении из этого лилипутского кошмара, я думаю, что не заслуживаю такой участи. Интересно, когда он вошел? Если мне повезло — везение, кажется, сейчас не на моей стороне — это произошло в момент окончания моего разговора с Эммой.

Я приподнимаюсь и снова бросаю взгляд поверх двери, готовая сразу же нырнуть вниз. Я застаю его в тот момент, когда он снимает велосипедные штаны, чтобы надеть джинсы. На нем те самые серые трусы, которые я мельком видела нынче утром. Вопреки намерению я смотрю на него достаточно долго и успеваю заменить, что вся эта велосипедная одержимость подарила ему сильные, крепкие ягодицы.

Я делаю движение спрятаться, но теряю равновесие и сваливаюсь со своего насеста. Он оборачивается и осторожно открывает дверь в мою кабинку.

— Люси, ради Бога, что вы здесь делаете? С вами все в порядке? — Он наклоняется надо мной и протягивает мне руку. Другой рукой он поддерживает свои джинсы. Его рубашка совершенно расстегнута, и, когда он вытаскивает меня из тесного пространства унитаза, мое лицо касается его живота. Это очень интимный момент, но я не чувствую ничего, кроме ужаса и смущения. Это больше похоже на короткое замыкание, чем на начало контакта.

— Я репетировала свою торжественную речь, — говорю я, отряхивая джинсы и стараясь не смотреть на его нижнее белье.

— Она столь сногсшибательна? — улыбается он.

Я вылетаю из туалета и выхожу на улицу, на игровую площадку, чтобы немного отдышаться.

Когда я вхожу в класс, собрание уже идет, и единственное свободное место — это детский стульчик между нашей Самим Совершенством и Прирученным Неотразимцем. Под взглядом присутствующих я пробираюсь к этому месту. Что там происходит рядом с учительским столом у доски, мне не видно.