Книга Нянь, или Мужчину вызывали? - Холли Петерсон

— Эй, полегче. Я плачу за аренду машины, за гараж, за одежду, за мелкие хозяйственные расходы…

— Знаешь что? Мне наплевать, за что ты там платишь. Тренеру в нашем доме не будет платить никто.

И он опять отключился. На мгновение мой муж был со мной, а потом вернулся в мир юриспруденции. Он не сомневался, что решил проблему с тренером. Одна загвоздка: для меня проблема с тренером никуда не делась, а всего лишь стала серьезнее. С каждым днем я начинала все больше думать о том, как Питер воспринимает меня, как реагирует на мои шутки, и даже о том, как я при нем одеваюсь.

Тем временем Филип вернулся к своим делам. Он застучал по клавишам мобильника с яростным возбуждением пианиста и даже не поднял голову, когда я тихо вышла из комнаты.

Глава 9

Всеобщее обозрение

Моя подруга Кэтрин принадлежит к числу людей, которые могут набросить шарф на деревянный ящик, и это будет похоже на парижский богемный приют какой-нибудь графини.

Мы с ней только что посмотрели серию огромных картин в ее студии на Лейт-стрит в Трайбеке — все они были разных оттенков синего — и вернулись в ее квартиру, расположенную там же, но по другую сторону коридора. Стол на козлах в дальнем конце открытой кухни представлял собой натюрморт с сыром и ветчиной из итальянской бакалеи за углом. Смотрелась еда идеально: хлеб, мясо и сыр на старой хлебной доске, чай со льдом в зеленом глазированном кувшине, шикарные льняные салфетки с мережкой. Повсюду стояли старые стулья и кушетки, а еще странного вида лампы и столики, которые Кэтрин и ее муж Майлз долгие годы собирали на блошиных рынках и антикварных распродажах. На полу у входа лежали три маленьких скутера. Под ногами у нас был темный лакированный деревянный пол, а в окнах от пола до потолка виднелись Баттери-Парк и река Гудзон.

— Экзистенциальные штучки в духе Вуди Аллена про то, что мы всегда одни, я понимаю. Но как это выражают синие пятна? Почему синие? Это небо так пробивается наружу и обозначает надежду, или это депрессия, как в голубом периоде Пикассо? — спросила я у Кэтрин. Картины у нее были яркие и импрессионистичные, но я не представляла себе, о чем они.

Кэтрин просто пожала плечами и потрепала меня по голове, направляясь к холодильнику. Ей было без разницы, что я никогда толком не понимала ее искусства. Достаточно, что его понимал Майлз, который по совместительству был ее агентом, и модные горожане, платившие кучу денег за то, чтобы украшать ее работами стены своих стильных квартир.

— Меня достали самовлюбленные автопортреты, — объяснила она, — а потом и бесконечное «порно встречается с невинностью». Так что я закончила с портретами и вернулась к абстракциям. Это мой поздний период де Кунинга, хоть он и рановато наступил.

Она посмеивалась над собой и над окружавшим ее странноватым миром искусства, но я все равно ничего не понимала.

— Ты разве не видишь? — сказала она с легким упреком. — Это целая сущность, выплеснутая на холст. Каждая отметина должна быть переходной. Художник составляет визуальный каталог шагов, которые человек делает в своем одиноком путешествии по жизни.

— В каком смысле «переходной»?

Она рассмеялась.

— Не бери в голову. Так в каталоге написано!

Майлз налил себе чаю и откусил огромный кусок хлеба со старым пармезаном сверху.

— В синем цвете она ищет понимания нашего единства с собой и с нашей вселенной. И в этом поиске единства мы идем вместе — отсюда и переходность. — Он бросил в меня кусочком хлеба. — Это просто профессиональный жаргон. Его невозможно избежать.

Мы приехали сюда специально, чтобы Кэтрин могла показать мне новый «формат» своего искусства. Мы вечно подсмеивались над тем, что подход к жизни у нас прямо противоположный; она личность творческая, свободная и растрепанная, а я человек суховатый и деловитый. Она обычно твердила мне, что не стоит так сосредотачиваться на продюсерской деятельности, надо уделять внимание созерцанию космической музыки сфер. Майлз отломил кусок сыра и протянул его мне.

— Кстати, Джейми, рад видеть тебя за пределами Пятьдесят седьмой улицы. У тебя кровь из носа от шока не пошла?

— Да перестань, Майлз! — Кэтрин шлепнула его по руке.

— Да я знаю, что она наш человек. — Он схватил, кусочек острой ветчины. — Ну, или вроде того.

Он только что пришел домой, чтобы перекусить с нами, снял потрепанную замшевую куртку и бросил ее на обтянутую коричневым плисом тахту. Майлз, конечно, временами действовал мне на нервы, но как мужчина он был очень далее ничего: большой мускулистый парень с короткими темными волосами и белозубой ухмылкой. Он всегда носил черную футболку и закатывал ее рукава ровно настолько, чтобы дамы могли любоваться его бицепсами. Кэтрин приходилось каждый месяц соглашаться на секс втроем с незамужней соседкой сверху, чтобы не давать ему гулять (Филип купил бы мне «ламборджини», если бы я на такое согласилась).

Мы с Кэтрин устроились рядом с Майлзом в той части студии, которая была отведена для сидения, — две кушетки от Нины Кэмпбелл с разномастными индийскими подушками в мелких узорах.

— Как поживает Филип? — с усмешкой поинтересовался Майлз, приобняв Кэтрин за плечи. Майлз не выносил Филипа, поэтому, мы никогда никуда не ходили вчетвером. Единственный раз, когда мы попытались это сделать, Филип облагодетельствовал Майлза парочкой непрошеных советов.

— Знаешь, — сказал он, — ты вечно переживаешь насчет того, что товар надо перевозить. Ну, или не надо — в данном конкретном случае. Но суть в том, что от искусства особого толку не будет. Конечно, если ты Гагосян и представляешь Уорхола и Ротко, или кого он там представляет, тогда это круто. Но не …

— Я не собираюсь становиться Гагосяном, — отозвался Майлз с явным презрением. — Я представляю начинающих художников. В этом моя сила. Я их открываю, поддерживаю, нахожу им клиентов. Если богатые люди не станут покупать работы начинающих художников, те просто не выживут.

— Это все прекрасно. Но, в общем и целом, мы говорим о неизвестных. Полная галерея безвестных художников, которых никто не покупает. Такова печальная правда. Так что лучше бы тебе пересмотреть свою стратегию. — Майлз раздраженно глянул на Кэтрин, а я наступила Филипу на ногу. Только туг он сообразил остановиться. — Но если уж у тебя такое призвание, это вполне благородно. Даже круто.

«Круто»? Это от моего-то приличного адвоката-мужа?

Майлз махнул официанту.

— Чек, пожалуйста!

Сейчас я сказала:

— Может, дашь Филипу еще один шанс, Майлз? Он хорошо разбирается в бизнесе, возможно, вы найдете общий язык по вопросам финансового планирования?

— Правда? Может, нам еще хлопнуть по коктейлю в загородном спортклубе?

— Да я шучу.

— И советов от твоего мужа мне больше не нужно, но мы с Кэтрин взяли с тебя пример насчет няня. Нашли отличного аспиранта для близнецов.