Книга Подлец - Вадим Новосадов

Её голос переливался в интонациях отчаяния и злого рока укора.

- Легко сказать! – с долей обиды воскликнул Сергей, встретив справедливый упрёк, а не ожидаемое сочувствие.

- И всё же наберись мужества. Не будь тряпкой.

Они некоторое время лежали в напряженном молчании. Что?! Их идеальная семейная жизнь дала трещину? Сергею не понравился её тон, и ему вдруг показалось, что теперь они на разных частях расколовшейся льдины, которые неудержимо расходятся в разные стороны. Неужели она не хотела понять, что его просто нужно поплакаться в жилетку, чтобы не быть одиноким в эти тяжелые минуты, воспрянуть духом от её женского сострадания? А в ответ - безжалостный упрёк и даже что-то похожее на науськивание. Он сыт по горло этой жизнью, с её омерзительной алчностью, дух которой вкрался ив постель с женой. Он хочет чего-то чистого, светлого, пусть обманчивого, пусть хоть на минуту – но это его спасение. На личном опыте он получил подтверждение известной истины: большие деньги рождают большие проблемы.

«Нет, она меня разочаровала!» - запротестовал вдруг в нём голос здорового эгоизма, как вердикт, как призыв свергнуть с трона властительницу его чувств. Не будь он связан Александром – своей генетической копией, - быть может, он её выставил бы за дверь прямо сейчас. Пусть бежит со своей бабьей обидой к мамаше в объятия и изрыгает проклятия под её скрытое, злобное ликование.

- Я тебе буду помогать, - добавила она уже миролюбиво, но не в унисон его мыслям.

- Чем же ты можешь мне помочь?

- А ты настолько не доверяешь мне, что даже не посвящаешь в свои дела?

- Тебе лучше этого не знать, - не слишком дружелюбно ответил Сергей.

- Да?! Это, между прочим, касается не только тебя и не столько тебя. А как же ребёнок, а как же моя мама?! Да, она мне дорога также, как и ты, а может, и больше. И не смей ухмыляться над ней! Ты строишь зловещие планы, а расплачиваться будем мы! – Её интонация колебалась, как амплитуда, от горькой обиды до ненависти.

Самым неприятным было то, что её правота отчуждала их друг от друга.

-Нет, ты непробиваем. Ты презираешь нас, мою мать, меня. Сегодня же я забираю сына и ухожу от тебя…

Что ещё следовало ожидать? Сергей испытывал уже острую неприязнь и раздражение, даже ночной аромат её тела, всегда возбуждавший его, теперь отвращал. Он чувствовал пресыщенность ею и не видел, на чём с этой минуты будут держаться их брачные узы.

- Карина, я никак не пойму чего ты хочешь? – внешне он держался невозмутимо, но его внутреннее состояние менялось от тошноты до бешенства.

Она с минуту молчала с негодованием на лице.

- Я хочу знать всю правду о чем мы все рискуем… Ты какую сумму у них спёр?! Страшно подумать! Я удивляюсь, как мы ещё живы… Нужно что-то предпринять!

- Хорошо, я отправлю всех вас куда-нибудь подальше, заграницу, под присмотр своих друзей.

- Каких друзей? – возмущалась она. – Неужели ты надеешься на каких-то там друзей? Нет сейчас друзей. А мафия достанет нас из-под земли. Ты, может быть, и деньги своим дружкам перепоручил на сохранение?! Боже мой, обокрасть бандитов, чтобы перепоручить такие сокровища неизвестно кому! – она сокрушалась от своих прозорливых догадок. – Да ты и вправду очумел?!

Её нервный тон страха плавно перешёл в плохо скрытый визг озабоченной алчности. Впрочем, вполне естественная реакция. И здесь она была права, слишком права, но тем сильнее звучал голос его собственной правды, нелепой правды, которая, обнаружившись, ничего не вызвала бы у неё, кроме бешенства и остервенелых насмешек: разве в состоянии она понять своим воспалённым жадностью умом, что он не просто вор и что затеял всё не ради барышей, - это был ответ его самолюбивой и азартной натуры на вызов злосчастной судьбы, защита своего достоинства и положения.

- Вот что, Карина… Для твоего спокойствия ты отправишься за границу, там на твоё имя мои люди переведут круглую сумму. И давай закончим на этом, - категорично заявил Сергей.

Такой ответ превзошёл её ожидания.

- Вот это будет разумнее, - она пыталась соблюсти хладнокровие, но голос подрагивал от бодрящего волнения.

Казалось, она и не заботилась скрыть свою корысть. Наверное, сейчас Сергей в её глазах являл собой образчик вопиющего мужского эгоизма, и она по праву требовала от него компенсации. В ней проснулось чувство мести к нему за то, что он некогда цинично использовал её против же матери, чтобы вытеснить ту из банка и почти лишить средств к существованию. Она просмотрела коварные наклонности этого негодяя так же, как и её мать. Объективно это только говорило в пользу его способностей искусно обольщать и того, что они сами спешили в его сети. Но сейчас в глазах этих двух женщин, которых обман снова мог объединить, он не имел никаких оправданий, или, по крайней мере, гласно они не признали бы за ним право на это. Женщина если и способна признать неразборчивость своей страсти, - если, конечно страсть вообще может быть разборчива, - то только как мстительный укор в адрес того, кто ей изменил или разочаровал её. И женщина же может многое прощать, пока мужчина не разочаровывает её.

Но неужели в возмущённом сердце Карины не осталось места для интимных чувств сразу после его скандальной афёры? Так не бывает. Любовь не может исчезнуть за день. Она или умирает медленно и мучительно или незаметно тает и киснет под лучами нечто более приятного и устойчивого, нежели она сама. Может быть, роскошь так же вредна для любви как и нищета. Любовь, требующая энергичных движений и действий, привыкшая идти смелым широким шагом, должна шаркать по полированной и скользкой поверхности богатства, дабы не упасть и не сломать шею, и тогда она ищет ту прочную почву, где бы могла свободно резвиться. Роскошь живёт по правилу «чем больше ешь, тем больше хочется», она рафинирует эгоизм, развивает капризность и придирчивость, и не отягощённое бытовыми неурядицами любовное чувство изнывает от переизбытка энергии и в итоге трансформируется в другие виды энергии – тщеславия, честолюбия, азарта интриг.

Вполне кажется заурядным, что, пока Сергей проводил время на работе с утра до вечера, Карина, неудовлетворённая дармовой роскошью и его редким присутствием, ударилась в модельный бизнес, который в нашем отечестве чаще не выходит за рамки узкого салончика, предоставляя возможность любой состоятельной посредственности потешить своё высокомерие причастностью к искусству. Но Карина вряд ли была столь талантлива, чтобы снискать известность. Сергей вдруг понял причину раскола в их семейной жизни, их интимное влечение значительно иссякло, и эта пустота в браке ничем не могла быть заменена: Карина кроме денег желала если не славы, то успеха, возможности стать заметной и вращаться в богемных кругах, но её способности явно не соотносились с её амбициями. Сергей же был просто шпак, добывающий богатство, не имел связей в артистических кругах, да и не пытался их завести, считая. Что талант сам пробьёт дорогу, и, чтобы не испытывать колкостей и упрекающих намёков жены на его безучастность в её карьере, просто откупался деньгами на её салонные мероприятия, от которых кормились откровенные бездарности. Их брак стал напоминать союз богача и содержанки, к которому примешивалась вменённая обязанность искупать вину за то, что своё богатство он заработал, переступив через судьбу тёщи. Отсюда напрашивался вывод – ей лучше бы избавиться от него, прихватив от его состояния кусок пожирнее.