Книга Роман с мечтой - Наталия Доманчук

Я открыла ему дверь.

– Где ты была? – спросил он, обнимая меня.

– У врача.

– Ты больна? – испугался Леонид и стал рассматривать меня, как будто моя болезнь должна была вот-вот показаться.

Я взяла его за руку и повела в гостиную, усадила на стул, сама села рядом и призналась:

– Я беременна. И этот ребенок не твой.

Леня побледнел:

– Кто же его отец? Тот, который подарил тебе все это? – И он стал размахивать руками, указывая на «дары».

– Да, – тихо призналась я.

Он замолчал, опустил голову и громко вздохнул.

– И жениться он на тебе не собирается?

– Он хочет. Я не хочу, – спокойно ответила я и улыбнулась.

Леонид встал со стула и стал прогуливаться по комнате. Видимо, ему так лучше думалось. Потом опять присел и сказал:

– Если ты сделаешь аборт, я обещаю сделать еще одного ребенка и сразу женюсь на тебе.

– А этому мы что скажем? – спросила я.

– Кому? Твоему спонсору?

– Нет, этому ребеночку, которому всего пара недель. Что мы ему скажем?

– Не делай из меня монстра. Я не хочу воспитывать чужого ребенка.

Я встала и подошла к окну.

– Я не хочу воспитывать чужого ребенка! – еще раз, но более громко повторил Леонид.

Я повернулась к нему, улыбнулась и сказала:

– А тебя никто и не просит. Уходи.

Леонид вскочил со стула и закричал:

– Не глупи! Ты же любишь меня. Неужели так трудно сделать аборт? И сразу станешь счастливой!

– Я и так счастлива. Уходи.

Ленечка еще долго что-то мне доказывал, стучал по столу кулаком, кричал, что я не права, обзывал дурой. А я только сидела, улыбалась и думала о том, как я могла его любить.

Когда он ушел, я почувствовала облегчение. Как будто у меня на плечах был огромный груз, который я годами носила каждый день, спала с ним, ела, занималась спортом… И вот сейчас этот груз упал. Я почувствовала себя легкой, невесомой и очень счастливой.

Потом я села и написала Роману письмо.

«Роман, нам надо поговорить. Мы с тобой взрослые люди, а в прятки играют только дети. Я не прошу много. Мне просто нужно объяснить тебе то, что случилось. Позвони мне, пожалуйста. Или приди. В любое время. Клавдия».

Потом я собралась и поехала к его дому.

Замира не стала открывать ворота и, вместо приветствия, опять повторила:

– Вы зря теряете время. Его нет в городе.

Я протянула ей записку и ушла прочь.

Я очень боялась, что она не отдаст записку Роману. Но не успела я проехать и пару кварталов, как зазвонил телефон и голос Романа попросил:

– Возвращайся. Поговорим.

Я вернулась, Замира открыла мне ворота, и я припарковала машину. Я знала, что буду говорить Роману, но все равно очень волновалась.

Он сидел в гостиной на диване, уставший, печальный и очень несчастный. Но попытался улыбнуться мне.

– Как ты? – спросила я.

– Жить буду.

Я присела рядом.

– В моей жизни был мужчина, которого я любила до безумия. Этот мужчина меня не любил, а я все верила, что он меня полюбит и что этот день обязательно наступит. Случайно я встретила другого мужчину. Я не буду врать – мне было с ним очень хорошо, особенно в постели, но того, другого, я не забыла, я продолжала о нем мечтать и надеяться, что все равно он будет моим. И вот настал день, когда он пришел и я поняла, что он мой. Весь. Как я и мечтала.

Я замолчала и посмотрела на Романа.

– Что же ты хочешь от меня? Благословения?

– Нет. Я хочу сказать, что именно в ту минуту, как он стал моим, я поняла, что он мне не нужен. Я поняла, что я его не люблю. Ты можешь это считать изменой, но, если бы это не произошло, я бы этого не поняла. Я бы постоянно его ждала и надеялась, что он меня полюбит и что мы непременно будем счастливы.

Роман молчал. Хмурился и молчал.

– Я люблю тебя, – шепотом сказала я, – и хочу быть с тобой. Если ты поймешь, что я нужна тебе, – просто приди. В любое время суток.

Он молчал.

Я понимающе кивнула, встала и ушла.

В машине я уже дала волю слезам: мне было очень обидно, что я его предала, что я так сильно ошиблась в Леониде и что я не могу вернуть Романа.

Глава 22

Прошло более четырех месяцев. Первое время я еще верила, что он придет. Я ходила на работу и после сразу бежала домой. Мне казалось, что, как только я уйду, придет Роман и я его упущу.

Потом я решила отказаться от его квартиры и машины.

Я пошла на почту, положила в конверт ключи от машины и квартиры, написала его адрес и отправила ему. Сама вернулась жить в свою квартиру.

У меня была маленькая надежда, что он оценит мою гордость и, может быть, вернется ко мне. Но этого не произошло, и я стала себя готовить к тому, что мне придется самой воспитывать ребенка.

Я старалась следить за своим здоровьем и часто гуляла у моря. В один из теплых осенних вечеров я и повстречала Романа. Он сидел на топчане, смотрел на море и кормил чаек. Я так ждала этой встречи и все же оказалась не готова к ней. Руки предательски затряслись, в горле пересохло. Но я набралась храбрости и подошла к нему:

– Угостишь хлебушком?

Он протянул мне кусок и уставился на мой живот.

Я стала подбрасывать кусочки хлеба, чтобы чайки ловили их на лету.

– Кто отец ребенка? – Роман встал и подошел ко мне.

– Это не важно. Сейчас уже не важно, – спокойно ответила я и продолжила кормить чаек.

– Подлец! – услышала я за спиной.

Я громко рассмеялась:

– Это не так. Просто не судьба. Рада была тебя повидать.

И пошла вдоль пляжа. Он меня догнал и с нежностью и в то же время с силой прижал к себе. Я почувствовала его горячие руки. Голова закружилась. (Господи! Я готова пожертвовать многим, чтобы снова ощутить жар его объятий, его губы.) В его сильных руках я почувствовала себя пташкой, маленькой и беспомощной. Мне безмерно стало жалко себя. Как много мне хотелось сказать этому сильному человеку, чей ребенок все настойчивее заявлял о себе, что я глупая, никчемная дура, что больше жизни я люблю его, его одного! Но я только опустила голову, и слезы закапали на его руки. Я чувствовала, что он не сводит с меня глаз. Почему он молчит?! Он должен сказать мне хоть что-нибудь! Ну хоть что-нибудь! Сдерживаться не было больше сил. Я прижалась к его груди и зарыдала. Он начал гладить меня по голове, прикасаться губами к шее, плечам… Малыш тоже начал волноваться и стал пихаться кулачками и пяточками. Роман неожиданно остановился, долго смотрел в мое зареванное лицо, как будто видел его впервые, сказал: