Книга Великосветский переполох - Эдит Лэйтон

— Какие трудные времена?

Он сделал глубокий вдох и ответил, продолжая смотреть на свои сжатые руки:

— Очень трудные. Когда отец умер, моя мать снова вступила в брак. Ее новый муж оказался негодяем; это вам должно быть известно. Она вступила в новый брак столь же поспешно, как и мать Гамлета, только, слава Богу, Питер Проктор не был нам кровным родственником. И отца моего он не убивал, хотя не сомневаюсь, что сделал бы это, если бы знал его и догадывался, какую выгоду он извлечет, женившись на его вдове.

И точно так же, как несчастный датский принц, — продолжил Майлс слишком бодрым голосом, который никак не соответствовал горькому сарказму, звучавшему в его словах, — я вернулся из школы домой, чтобы утешить мою мать, но обнаружил, что она вновь вышла замуж. Я пришел в ужас. Но осмеливался питать надежду. Поначалу этот тип казался неплохим человеком.—Майлс поднялся, подошел к окну и продолжил свой рассказ: — Проктор довольно красивый мужчина, если вам нравится такой тип: крупный, крепкий, румяный. Очень общительный и уверенный в себе. Вероятно, матери он казался человеком, на которого можно опереться. Моя матушка не очень-то самостоятельна, — сказал он, бросив взгляд на Аннабеллу. — Она была большой красавицей и привыкла к тому, что мужчины делали для нее все. Так делал мой отец. Единственное, чего он требовал от жены, — это чтобы она эдаким красивым цветком сидела дома, украшала его жизнь и чувствовала себя счастливой. Да и ее собственный отец не готовил ее ни к чему другому. Но разве много вы найдете мужчин нашего круга, которые требуют большего от своих дочерей или жен? — спросил он ее с улыбкой, напоминающей гримасу. — Матушка думала, что Проктор — мужчина того же типа, что был ее отец и мой, так мне кажется. Но как выяснилось, она допустила огромную ошибку.

Аннабелла, охваченная неожиданной тревогой, сидела абсолютно прямо. Понимает ли он, что описание его матери звучит как критика в ее собственный адрес? А может, таким образом Майлс порицает ее? Но казалось, что он всецело поглощен своим рассказом.

— Проктор тоже хотел, чтобы жена была его украшением, — продолжил Майлс, — а еще он хотел получить деньги моего отца. Когда он до них добрался, причем поразительно быстро, он нашел, как еще можно использовать мою мать, вернее, ее имя и положение в обществе. Именно они обеспечили ему доступ в лучшие дома, поскольку, несмотря на то что у него имелись кое-какие фамильные связи, он не был принят в свете, а ему хотелось проникнуть в высший свет, чтобы иметь возможность выуживать у людей их деньги. То, что он разорял нас, еще можно было вынести, но то, что он нас позорил, было невыносимо. — Майлс помолчал. — Извините за нечаянный каламбур. Действительно невыносимо. Точнее — нестерпимо. Я покинул страну, потому что не мог более его терпеть, а он не мог, да и не хотел обеспечивать меня, впрочем, похоже, он не мог обеспечивать и свою семью. Его денежные махинации открылись, прошел слух, что чистокровные верховые лошади, которых он так удачно продал по непомерно высокой цене, на самом деле принадлежат кому-то другому, повсюду шептались о его шулерстве за карточным столом и при игре в кости. На наши деньги ему становилось все труднее вести тот образ жизни, к которому он привык. А деньги эти покидали его так же быстро, как и удача за игорным столом.

Родители моей матушки давно умерли, и ее отец, как это принято, оставил свое состояние сыну. Я пошел служить на флот. У меня не было денег, чтобы купить офицерский чин в армии, но мне сказали, что во флоте можно продвигаться вверх по карьерной лестнице за счет собственных способностей. Так я и делал. Я приложил очень много усилий.

Он разжал кулаки и посмотрел на свои ладони.

— Мозоли сейчас не так заметны, но у меня их было немало. Но оно того стоило. Я очень старался, и мои старания сделали из меня мужчину — богатого мужчину. «Платил за это я годами на чужбине», — тихо произнес он и улыбнулся. — Высокопарно, но верно. Мне нравилось ходить в море, нравилось видеть перед собой открытое, свободное пространство, поэтому такая работа мне очень подходила.

— Но ведь это опасно!

— Опасно? — Он рассмеялся. — Я был молод, недоволен жизнью на суше и настроен патриотически. Опасностей я боялся меньше всего. Нет, я ничего не имел против службы, но я мог бы прекрасно прожить без этих лет вдали от Англии, без долгих походов под парусами, вдали от дома и семьи… — Он замолчал, увидев выражение лица Аннабеллы. — Пожалуйста, не надо меня жалеть. Я выжил и извлек пользу для своего ума, тела и банковского счета. Самым большим моим желанием на службе его величеству было желание вернуться домой, чтобы показать Проктору, как много мне удалось достичь и как мало я сделаю для него. Но когда я покинул судно, меня тут же отправили с поручением по делам его величества, и я в течение некоторого времени не имел связи с домом. Когда же я наконец вернулся, то обнаружил, что у меня отняли мой приз — Проктор давно скончался. Все, что у меня осталось, — это мое состояние и моя семья. — Его усмешка была сардонической. — Бедняга я, правда? У меня есть больше, чем у большинства людей, и нет никакого права жаловаться.

Майлс уселся напротив Аннабеллы, выжидательно глядя ей в глаза.

— Итак, — произнес он с неожиданным смешком, — только посмотрите, что я делаю! Я прошу вас рассказать о вашей жизни и без умолку говорю о своей. Так не годится, но по крайней мере я показал вам пример. Теперь расскажите мне о себе. Чем вы любите заниматься? Мы можем провести наш медовый месяц традиционным образом, но ведь мы же можем использовать это время и для того, чтобы лучше узнать друг друга.

Аннабелла расслабилась. Что она умела — так это поддерживать разговор. Ей казалось, что вести светскую беседу она будет в состоянии и на смертном одре… Аннабелла начала говорить и умолкла. При мысли о смертном одре слова замерли у нее на языке, но тут она заметила испуганный взгляд Майлса и увидела, что он поднимается на ноги.

— Не волнуйтесь, со мной не случилось припадка, — сказала она, сделав ему рукой знак, чтобы он сел. — Мне так много надо вам сказать, что я просто не знаю, с чего начать. Я собиралась «поддержать разговор». Но потом я вдруг поняла, что это будет не то, что вы хотели бы услышать. Я умею вести очаровательный разговор о пустяках. Это нужно уметь, если ты хочешь иметь успех в обществе. Но такой разговор ничего не расскажет вам обо мне, он лишь продемонстрирует, что я умею это делать. На мой взгляд, самый лучший способ узнать обо мне — это провести со мной какое-то время. Думаю, что время расскажет вам то, что вы хотите узнать. У него был недоуменный вид.

— Великолепный ответ. Так меня еще никто не озадачивал. Неудивительно, что вами так восхищаются в обществе. Итак, — сказал он, услышав, как она рассмеялась, — вы хотите, чтобы я жил с вами? Хорошо. Думаю, я смогу это устроить.

Она бросила на него лукавый взгляд, такой, который некогда свел бы с ума толпу мужчин.

— Вы полагаете, что можете жить вместе со мной? Это для вас что-то новенькое, не так ли?

— В таком случае эта новость для меня очень приятна.

Она улыбнулась, но настроение вдруг испортилось. Какой бы очаровательной ни была эта игра словами, для пары, проводящей свой медовый месяц, подобный разговор был абсурдным. Такие разговоры им следовало вести в период ухаживания. Ведь сейчас у них был медовый месяц — время, которого новобрачные так ждут до свадьбы и которое они проводят вдвоем. Так происходит, когда влюбленные узнают друг друга до свадьбы, а медовый месяц — это время, когда они познают друг друга.