Книга То, что скрыто - Хизер Гуденкауф

Когда они приехали к приемной Даны, Джонатан отстегнул Эллу от детского сиденья, вынул из машины, крепко прижав к груди, стараясь защитить ее от холодного ветра. Тогда Клэр поняла, какую ужасную ошибку они допустили. Ей казалось, что они сумеют хладнокровно расстаться с девочкой. Они доказали, что могут быть хорошими приемными родителями. Стали для Эллы временной семьей. Целый год они с Джонатаном заботились о девочке, одевали ее, кормили, окружали любовью и лаской. Они полюбили ее, но девочку пришлось отдать. Отдать мамаше, которая не заметила, что ее малышка одна ушла на улицу среди ночи, которая больше всего обожала пить и веселиться с друзьями. А они… они часами восхищались Эллой! Холодный ветер кусал мокрые щеки Клэр, пока они шли к зданию департамента; они всегда привозили сюда Эллу на свидания с матерью.

– Элла, поди сюда и поцелуй меня на прощание! – Клэр старалась говорить беззаботно.

– Пока, мама Клэр! – прощебетала Элла, подходя к ней и звонко чмокая в губы.

Клэр прижала девочку к себе и крепко обняла.

– Я люблю тебя, Белла-Элла, – хрипло сказала Клэр. Из глаз у нее хлынули слезы.

– Пока, папа! – сказала Элла, выворачиваясь и направляясь к Джонатану. – До свиданья, пасть кайманья! – начала она, прижимаясь к его ноге.

Джонатан стоял неподвижно; Клэр беспомощно смотрела, как он борется с собой, не зная, что делать дальше. Грудь у него вздымалась и опускалась.

– До свиданья, пасть кайманья! – с нажимом повторила Элла, ожидая привычного шутливого ответа.

Джонатан опустился на колени и, улыбаясь одними губами, ответил:

– Проходи, крокодил!

Элла хихикнула.

– Не «крокодил», а «гамадрил»! Чао-какао! – Она обвила руками шею Джонатана и ткнулась носом ему в шею.

– Я люблю тебя, Элла. Не забывай об этом, хорошо? – так жалко прохрипел Джонатан, что Клэр невольно зажмурилась.

– И я тебя. – Элла отвернулась от Джонатана и вприпрыжку побежала к Никки. – Поехали, мамочка! Поехали! Пока, мама Клэр, пока, папа!

– Пошли, Элла, – сказала Дана. – Давай-ка переложим твои вещи в мамину машину. – Не успели они и глазом моргнуть, как Эллу уже увезли.

Клэр и Джонатан шли к машине, взявшись за руки; обратно ехали молча. Дом показался им пустым, заброшенным. Даже Трумэн не понимал, в чем дело. Он обнюхивал все углы и настороженно бродил из комнаты в комнату, ища Эллу.

Клэр помнила, что в ту ночь они занимались любовью. Осторожно, не спеша, раздели друг друга и долго стояли, обнявшись, посреди темной спальни. Окна снаружи окрасились морозными узорами. Белые кружева отгородили их от улицы. Мозолистые пальцы Джонатана ласкали ее бедра. Клэр целовала мужа в шею, в подбородок. Потом оба вдруг замерли; на них навалились горе и усталость. Клэр положила голову Джонатану на плечо, а он зарылся носом в ее волосы. В доме было тихо, слишком тихо. Как тяжело было привыкать к тому, что больше им не надо прислушиваться. Больше не нужно беспокоиться, что Элла среди ночи вылезет из кроватки, подойдет к их спальне, поднимется на цыпочки, повернет ручку и увидит Джонатана и Клэр в разных стадиях наготы. Из темноты не послышится ее мультяшный голосок: «Что это вы тут делаете? Можно к вам?» Тогда они торопливо прикрывались простынями, натягивали на себя белье, а она заползала в кровать между ними.

Темнота тяжким бременем давила на плечи. Клэр почувствовала, как первая слеза Джонатана обожгла ей щеку. Ей захотелось смахнуть ее, но она сдержалась. Слеза проползла по ней сверху донизу; по ключице, между грудями и наконец упала на пол возле ноги. Клэр взяла Джонатана за руку и повела в постель. Осторожно надела на него трусы, согрела шерстяными носками окоченевшие ноги.

Через голову натянула на мужа старую футболку. Джонатан беззвучно плакал.

– Знаю, – снова и снова повторяла Клэр. – Знаю. – Она укрыла его одеялом до подбородка и, не одеваясь, легла рядом.

Джонатан спал беспокойно, часто ворочался и просыпался. Клэр в ту ночь не спала совсем.

Клэр долго не могла даже говорить об Элле. Она вспоминала прошлый Хеллоуин, когда малышка еще была у них. Она нарядилась принцессой – в серебристое платье, влезла в пластмассовые туфельки на высоких каблуках… Правда, туфли она через квартал сбросила («Пчелы-убийцы!» – сказала она, энергично встряхивая ногами). Или как они нашли ее в собачьем «месте» – Элла свернулась калачиком рядом с Трумэном. Оба – и ребенок, и собака – глубоко дышали во сне, уткнувшись лбами друг в друга. Иногда Клэр замечала на лице Джонатана мимолетную тень улыбки, которая быстро исчезала. Она понимала: муж тоже вспоминает Эллу.

Они пытались начать все с начала, прошли не один курс лечения от бесплодия, заводили разговоры об усыновлении. Они возлагали на Эллу столько надежд! И вот все их надежды рухнули. Они по-прежнему оставались бесплодными. Бездетными.

Но не прошло и года, и у них появился Джошуа. Клэр с гордостью подумала: «Он наш. Наш навсегда!» Ей предоставили вторую попытку стать матерью.

Теперь она чувствует потребность поступить так же по отношению к кому-то другому. Клэр предоставит вторую попытку Эллисон Гленн. Новый старт, новое начало. Новую жизнь!

Чарм

Чарм задерживается в больнице допоздна. Она много раз набирает номер Гаса. Хочет предупредить, что приедет домой как только сможет. Гас не подходит к телефону. Когда утром она уезжала в колледж, отчим выглядел как обычно. Она звонила ему в полдень; хотя голос у него был усталый, он попросил приготовить ему на ужин картофельное пюре. Чарм на ходу то и дело жмет на кнопку повторного вызова, но Гас по-прежнему не отвечает. Она подъезжает к дому, вдавливает в пол педаль тормоза, распахивает дверцу и видит, что на земле, рядом с его любимой грядкой, валяются его садовые инструменты.

– Гас! – кричит она в отчаянии, распахивая дверь. – Гас! Ты где?

Чарм вбегает в дом, несется к отчиму в спальню и облегченно вздыхает. Оказывается, Гас крепко спит у себя в кровати. Грудь поднимается и опускается, слышны тихие хрипы.

Чарм медленно плетется в гостиную, без сил падает на диван. Диван стоит здесь, сколько она себя помнит. Подушки просели; материя в сине-зеленую клетку выцвела и протерлась. И все же сидеть здесь мягко и уютно. И пахнет домом. Как она устала! Устала волноваться за Гаса, устала учиться. Она ложится на диван, укрывается пледом и закрывает глаза. Ей всего двадцать один год, а она чувствует себя древней седовласой лысеющей старушкой с хрупкими костями.

Звонит телефон; Чарм так устала, что у нее нет сил встать с дивана. Ничего, сейчас включится автоответчик. Ей надо экономить силы.

– Я просто так, – слышит она голос матери. Мать щебечет очень ласково, очень по-матерински. Но Чарм давно знает, что мать ничего не делает и не говорит просто так. Сначала Риэнн что-то рассказывает о своей работе и Бинксе. А все-таки хорошо, что они до сих пор вместе. Чарм вздыхает, услышав, что мать приглашает ее поужинать у них на следующей неделе. – Следующие четыре дня я работаю вечером, но в понедельник вечером мы с Бинксом свободны. Приезжай к нам на ужин. Ничего особенного.