Книга Властелин желания - Джессика Трапп

– Делайте то, что вам говорят, – процедил Гейбриел сквозь зубы.

Священник испуганно посмотрел на Гейбриела, потом водрузил пенсне на свой большой нос и, заикаясь, возобновил церемонию.

– Начните со слов «берешь ли ты эту женщину», – приказал Гейбриел.

Неожиданно Найджел, которого двое дюжих молодцов удерживали у задней стены часовни, громко завопил:

– Помоги же мне!

Обернувшись, Ариана увидела, что двое охранников пытаются снять с Найджела одежду.

– Прекратите! – крикнула она, возмущенная тем, что эти люди так грубо обращаются с таким слабым человеком.

– Что нам с ним делать? – спросил мужчина, одетый в коричневую меховую куртку.

Гейбриел пожал плечами:

– Заприте его в какой-нибудь погреб.

Когда Найджела поволокли к выходу, он повернулся и, глядя на Гейбриела, крикнул:

– Замужество – не моя идея, честное слово!

Ариане крайне неприятно было слышать эти слова. Она хорошо знала, что Найджел не герой, но предать ее при первом же испытании – это уж слишком!

– Уберите его с моих глаз. – Гейбриел повернулся к священнику: – А вы начинайте поскорее.

– Да-да, конечно. Как ваше имя? – заикаясь на каждом слове, спросил святой отец.

– Гейбриел Уайтстон.

– Берешь ли ты, Гейбриел Уайтстон, в законные жены эту женщину, клянешься ли заботиться о ней в горе и радости, пока смерть не разлучит вас?

– Конечно, беру.

– А ты, леди Ариана Роузбрайер, согласна ли ты взять этого мужчину в законные мужья, – голос священника стал таким тихим, что Ариана с трудом разбирала слова, – любить его и подчиняться ему…

– Нет, – вскричала Ариана, – ни в коем случае. Я выйду замуж за него, но не стану рабыней этого человека.

Сдвинув пенсне, священник вопросительно взглянул на Гейбриела, ожидая его указаний.

– Продолжайте, – спокойно сказал Гейбриел. – Она будет во всем подчиняться мне, не сомневайтесь.

– Никогда!

Гейбриел кивнул, и один из его людей ущипнул Джейсона за руку. Ребенок вскрикнул.

– Это будет продолжаться до тех пор, пока ты не произнесешь нужные слова.

Рыжеволосый потащил упирающегося мальчика к двери.

– Ма-а! – замычал Джейсон, но голос его затих, когда дверь часовни захлопнулась.

Ариана поняла, что теперь у нее нет выбора.

– Я ненавижу тебя.

– Ты уже мне это говорила.

– Это истинная правда.

– Нет. Ты просто злишься и боишься, что я окажусь таким же, как мой брат.

– А разве ты не такой?

– Любить и слушаться в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас, – с трудом договорил священник.

– Скажи, что ты согласна.

– Согласна, – еле слышно прошептала Ариана.

– Объявляю вас мужем и женой, – проговорил священник, радуясь тому, что ужасная церемония окончилась. – Можете поцеловаться. – Он с шумом захлопнул Библию и сделал несколько шагов назад.

Боже, неужели она опять оказалась замужем за очередным зверем! Ариане казалось, что стены придвинулись к ней, будто это была не церковь, а ловушка.

Гейбриел грубо притянул ее к себе.

– Я никогда не обижаю детей, – спокойно произнес он и тут же впился губами в ее губы. Это был совсем не нежный дразнящий поцелуй, как раньше, скорее – тяжелое наказание.

К несчастью, Ариана ничего не могла с собой поделать: она и ненавидела его, и тянулась к нему; Внезапно Гейбриел отодвинулся от нее.

– Возьмите мою жену и отведите ее в спальню. Там мы проведем нашу первую ночь.

Ариана не поверила своим ушам. Буря эмоций: страх, желание, злость захлестнули ее.

– Ты это серьезно?

– Конечно. Ты теперь принадлежишь мне, и только мне. – Гейбриел указал рукой на дверь: – Возьмите ее. Я приду позже, и тогда мы разберемся в наших отношениях.

Глава 15

Мрачное шествие в спальню напоминало похоронную процессию, в которой весь мир выглядел как гроб. Запах сальных свечей особенно раздражал Ариану. Двое охранников, одноглазый и высокий, шли рядом с ней по длинным коридорам и лестницам, пока они не поднялись на самый верхний этаж.

Немудрено, что, когда Ариана переступила порог своей комнаты, у нее было такое чувство, как будто она заходит на кладбище. Она постоянно уговаривала себя, что сможет вытерпеть все ради Джейсона и еще не родившегося младенца.

Неожиданно ей вспомнилась мамина колыбельная песенка:

Спи, любимая, на моей груди, Вокруг тебя только любящие руки.

Ребенок пошевелился у нее в животе, и Ариана похлопала по нему, стараясь успокоить дитя. Горничные, готовя спальню к брачной ночи, собрали занавеси над кроватью, стоявшей неподалеку от камина, в котором горел слабый огонь. В воздухе стоял приятный аромат дыма и мяты.

Ее отчаяние не проходило. Как он посмел заставить ее выйти за него замуж? Подойдя к туалетному столику, Ариана опустилась на стул. На столике лежали три расчески, щетка для волос, несколько безделушек, коробочка с пудрой, маленькое ручное зеркало и другие мелочи.

Она осмотрела комнату. Красивые занавеси на окнах, очень удобная постель. Последние пять лет Ариана пыталась сделать так, чтобы в комнате не осталось даже следов мужчины. После смерти мужа она готова была сжечь весь замок, лишь бы начать жизнь заново. С тех пор ни один мужчина не заходил в эту комнату, даже Найджел.

Если Гейбриел думал, что он может просто войти и победить ее без борьбы, то он глубоко ошибался. Она отравит его во сне, если посчитает нужным.

И тут вдруг она вспомнила все.

Вряд ли у нее поднимется рука на отца ее еще не родившегося ребенка.

Да, она убила предыдущего мужа потому, что он поднял руку на Джейсона, но ведь Гейбриел сказал ей, что не может обидеть ребенка. Что ж, ей придется найти какой-нибудь способ, чтобы жить с ним в мире.

Взглянув в зеркало, Ариана заметила у себя на лбу морщины и потерла их рукой, но морщины снова вернулись. Она была совсем не похожа на счастливую невесту и скорее выглядела измученной и очень усталой.

Протянув руку за расческой, она обратила внимание на небольшой кусочек пергамента. Достав его, она с огромным удивлением прочла: «Яд в синей глиняной банке».

У нее задрожали руки. Неужели кто-то прочел мысли, пришедшие ей в голову несколько минут назад? Но это же невозможно! С ужасом она смотрела на неровные буквы. За последние пять лет через ее руки прошло множество записок: от нее требовали, чтобы она пошла куда-то или сделала что-то; но ни одна их них не была такой зловещей. Кто мог написать записку и зачем?