Книга Дерзкая пленница - Вирджиния Хенли

— Заройте его, — приказал он, и, став на колени, вытер кровь с лезвия о рубаху Моргана.

Фейт ждала возвращения Моргана. Тревога ее росла. Она потрогала оберег, висящий у нее на шее, и села, скрестив пальцы. Наконец она услышала шаги и поднялась с радостным возгласом. Но возглас тут же застрял у нее в горле — вместо любимой светловолосой головы Моргана из-под дверного полога появились рыжие космы.

— Плохие новости для тебя, крошка, — тихо сказал Рыжий Волк.

— Морган? — прошептала она. Он кивнул.

— Его схватили во время набега и убили. Фейт сидела не шевелясь, сокрушенная ударом, который нанесла ей судьба. В черный день решили они убежать из селения! Морган спас ее от норманнов, но какой ценой!

— Не бойся, я позабочусь о тебе, — сказал Рыжий Волк.

Фейт поняла, стоит ей только показать свое отвращение к этому чудовищу, и с того же мгновения до самой могилы ее жизнь будет сплошной мукой, поэтому она покорно выслушала, какие у него намерения на ее счет. Да Фейт это и не трогало: в тот миг, когда умер Морган, умерла и она. Фейт не заметила, как Рыжий Волк стал раздеваться. Она едва почувствовала, как его жадные пальцы сорвали с нее платье, обнажив тело. Она не сопротивлялась, когда его жесткая борода царапала ее нежную грудь. Но все-таки закричала, когда он укусил ей сосок.

— Сука! Шевелись же! — проревел он.

Застонав, Фейт протянула к нему руки, изображая страсть.

Глава 11

Рано утром Лили увидела, что Ги направился куда-то верхом в сопровождении довольно многочисленного отряда всадников. Смекнув, что это самое подходящее время, чтобы вымыться, она кликнула двух слуг и послала их на кухню за горячей водой, а сама тем временем выдвинула деревянный чан для мытья. Когда паренек с трудом тащил по лестнице горячую воду, его заметил Николя, не поехавший с Ги в Окстед, и спросил, для чего он несет воду.

— Для купания леди Лили, милорд, — важно ответил мальчик.

У Николя озорно блеснули глаза. Он уже знал, как разогнать скуку, одолевавшую его все утро. Выждав, когда Лили залезет в чан, Николя явился к ней.

Лили раскрыла рот от изумления и постаралась окунуться в воду как можно глубже.

— Немедленно убирайтесь вон! — сердито потребовала она.

— Милочка, нужно было запереть дверь. Я сделаю это за вас, — ухмыльнулся он и ловко опустил засов.

Лили так расстроилась, что слезы брызнули у нее из глаз; она умоляла Николя уйти.

— Вы слишком серьезно относитесь к жизни, Лили. Надо больше веселиться, смеяться… Развлекаться хоть иногда. Я знаю, мой брат — скучный тип, но ведь он старый, и это его извиняет. Но вы, cherie, просто девочка, вам нужно почаще улыбаться.

Николя взял ее горшочек с ароматическим маслом и оценивающе понюхал его. Раскинув руки, он сказал:

— Обещаю, что уйду, если вы позволите мне хотя бы мельком полюбоваться вами.

— Нет! — крикнула Лили, тщетно пытаясь спрятать груди под водой.

Он засмеялся.

— Они всплывают, как яблочки в заздравной чаше. Восхитительно! — Николя подошел на шаг ближе. — Выходите из воды и дайте взглянуть на вас. Один миг блаженства — и я ухожу.

— У меня нет ни малейшего желания выходить из воды, покуда вы не удалитесь, сэр, — твердо заявила Лили.

Николя присел на край чана.

— Я подожду. Рано или поздно вам придется выйти — или вы в конце концов замерзнете насмерть.

— О, прошу вас! Скажите, что я должна сделать, чтобы вы оставили меня в покое? — жалобно произнесла она.

Николя задумался на мгновение, а потом сказал:

— Ну, вы же понимаете: освободиться от меня вы сможете, только заплатив выкуп? На карту поставлена моя честь!

— У вас нет чести! К тому же я уже знаю, к несчастью, какие выкупы требуют братья Монтгомери. Чего вы хотите? — спросила она недоверчиво.

— Мне очень хочется увидеть Севенокс. Ежели вы сегодня съездите со мной туда я, пожалуй, дам вам возможность закончить омовение в гордом одиночестве.

— Хорошо, я поеду с вами, если вы пообещаете, что я буду в полной безопасности.

— Ну что вы, cherie, я не собираюсь вас насиловать, но буду обольщать на каждом шагу, пока мы будем в пути.

Подмигнув ей, юноша вышел, а Лили вдруг расхохоталась: до того мальчишеской и забавной показалась ей дерзость Николя.

Они поехали одни, без сопровождающих, и Лили, к собственному удивлению, заметила, что прогулка доставляет ей удовольствие. Николя, когда хотел, умел быть весьма галантным. Он сыпал остротами, и Лили много смеялась. Складные французские комплименты с такой легкостью срывались с его губ, что она не верила ни единому слову, но его непрестанное внимание было ей очень приятно.

— Вам нужно научиться говорить на языке саксов. С этого мгновения я буду отвечать вам только тогда, когда вы будете говорить по-сакски, — пригрозила она.

Он попытался произнести две-три фразы, а потом сказал:

— Лили, мой прекрасный цветок, вы ничего не стоите!

Она чуть не подавилась от смеха.

— Вы, наверное, хотели сказать — «вам цены нет»? — поправила она молодого человека.

— А какая разница? «Ничего не стоите» или «цены нет»? — смутился он.

— Я не могу объяснить вам. Но вот ваш брат уже прекрасно говорит по-сакски. Расскажите мне о его детстве.

— Ну, Ги изучал рыцарскую науку, как говорится, с колыбели: был пажом и оруженосцем. Думаю, что к восьми годам он уже устал носить, подавать, бегать с поручениями, выслушивать брань и получать оплеухи. Если хочешь управлять другими, считал он, необходимо сначала научиться управлять собой. Мне и Андре было гораздо легче: мы росли у него в доме. Но хватит о Ги, — усмехнулся Николя, — пусть он сам защищает свои интересы.

Похолодало, и вскоре посыпал мелкий снег.

— Николя, мне очень холодно. Полагаю, нужно возвратиться.

— Осталось проехать всего одну милю. Погреемся, поедим и отправимся обратно, — подбодрил он Лили.

Севенокс был расположен на скрещении дорог, ведущих на Лондон и к морскому побережью. Замка там не было, поэтому они нашли постоялый двор, и Николя спросил отдельную комнату с очагом. Хозяин поспешил исполнить приказание норманна. Он был благодарен норманнам за то, что они не отобрали у него постоялый двор.

Лили просто посинела от холода, и Николя повлек ее в отведенную им комнату.

— Входите, грейтесь, дорогая, — сказал он. Лили опустилась в кресло, стоящее у веселого огня, а Николя опустился на колени, чтобы снять с ее ног сапожки, и стал растирать ее ступни руками. Наклонив голову, он приложился губами к подъему стопы.

— Я целую ваши ножки, Лили. Я тщательнейшим образом все продумал, cherie, и решил: я хотел бы, Лили, чтобы вы стали моей женой.