Книга Та, которой не скажешь `нет` - Элла Уорнер

Обняв твердую плоть Рахима ладонью, она крепко сжала ее. Та изверглась бурно и неистово. Рахим восторженно застонал. Ее возбуждение возросло, когда он выгнулся к ней, отдавая себя в ее власть, принимая все, что она давала ему. Луиза, почувствовав, что плоть Рахима вот-вот взорвется, вновь наклонилась к нему и, обхватив губами, с наслаждением пила фонтанирующий нектар жизни, ощущая еще более полное и крепкое единение с любимым.

Довольная развязкой, она подумала, что теперь между ними нет пропасти. Ее поступок сравнял их, приблизил друг к другу. Луиза подняла глаза на Рахима, чтобы убедиться, что ее поступок понравился ему. Взгляд султана отражал самые разнообразные чувства. Его губы слегка раскрылись, он улыбнулся, силясь собраться с духом. Рахим осознавал, что застигнут врасплох, и Луиза сама, единоличным решением предоставила ему возможность удивительного путешеcтвия в долину счастья, из которой не хотелось возвращаться. Сделанное превратило Луизу в еще более чувственную женщину, знающую, как доставить наслаждение своему возлюбленному.

— Спасибо, — тихо произнес он, все еще погруженный в полузабытье. — Такого я еще никогда не испытывал. Никто не доставлял мне такой невероятной радости, как ты. Никогда.

— И никто не доставит, — сказала она.

Султан погладил ее по щеке и счастливо улыбнулся.

— Полагаю, это надо отметить шампанским.

Луиза рассмеялась, нежно глядя на Рахима, приводившего себя в порядок. Она была счастлива, открыв ему еще одну дорогу в царство безмерного счастья.

— Что ж, теперь тебе не надо будет ждать меня, — промолвила она.

— О, нет, моя сладкая, я буду ждать, — возразил он, вынимая бутылку из ведерка со льдом. — И на обратном пути попытаюсь подарить тебе частичку рая. Правила останутся прежними. Но сидеть будешь ты. А первую скрипку играть буду я.

Частичку рая... Луиза вновь засмеялась, представив весьма заманчивую перспективу. Ей нравилась его страсть, и она наивно отождествляла эту страсть с любовью. Луизе было безразлично, что скажет или подумает мать. И роскошное платье, и драгоценные изумруды ровным счетом ничего не значили для Луизы. Их общность с Рахимом ощущалась во всем: они были связаны воедино невидимой нитью. Они еще до рождения были задуманы друг для друга. Луиза теперь знала это точно.

Воодушевленная такими мыслями, Луиза вошла в роскошный дом матери, не испытывая ни малейшего смущения. Она проигнорировала слишком бурные приветствия Элис и последовавшие за ними знакомства с другими гостями. Она ощутила слабое удовольствие, услышав, как гордо и радостно звучал голос матери, когда та повторяла снова и снова: «Знакомьтесь, моя дочь Луиза...» Маме, не без грусти думала Луиза, явно пришлось по душе, что отныне дочь тоже принадлежит к высшему обществу, хотя бы и при помощи Рахима. Луиза понимала, что мать так и не приняла дочь в свое сердце и вряд ли когда-нибудь примет. Они были слишком разными по своему мироощущению, и пропасть между матерью и дочерью всегда оказывалась такой огромной, что не могла исчезнуть даже в минуты радости от редких встреч. Они лишь подписали мир. Надолго ли? Но Луизе теперь это было безразлично: отныне она принадлежала Рахиму, и ничего другого ей было не нужно. До тех пор, пока он рядом с ней, пока кто-нибудь не разлучит их...

На вечере было одиннадцать пар гостей, и, когда они заняли места за столом в банкетном зале, Луиза обратила внимание, что все, кроме нее и Рахима, сидят раздельно. Их места были рядом, как в Вашингтоне и Нью-Йорке.

— Это ты настоял, чтобы мы сидели вместе? — шепотом спросила она, когда Рахим пододвинул ей стул.

— Я поставил это непременным условием, когда отправлял подтверждение, — ответил он, с нежностью глядя на нее. — Удовольствие сидеть с тобой принадлежит только мне.

От этих слов Луиза почувствовала себя еще более любимой и желанной. Она не в первый раз присутствовала на приеме в старинном и величественном дворце графов Пертских. Как и раньше, ее восхищала великолепная живопись на потолках и удивительная лепнина, сверкающие канделябры, шитые серебром занавеси, спадающие на паркетный пол, большие сияющие зеркала, мраморные камины. Она знала наперечет и полотна великих художников на стенах, которыми могли бы гордиться многие музеи, антикварную мебель XVIII века. На хрустящей кружевной скатерти, покрывавшей длинный стол, красовался фарфоровый сервиз второй половины того же, XVIII века. Под стать ему было и столовое серебро, и тонкий старинный хрусталь. Почему-то в этот раз Луиза не чувствовала себя чужой среди безмерной роскоши. Она ведь всегда считала такое богатство непристойным. Но сегодня роскошь радовала глаз и тешила душу.

Луиза поддалась уговорам Рахима и принимала от него все, что он хотел. Он обещал сделать ее жизнь радостной, и это ему удалось. Рядом с султаном она ощущала свою сопричастность происходящему и знала, что готова войти в любой мир и принять его. Каким-то чудесным образом ему удалось полностью изменить ее восприятие действительности. Луиза смотрела на свою мать, сидевшую во главе стола и разговаривавшую с гостями. Ее мать — графиня... Как странно! Луиза вдруг увидела, что Элис прекрасно справляется со своей ролью. Кто может заподозрить в этой изысканной женщине бывшую жену тренера лошадей? Ей стало больно, что они с матерью чужие по духу люди. У них различные ценности и цели в жизни. Но какое право имела дочь так строго судить свою мать? Что она могла знать о внутреннем мире и истинных чувствах другого человека?

Граф оказался значительно старше ее матери, но, если она с ним счастлива, значит, так и должно быть. И дело не только в богатстве или социальном положении. Матери было сорок два года, но выглядела она намного моложе, не больше чем на тридцать пять. Платиновая блондинка, волосы уложены так искусно, что всячески подчеркивают красоту лица. На ней было элегантное узкое бледно-золотое платье, на шее и в ушах сверкали бриллианты. Впервые за многие годы Луиза смотрела на мать новыми глазами. Не обращая внимания на блестящую внешнюю оболочку, дочь старалась разглядеть в ней женщину, человека, пыталась разгадать и понять, какая она. Элис бросила взгляд в ее сторону и, встретившись с Луизой глазами, тепло улыбнулась. Дочь ответила ей счастливой улыбкой: она любила и была любима. К тому же это вечер Сочельника, время примирения и согласия. Луиза искренне радовалась счастью матери. Мама счастлива, и не важно, каким путем это достигнуто.

Вино и еда были превосходны. Возможно, так ей казалось из-за близости Рахима. Он время от времени случайно касался пальцами ее руки. Луиза, в свою очередь, так же случайно дотронулась до его бедра. Притворясь, будто шепчет что-то, он нежно дунул ей в ухо. Она подняла бокал, предлагая выпить, глазами показывая, что пьет за нечто особенное. Такая игра забавляла ее. Заметив на своем бокале следы красной помады, Луиза подумала, что, должно быть, она оставила такие же и на «оружии» Рахима. Она представила себе увлекательную обратную дорогу. Рахим обещал, что первую скрипку на обратном пути играть будет он! Беседа за столом не затрагивала их. Иногда они вежливо отвечали на вопросы, в целом же оба находились в только им доступном мире, обмениваясь только им понятными взглядами.