Книга Драная юбка - Ребекка Годфри

Я его хочу, ответила я. Как ты не понимаешь?

Мы немного посмеялись. А ты бойкая девочка, сказал он, можно подумать, что этот город – твой целиком.

Принеси мне, пожалуйста, выпить, попросила я, и он принес. Потом я попросила его пойти со мной на второй этаж, где находился предназначенный мне сюрприз.

Ну правда, в чем дело? Люди танцевали в пустых спальнях. Я упала, и парень с пистолетом подхватил меня до того, как я приземлилась лицом вниз. Тогда-то я и полюбила Синий Дом. Столько танцующих странных людей, подпевающих песне, которую я никогда прежде не слышала. Это было настолько лучше деревенских дискотек с медляками под «Лестницу в небо». Душевнобольная богема вполне себе может танцевать. Вы бы их видели. Наверное, они пытались танцевать, будто они из Нью-Йорка или типа того. Я хотела, чтобы Китаянка это увидела, потому что ее бы доконал вид девиц в леггинсах, как они кружились с серьезными и мрачными лицами.

Парень с пистолетом подбивал меня потанцевать с Дедулей. Да, Дедуля зажигал. Я наклонилась к нему, потому что хотела развеселить парня, повращала немного бедрами и улыбнулась Дедуле специальной ну-подойди-же-ко-мне улыбкой. Я заметила танцующую девочку и подобралась к ней поближе, потому что мне нравилось, как она выглядит: надменно и соблазнительно, но совсем не как шлюшка. Когда я очутилась рядом, я поняла, что она – это я, вернее, мое отражение в зеркале. Я стала похожа на девочек, с которыми всегда хотела дружить.

Ну хорошо, может, на меня и взглянули похотливо разок-другой, но я подумала о танцующих на выпускном идиотах Маунт-Нарк и поняла, что наконец-то нашла себе кое-что получше.

В открытое окно влетел ветер, принес горьковато-соленый, но в тоже время чистый запах моего города.

Забавно, как танцы с незнакомцами позволяют осознать, какой я была одинокой и подавленной и какой стала популярной и легкомысленной. Я даже представилась некоторым девицам в кружевных леггинсах. Они высокомерно рассказали мне, что являются студентками театрального, и я изовралась, что осенью иду в колледж Смит в Новой Англии. Да-да, вы правы, это там, где училась Сильвия Плат. Меня совершенно не грело, что они станут мнить себя выше меня. Вы здорово танцуете. Что это за танец? спросила я. Импровиз, ответили они еще высокомернее. Поняла, импровиз, хихикнула я парню с пистолетом, который таскался за мной и ныл, что настало время получить сюрприз.

Конечно, ответила я, но попыталась отвязаться – увела его в другую спальню, где плюхнулась на матрас рядом с голой парой под одеялом – мужчина с лицом Иисуса и японская девочка с хвостиками, перевязанными шнурками. Мужчина предложил мне ее поцеловать, а она в ответ покраснела и скатилась с него.

Не то чтобы голому Иисусу было интересно, но я рассказала ему о своей учебе. Венозная кровь нечиста, а вот артериальная, напротив, чиста. Вы это знали? Уверена, что нет.

Расскажи еще чего-нибудь, попросил он и начал ширяться прямо у меня на глазах.

Ну вот, так я и знала. Он предложит мне шприц, и что я отвечу? Не могу же я сказать, что мне шестнадцать и я не выношу острых предметов, впивающихся в мою неповрежденную кожу?

Детонька, сказала его подружка, ты что, никогда этого не делала?

Извините, я не могу, ответила я, у меня заразная болезнь. Вероятно, вы о ней слышали. Тиф.

О, это их быстренько заткнуло. Теперь они никому не расскажут, что я наивная.

Я не могла смотреть, как вонзались иголки, потому что это напоминало мне Амбер, полосующую нежную кожу бедер.

Я решила разыскать девицу-скинхеда в розовом белье и, может, отсидеться с ней на задворках «Императрицы», потому что парень с пистолетом таскался за мной и многозначительно поглядывал изо всех углов. Он, видимо, был из тех, кто вполне может наговорить гадостей девице, которая пытается казаться сильной. Это одна из усвоенных мною истин: некоторые мужики получают удовольствие, когда ставят тебя в неловкое положение и демонстрируют всем, что на самом деле ты пай-девочка.

Я так и не поняла, почему не смогла уколоться, хотя хвалилась себе, что готова вколоть смертельную дозу. Я ханжа.

Хрупкая девочка на диване сказала мне, что девица-скинхед уже ушла.

Ой, ты выглядишь так, будто только что с кем-то переспала, сказала она.

Я ответила, что танцевала, но она мне не поверила. Кстати, ее зовут Дениз. Если хочешь остаться в живых, никогда не называй ее скинхедом.

Мне ужасно хотелось спросить, что же такое происходит в этом доме, откуда все друг друга знают.

Эй, вдруг сказала она, я ведь тебя раньше видела, Ты заходила в «Переспи и Подерись». У тебя были длинные рыжие кудри, правда? Черт, я тебя совершенно не узнала. Ты очень изменилась.

Ну да, тогда я была всего лишь отмороженной старшеклассницей.

Ох, ну ты серьезно изменилась. Она села и чмокнула меня в щеку. На минуточку я подумала, что мы побеседуем о скользком Брауне, почему я выбрала Китаянку, почему Китаянка выбрала меня, и том, что сейчас Китаянка учится рисовать карты на стипендию имени Дирка Уоллеса. Мы бы побеседовали о тайной жизни крыш и подворотен и о самой большой из загадок – местонахождении Джастины.

Но она только прошептала мне на ухо: У тебя не найдется мелочи? Спасибо, подруга. Я умираю от голода.

Мне негде было спать, я подалась на третий этаж и открывала все комнаты подряд, пока не обнаружила пустую спальню. Мне надоело смотреть, как все вокруг ширяются, да и большинство оставшихся уже отплывали в свой мечтательный опиумный внутренний мир. Никого не развлекали беседы об атрофии желудочка. Кроме того, парень с пистолетом таскался за мной тенью. Я сказала ему, что мы встречаемся на крыльце, и побежала наверх, ощущая внезапный прилив энергии.

Я открыла третью дверь, как и две до нее.

Сначала я подумала, что она ребенок, маленькая голая девочка: худенькая обнаженная спина, сложенные на груди руки. Она сидела возле мужчины, который то ли крепко спал, то ли был мертв; я так и не взглянула ему в лицо, потому что испугалась при виде бледного изящного тела, которое явно было неуместно в этой комнате и в этом доме.

Ее поза выдавала, что совсем недавно что-то сильно привлекло ее внимание, но теперь уже наскучило, и она откинулась назад, не расцепив руки. Я могла бы узнать ее лопатки.

Я стояла в дверях, прикованная к месту, напуганная и ослабевшая.

Внезапно она резко повернула голову и уставилась прямо на меня.

Комната была темной, но в окно пробивался лунный свет, и я разглядела, что это не ребенок, а Джастина. Ее волосы теперь были выкрашены в красные и золотистые полоски, но лицо осталось таким же хрупким и кукольным, с бледно-голубыми глазами и красными озорными губами.

Я была счастлива, как дура, и со стороны, наверное, выглядела, как воробей по весне. Вот она, и я ее не придумала, и она не мертва, я наконец-то ее отыскала. Я понимала, почему пошла за ней в первый раз: по ней было видно, что она знает Тайну, что она прошла огонь, воду и медные трубы и ни разу не была растоптана или побеждена.