Книга Алхимистика Кости Жихарева - Михаил Успенский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А где ты наловчился по-книжному разговаривать?
– Я в драмкружок ходил три года, – ответил ботан, – пока ты в спортзале железо качал. Но вот ты же овладел былинным слогом! Жаль, что здесь он не в ходу… Давай-ка на меч твой посмотрим: какова заточка, хороша ли балансировка…
– Балансировка в порядке… Что такое?
Меч Спецназначения отказывался покидать ножны, как уж Костя его ни вытягивал. Ещё немного, и богатырь просто поломал бы дар Владычицы Озера или сдёрнул витую двуручную рукоять с сердечника…
– На фиг такой меч! – крикнул он в сердцах.
– Дай-ка погляжу – на ножнах что-то написано… Ну да, всё правильно: «Без нужды не вынешь, без славы не вложишь». То есть вытащить его можно будет лишь перед реальной схваткой…
– И для чего такие сложности? – сказал разочарованный Костя.
– А чтобы владелец понтов не кидал. Достал – руби! Он, видно, рассчитан на слишком горячих рыцарей… Дисциплинирует…
– То есть хочет – вынимается, хочет – нет?
– Ну да. Защита от дурака, как в любом опасном устройстве…
Богатырь даже не обиделся, потому что и без того был злой.
– А в чём спецназначение этой железяки?
– Вот спецназначение меня всего больше и беспокоит, – сказал Джульверн. – Уж больно плутовская была физиономия у леди! Подарки волшебниц бывают весьма коварными…
– В смысле?
– Вдруг этот меч заточен не на любую схватку, а на конкретного противника? Какого-нибудь великана Корморана? Или дракона Фафнира? В литературе встречаются такие штучки…
(Нил Филимонов всё же сказки-то почитывал, правда втайне ото всех, считая и себя. Он ужасно боялся, что его поднимут на смех остальные ботаны.)
– Сто лет мне великаны не нужны, – проворчал Костя. – Нам всё больше разбойники встречаются…
– Так на разбойников рыцарь и меч-то не станет вытаскивать! – сказал Джульверн. – Разгонит их конём, копьём да пинками…
– А на другого рыцаря?
– Ну… Всегда можно сказать: «Прекрасный сэр, в схватке с вами я даже не стану обнажать свой меч, отчудохаю вас и ножнами»… Да что нам об этом думать? Есть у тебя дубина, ей и оперируй, а свойства меча мы будем устанавливать эмпирическим путём…
– Каким-каким? – прищурился Костя.
– Я с тебя худею! Опытным, – перевёл ботан.
– То-то, – сказал Костя. – Только ведь это те же понты выходят. И противник сильно обидится…
– Да и пусть обижается, лишь бы не встретился! Ладно, пошли – вон филин беспокоится…
И они двинулись прочь от озера, ведомые двуглавой ночной птицей. Меч Спецназначения Костя повесил на спину, под рюкзак – всё равно ведь не вытащить!
По дороге друзья толковали о том, как им уберечь Колобка.
– Жаль, что нет у нас коробки или шкатулки, – сказал Костя. – Там бы его никакая собака не учуяла…
– Вот как раз в коробку грабители или стражники полезут первым делом, – возразил Джульверн. – Может, поручим его Кузьме-Демьяну? Завернём в узел поплотнее…
– Да, филин его раньше-то запросто выносил из разборок, – сказал богатырь. – Но тогда Колобок был нормальный. Они даже как-то между собой тёрли. А теперь Кузьма-Демьян решит, что это просто хлеб, и расклюёт. Он хоть и учёная, а всё-таки птица… И руки, то есть когти, у него всегда должны быть свободны – на всякий случай!
– Учти, народ в Средневековье вечно ходит голодный, – сказал Филимонов. – Ладно, от разбойников отобьёмся, а вот выйдет на дорогу тощая девочка-сиротка: «Добрые сэры, что это у вас так вкусно пахнет? Я не ела уж целую неделю!»
– На такой случай есть кольцо колбасы от Азиатыча, – сказал Костя. – Она ещё вкуснее пахнет. Хотя твёрдая, как червлёный вяз…
– Допустим, кончились продукты подчистую!
– Тогда и базарить не о чем. Хотя девочку жалко. И нас тоже… На заставе богатырской в таких случаях отправлялись на охоту. Потом коптили мясо, солили – впрок…
– Не умеем мы охотиться!
– Да почему же? Я с луком худо-бедно управлюсь – только нет у нас лука.
– Луки в Англии делали из тиса, – припомнил ботан. – Ты знаешь, как выглядит тис?
Он посмотрел по сторонам.
– Опа! Лес-то как изменился!
И верно – на смену бесконечному хвойному чернолесью пришли деревья с радостной ярко-зелёной листвой.
Сразу стало веселее, и птицы запели, и даже Кузьма-Демьян, перелетавший с дерева на дерево, засвистел что-то легкомысленное…
Мелодию филина подхватил чей-то молодой звонкий голос:
Я с детства дерзок был, друзья,
И с детства же решил,
Что стану первым парнем я
На весь Ноттингемшир!
И я шерифа застрелил —
Вот так, средь бела дня…
Сам Эрик Клэптон сочинил
Балладу про меня!
I shoot the sheriff, виноват,
Хоть ссору начал он!
Но тех, чей прям и честен взгляд,
Не жалует закон!
Шерифа нового прислал
Король-предатель Джон.
Но тот, кто правый путь избрал,
Не для петли рождён!
Я, нарушая ход игры,
Ушёл в Шервудский лес —
И с той поры, и с той поры,
И с той поры исчез.
Кто там гуляет по лесам
И как зовут его —
Об этом я, признаться, сам
Не знаю ничего!
О, если встретите меня —
Живьём или во сне —
Спешите до исхода дня
О том поведать мне!
– Нештатная ситуация! – спохватился оплошавший Кузьма-Демьян. Заслушался филин…
Две стрелы просвистели в воздухе и вонзились в землю точно перед носками башмаков Кости и Нила.
…Античный мир не знал понятия «благородный разбойник».
В Древней Греции почти каждый крепкий мужчина мог при случае грабануть путника, но «разбойниками» величали только законченных душегубов и садистов вроде Прокруста с его знаменитым ложем и стремлением привести своих жертв к одному размеру. Полубоги и герои истребляли таких нещадно.
Суровые правознатцы римляне объявляли разбойников вне закона и преследовали их на государственном уровне. Запишись в армию да и грабь себе, если офицер разрешит, – но никакой самодеятельности, иначе распнут на кресте при дороге, другим в острастку.
И, уж конечно, тогдашним рапсодам, певцам и поэтам в голову не пришло бы воспевать злодеев. Разбойник был презренной личностью, на которую стихотворный дар жалко тратить.
Воспевать их стали позже, в Средние века, когда с законностью стало туго, а настоящие преступники носили баронские и графские титулы.
