Книга Моя подруга всегда против - Мил Миллингтон

– Судить и вскрывать их ущербность, – дополнил Ру.

– Именно. Нам навсегда закрыт вход в их мир, вдобавок у нас абсолютно нет никакого авторитета, то есть на нашей стороне уникальная непредвзятость, с которой мы объявляем этих людей фальшивками, эгоистами, выскочками или просто дебилами.

– Взять хотя бы ту актрису в «Плохих девчонках»… Ох, забыл, как ее зовут. – Ру прикрыл глаза и забарабанил пальцами по голове, напрягая память.

– Да там какую ни возьми, – подхватил я, – все одинаковые.

– Цыц. Тебя только что сделали менеджером, Пэл. Это все равно как если бы актера, снимавшегося в рекламе супа, пригласили на роль в фильме Спилберга.

– Трейси, разницу между мукзэпоем в Университете Северо-Восточной Англии и Николасом Кейджем трудно сразу заметить, но все же она существует. Могу поспорить, что у Кейджа есть специальный человек, который отвечает вместо него по телефону всяким психам.

В то утро мне позвонили. Я сидел в офисе и составлял какую-то цифирь о пользовании компьютерами в студенческом контингенте, что являлось частью процесса мониторинга (мне сказали, что цифирь важна для планирования, поэтому я старался выдумать данные поубедительнее), как вдруг раздалась тройная трель внешнего вызова.

– Здравствуйте, Университет Северо-Восточной Англии, Пэл Далтон у телефона.

Наступила пауза. Даже не пауза – скорее лишняя секунда перед ответом, но она сбила обычный ритм скороговорки, которой сыплют люди, знающие, ради чего звонят.

– Где TCP?

– Прошу прощения, но он ушел из университета.

– Когда он возвращаться обратно? Какой время?

– Нет, я имею в виду, что он здесь больше не работает. Я – новый мукзэпой. Может быть, я чем-то могу помочь?

– Ты вместо TCP?

– Совершенно верно.

– Понятно. Меня зовут Чанг Хо Ям.

– Здравствуйте, мистер Чанг, чем могу помочь?

– Чанг Хо Ям, член до пола.

– Э-э… очень хорошо. Что тут скажешь… Хорошо… Очень рад за вас. Мое достоинство скорее средних размеров. Но я все еще не понимаю, чем могу быть вам полезен.

– Ты позиция знай?

– Если постараться, то могу себе представить. Однако у меня нет соответствующих наклонностей. Кстати, я не ожидал, что они есть у TCP.

– Натурал?

– Да уж, извините.

Возникла пауза, на этот раз настоящая, после чего собеседник положил трубку. Я немного подумал и позвонил на коммутатор:

– Мне только что звонили по внешней линии, вы не могли бы сообщить номер звонящего?

– Минутку… Нет, не получится. Звонок был из-за границы.

– Ясно. И на том спасибо.

Я обвел взглядом Ру и Трейси и подул на чай.

– Вы когда-нибудь слышали, что TCP – гей?

– Гей? – переспросил Ру. – Вряд ли. Если только за большие бабки.

Трейси решительно покачала головой:

– Нет, он явный натурал. Помнишь, Ру, как мы недавно наткнулись на него в клубе? В «Груви Эл»?

– Ой, точно, – поддержал ее Ру. – Только непонятно, как из этого следует, что он – не гей.

Трейси присвистнула.

– Ты когда-нибудь видел, чтобы геи так плохо танцевали? А чего тебе вдруг такое в голову взбрело, Пэл?

– Да так, без конкретной причины.

– Ха! Врешь. – Трейси рассмеялась, закинув голову. – Думаешь, ляпнул, а мы тебя отпустим за здорово живешь? Колись!

– Не знаю. Может, кто-то просто дурачился. Мне сегодня утром позвонил какой-то тип, похоже, хотел, чтобы я поддержал сальный разговорчик по телефону.

– Поддержал?

– Нет. Представь себе, нет. На такие курсы меня еще не посылали. Помимо прочего, я, кажется, совсем забыл, как вести сальные разговоры.

– С Урсулой так не поговоришь, а? Какая жалость!

– Господи упаси. Мы прожили вместе слишком долго. Да, Урсула болтает во время секса, но только о том, в какой цвет покрасить кухню.

– Опять слезу из нас выжимает, – заметил Ру, обращаясь к Трейси.

– Ага. Наверное, пытается найти оправдание тому, что занялся сексом по телефону с геями.

– Вы оба – невероятно остроумные люди, и в будущем, когда вас давным-давно не будет в живых, вас обязательно оценят по заслугам.

Трейси погладила меня по руке:

– Так что тебе сказал этот тип?

– Вообще-то он спрашивал TCP, я сказал, что вместо него теперь я, потом он сообщил, что у него огромный штырь, я сказал; «А у меня – нет», и он повесил трубку.

– Да, – протянула Трейси с видом знатока, – мне кажется, я понимаю, почему у вас не получился разговор.

– Угу, – поддержал Ру, – надо было наврать ему про размер, по телефону все равно не видно.

– Размер – адекватный, меня устраивает, благодарю за заботу.

– Тебя устраивает? – переспросил Ру.

– Оставь беднягу в покое, Ру, – заговорила Трейси с сильным немецким акцентом, помешивая кофе. – Ох, Пэл! Ты такой… адекватный.

– Короче, подведем итог. Вы считаете, что TCP – не гей?

– Не-а, хулиган какой-нибудь звонил.

– Или подстроено. – Трейси взглянула на Ру: – Помнишь звонок, на который я ответила у тебя на квартире в ту ночь?

– Ну да. Кто-то спрашивал Билла, у которого, наверное, номер схож с моим. Мне часто звонят в три утра, чтобы сказать: «Ты козел, Билл». Похоже, Билл крепко кому-то насолил.

– TCP многим насолил, это уж точно, – согласилась Трейси. – Вот кто-то и подстроил хулиганский звонок, не зная, что TCP уже уволился.

– Этот тип действительно не знал, что TCP уволился, – что правда, то правда. Да уж, видимо, так оно и есть.

Когда я вернулся с обеденного перерыва, Дэвид Вульф и Полин Додд сидели на своих местах. Дэвид читал протокол какого-то собрания. Каждые несколько секунд он издавал тяжкий вздох, что-то сердито зачеркивал красной ручкой, оставляя на полях пространные комментарии. Полин расчесывала волосы. Я снова принялся ворошить кипу документов TCP. Их хаотическое состояние само по себе требовало разбора, но я надеялся найти какие-нибудь записи, объясняющие утренний инцидент, свидетельство, послужившее поводом для мести или намекающее на латентный гомосексуализм TCP. Меня постигла полная неудача на обоих фронтах.

Минут через пятнадцать Полин вдруг вспомнила:

– Ой, Пэл, милый, совсем забыла. Бернард просил передать, что он разговаривал с проректором по хозчасти. Позвони ему, пожалуйста.