Книга Коллекционер запретных плодов - Марина Серова

Нонка сочла это за комплимент и усмехнулась. Я пошла в прихожую, давая ей понять, что больше мне с ней разговаривать не о чем. Но она за мной не последовала, а направилась в комнату к Анжеле и стала давать ей свои прощальные напутствия. Наивная! Моя дочь уже давно поняла, что на этом солнце есть темные пятна, и перестала к нему тянуться. А если быть точнее, Анжела надела наушники и стала напевать популярную песенку. Только после этого Нонна вышла в прихожую.

– Маша, неужели мы даже не обнимемся на прощание? – спросила она с притворной сердечностью и подалась всем телом ко мне. Я сделала шаг назад. – А знаешь, что бы ты обо мне не думала, я искренно желаю тебе счастья! Ты там в своей Испании не забывай меня! Все-таки мы столько вместе пережили. Если пригласишь в гости, я буду только рада. А ты ведь пригласишь, я в этом уверена...

– Прощай, Нонна! – сказала я и потянулась к замку.

Она ушла. Больше мы с ней не виделись».

На этом повесть закончилась. Финал был явно смазан, точнее, его совсем не было. Впрочем, я просила тетю Лену, чтобы она написала мне все, что было связано с Ложкаревыми. Она так и сделала, но чтобы я могла явственнее прочувствовать, что представляют собой эти женщины, она дала их описание в определенном контексте – в контексте своей жизни. Повествование закончилось расставанием двух «подруг». Последний раз Елена Васильевна написала это слово в кавычках, давая понять, что после кражи паспорта она перестала считать Наталью своей подругой. И правильно сделала. Тем не менее меня не оставляло ощущение недосказанности. Хотя я знала, как сложилась дальнейшая судьба «Одиноких женщин». По крайней мере, их стало на одну меньше – Мария-Елена вышла замуж, а Анжела-Алина через пару месяцев вернулась в Россию. Что касается отрицательных героинь, то по закону жанра они должны быть наказаны. Это обязательно произойдет. Я помогу Марии Довгаль дописать финал.

Глава 10

Я поехала в Москву налегке. С попутчицами мне повезло, это были три женщины примерно моего возраста. Так что нам было о чем поговорить – о моде, косметике и, конечно же, мужчинах. Погода в столице стояла такая же, как в Горовске, шел мелкий дождичек. Я набросила на голову капюшон ветровки и пошла по перрону быстрым шагом, обгоняя нагруженных чемоданами пассажиров. Несмотря на то что клиент был в Москве проездом, он назначил встречу не у одного из вокзалов столицы, а совсем в другом месте. Проехав несколько остановок на метро, я поднялась в город и вскоре увидела Фисенко. Одетый в черный костюм в мелкую полоску, он стоял под раскрытым зонтом и разговаривал по мобильнику. Я немного покрутилась около киоска «Роспечати» и, только когда он убрал трубу в карман, подошла со словами:

– Добрый день, Олег Павлович!

– Здравствуйте, Полина! Вы – пунктуальны.

– Ну, от меня тут мало что зависело, все больше от машинистов, – кокетливо ответила я, но вовремя осеклась. Клиент был настроен слишком серьезно.

– Полина, – сказал он, глядя куда-то мимо меня, – нам предстоит конфиденциальный разговор. Я подумал, что в зале ожидания вокзала или в ресторане рядом с нами будут люди. Им ни к чему слышать то, что мы с вами станем обсуждать, поэтому я взял на себя смелость снять на несколько часов гостиницу. Я всегда там останавливаюсь, когда бываю по делам в Москве. Вас это не смущает?

– Нисколько, наш разговор действительно не предназначен для посторонних ушей, – согласилась я. – Гостиница – это очень верное решение.

– Я рад, что вы меня правильно поняли, – сказал Олег Павлович.

А как я еще могла его понять?

Поскольку мы находились недалеко от гостиницы, то вскоре уже были в номере. Еще в лифте я заметила, что Фисенко напряжен. Оно и понятно, вот-вот перед ним должна была открыться вся правда о смерти его близких.

– Может, нам заказать сюда кофе и какой-нибудь десерт? – поинтересовался он.

– Я не против.

Сделав заказ по телефону, Олег сел в кресло, ослабил галстук, посмотрел на свои наручные часы, зафиксировав время, затем сказал:

– Полина, я очень прошу вас, говорите все, что узнали. Не обходите острые углы, не замалчивайте имен. Я столько ждал этого момента, что полуправда меня не устроит.

– Я вас понимаю.

Мы тянули время, пока нам не принесли кофе с выпечкой. В поезде я наметила себе план предстоящего отчета, но, глядя на Фисенко, решила от него отступить. Интриговать его до последнего было слишком жестоко.

– Знаете, Олег Павлович, мужская дружба и солидарность все-таки существуют! – сказала я, сделав глоток ароматного обжигающего напитка.

– Вы так думаете? – Клиент скептически поджал губы.

– Я, собственно, в этом и не сомневалась. Мне показалось, что вы в этом разуверились окончательно и бесповоротно.

– Вы правы. На Украине у меня нет близких друзей. Есть партнеры, хорошие знакомые, но не более. Подождите, Полина, что вы хотите сказать? – Фисенко явно не спешил расставаться со своими подозрениями.

– Я могу вам твердо сказать, что ни Егор, ни Иван не причастны к тому взрыву.

– Но почему же Егор скрывался от меня в Горовске, а Иван рванул от меня здесь, в Москве, в толпу? – осведомился клиент. В этот момент в кармане его пиджака зазвонил мобильник. Олег Павлович достал его, посмотрел, кто звонит, и сбросил вызов. – Полина, вы действительно уверены в том, что говорите?

– А зачем я тогда сюда приехала?

– Разрешите, я закурю? – спросил Фисенко и, после того как я кивнула, придвинул к себе пепельницу. Вынув зажигалку, он взглянул на меня и все-таки вышел курить на лоджию. Вернувшись, Олег Павлович сказал: – Если все действительно так, то кто же тогда начинил взрывчаткой мою «девятку»?

– Ну что ж, пружину я немного ослабила, теперь будем разбираться во всем с самого начала, с того вечера в ресторане, когда вы обсуждали с друзьями название фирмы.

– Вот тогда-то Костерин нам и сказал, что собирается жениться на Ложкаревой, поэтому мы на его долю в уставном капитале можем не рассчитывать, – напомнил Фисенко скорее себе, чем мне.

– Правильно, и вы дали ему неделю на раздумья.

– Только он ни дня не раздумывал.

– Заблуждаетесь, он довольно быстро включил мозги... Ой, простите, за такой сленг, – сказала я, прикусив язык.

– Ничего, я к таким словечкам нормально отношусь. А вот украинский язык иногда слух режет. У меня хоть и есть украинские корни, но я до двадцати трех лет в России жил... Гм... Мы, кажется, отвлеклись.

– Немножко. – Я снисходительно улыбнулась и продолжила: – Так вот, дня через два или три Егор все-таки принял решение в пользу совместного бизнеса и даже нашел в себе смелость сказать об этом Юле. Она поняла, что краник на финансовой трубе вот-вот закроется, и тут же побежала просить помощи у своей мамы. А мама у нее, надо сказать, очень креативная женщина, к тому же без каких-либо комплексов и тормозов.