Книга Падающие в небеса - Азарий Лапидус

Сапожников откинулся на стуле, потянулся и подумал с сожалением, как порой несправедлива бывает к нему жизнь. Только он, похоже, нашел ту, которую искал годы, как тут же обстоятельства испытывают на прочность начинающиеся отношения. Со стороны следующее его действие выглядело странным: потянувшись, он трижды сплюнул через левое плечо и постучал по столешнице массивного дубового стола. Что это означало, понимал один лишь Сапожников.

Но по-видимому, его ангел-хранитель неотступно следовал за ним, и не успел Михаил Петрович отдернуть руку от стола, как его трубка заверещала. Он, предчувствуя, что этот звонок сейчас очень важен для него, не желая быть услышанным посторонними, быстрым шагом вышел из комнаты и ответил:

– Алло, слушаю вас.

– Михаил, привет! Это Софи. Как ты смотришь на предложение поужинать со мной?

– Я… я с удовольствием, но ведь ты занята – ужинаешь с родителями. Ты перенесла семейную встречу?

– Нет, я приглашаю тебя на ужин вместе с моими родителями. Я поняла, что очень хочу тебя видеть, а нам предстоит такая долгая разлука.

Сапожников молчал. Он не знал, что ответить, как расценить подобное предложение и в какой роли Софи представит его отцу и матери. Пауза затягивалась, девушка, только что искренне открывшая свои чувства, ждала согласия Сапожникова, и с языка сорвалось первое пришедшее в голову:

– А это удобно?

– Да, конечно! Мой папа хоть и пожилой человек, но тебе будет с ним интересно. – Софи поправилась: – Вернее, он не намного тебя старше, но выглядит по сравнению с тобой абсолютным стариком. Но, я думаю, вы найдете общий язык. А мама – прелесть. Она всегда всем довольна, и с ней у тебя не возникнет проблем. Так что жду тебя. В ресторане «Asiate» на тридцать пятом этаже гостиницы «Mandarin Oriental» в восемь часов.

– Знаю этот ресторан, но боюсь, раньше девяти не сумею там быть.

– Вот и отлично, жду!

Михаила Петровича встретили в переговорной комнате как именинника. Приподнятое настроение коллег объяснил Миловидов:

– Мы все закончили, можно подписывать!

– А мне казалось, оставался еще приличный объем работы, – удивился Сапожников.

– Последние страницы документа повторяют те, что мы уже обсуждали, поэтому контракт готов к подписанию. Вы согласны? – Миловидов посмотрел на Штейница.

Тот одобрительно кивнул.

– Ну что ж, подписываем! – произнес Сапожников и достал ручку. – Где?

Миловидов протянул шефу тексты контрактов с несколькими закладками.

– А что, каждую страницу парафировать не нужно?

– Желательно, конечно, но вы же очень торопились!

– Уже нет. Поехали!

Сапожников, произнеся знаменитый гагаринский клич «Поехали!», с такой же улыбкой во все лицо начал быстро ставить свои инициалы в правом нижнем углу всех страниц, потом размашисто расписался на последних листах в трех экземплярах.

Процедура подписания заняла не больше пяти минут, после чего принесли бутылки шампанского, бокалы. Появился отсутствовавший последние три часа Блейд. Взял один экземпляр и произнес первый тост, потом говорил специально пришедший на церемонию подписания президент банка Рацер, и завершал речи Сапожников. Все было стандартно: сказали, чокнулись, выпили и побежали по своим делам.

У Сапожникова было достаточно времени, чтобы заехать в гостиницу и переодеться. Он не мог себе позволить идти на встречу с любимой женщиной, да еще и на знакомство с ее родителями в мятом костюме и несвежей рубашке. Откровенно говоря, он вообще не знал, как нужно себя вести с отцом и матерью Софи. Очень уж давно в последний раз он знакомился с родителями любимой девушки и забыл, что нужно при этом делать.

В ресторан Михаил Петрович вошел ровно в девять. Он бывал и раньше в этом удивительном заведении, откуда вид на Манхэттен запоминался каждому, побывавшему здесь, на всю жизнь. Сидящему за столиком посетителю казалось, что он парит между небоскребами, как киношный Спайдермен. И если к этому ощущению добавлялась еще и пара бокалов хорошего дорогого вина, а другого здесь просто не было, то летать хотелось без всякого кино.

– Меня ждет Софи Ландвер, – сказал Сапожников метрдотелю, устремившемуся ему навстречу.

– Да, конечно! Я вас провожу.

Софи сидела к входу лицом и, заметив Сапожникова, помахала ему рукой. Михаил Петрович подошел к столику, Софи приподнялась, они поцеловались, и девушка, волнуясь и запинаясь произнесла:

– Это мой друг – Михаил! Знакомься, мои родители, мама – Речел, папа…

При этих словах Сапожников обернулся в сторону отца Софи, и у него подкосились ноги.

– Мотя?

– Миша?

Софи и ее мама с удивлением наблюдали за происходящим. Они ничего не могли понять.

Мужчины молча пожали друг другу руки и, так же не произнеся ни слова, сели на свои места. В воздухе запахло грозой.

– Папа, Михаил, объясните мне, что здесь происходит? – не выдержав, срывающимся голосом спросила Софи.

Михаил Петрович продолжал молчать, и тогда, понимая, что необходимо прокомментировать возникшую ситуацию, отец Софи произнес:

– Ничего особенного. Просто твой «друг», как ты его назвала, мой одноклассник – Миша. Извините, Михаил Сапожников. Мы не виделись больше тридцати лет. Случайно встретились вчера, и вот опять – сегодня. Повторяю, по-моему, с точки зрения диалектики развития человечества ничего особенного сейчас не произошло, – улыбнулся Липсиц.

– Как одноклассники? – с удивлением переспросила Софи, пропустив мимо ушей шутку отца.

– Так, одноклассники. Мы учились в одном классе московской школы, – по-прежнему улыбаясь, ответил Липсиц.

– Ну и что в этом такого, что вы одноклассники? – взяв себя в руки, совсем другим голосом спросила Софи, как будто что-то при этом объясняя сама себе и обращаясь к родителям.

Поэтому на сей раз, как и в прошлый, отвечал отец.

– Ничего, просто – удивительно! Мой школьный товарищ Миша – теперь друг моей дочери. В России говорят: «Как тесен мир!»

– Сейчас говорят немного по-другому: «Тесен не мир, а тесна прослойка», – наконец решился вступить в разговор Сапожников. Голос его при этом предательски дрожал.

Подошел метрдотель, открыл меню – толстую книжку в красивом кожаном переплете – и положил перед Михаилом Петровичем. Буквы расплывались, он плохо видел написанное и не мог сосредоточиться.

Из головы не выходила фраза Софи: «Мой папа хоть и пожилой человек…».

«А я тогда какой – молодой?» – думал Сапожников.

Софи чувствовала, что оказалась в сложной ситуации, она даже в самых бурных фантазиях не могла представить себе подобное сочетание: Михаил и отец – одноклассники. Чудеса! Что же делать дальше? Как себя вести?