Книга Черный и зеленый - Дмитрий Данилов

Дублеры Динамо легко выиграли у дублеров Нистру со счетом 3:0. В одном из эпизодов сбили молдавского футболиста, он страшно закричал, и был слышен хруст ломающейся кости.

На следующий день опять поехали на стадион Динамо, на игру основных составов. Внутри стадион оказался очень красив: огромное пространство, ярко-зеленое поле, коричневые беговые дорожки, расчерченные яркими белыми линиями, трибуны, выкрашенные в бело-голубые динамовские цвета. Было приятно просто сидеть там.

На поле выбежали футболисты обеих команд и начали разминаться. Вальяжно перебрасывались мячом, несильно били по воротам, совершали небольшие пробежки. Было приятно и интересно на них смотреть, не то что по телевизору. Сразу стало понятно, почему считается, что футбол надо смотреть на стадионе, а не по телевизору.

Когда смотришь игру по телевизору, футбольное поле кажется гораздо большим, чем на самом деле. На самом деле оно не такое уж большое.

Футболисты закончили разминку, построились около своих скамеек и под звуки Футбольного марша организованно побежали к центру поля. Началась игра, и пошел дождь.

Футбольный марш написал Матвей Блантер.

Нистру был беспросветным аутсайдером чемпионата. За весь сезон команда набрала 10 очков (3 победы, 4 ничьи и 27 поражений) и благополучно вылетела из Высшей лиги. Считалось, что выиграть у Нистру — легко. Особенно такому великому (хотя и испытывающему некоторые затруднения) клубу, как московское Динамо.

Пошел сильный дождь.

На трибунах собралось три с небольшим тысячи болельщиков.

Динамо било пенальти. Не забило. Вратарь отбил.

Потом Нистру бил пенальти. Забил.

Первый тайм так и закончился — 1:0 в пользу Нистру.

Динамо играло очень плохо. Просто отвратительно. Нистру не лучше.

Во втором тайме Динамо, в судорогах и муках, забило два гола и выиграло со счетом 2:1. Один гол забил Г аззаев, он тогда еще играл.

Дождь, серое небо, голубые с белым трибуны, яркий свет прожекторов, зеленое поле, унылая нудная жалкая игра.

Как это было прекрасно.

Проникся какой-то странной жалостливой симпатией к Динамо — к этой неуклюжей, нелепой команде со славным прошлым, играющей на таком красивом стадионе с бело-голубыми трибунами. Подумалось, что когда выигрывает какой-нибудь Спартак или киевское Динамо, в этом нет ничего необычного, это в порядке вещей, и радоваться таким победам бессмысленно. А когда выигрывает убогое Динамо (Москва) — это редкость, редкая радость, удивительное, в сущности, событие. И еще подумалось, что выгодно и хорошо быть болельщиком не очень сильной команды, потому что радость от ее побед никогда не приедается, ведь это так редко случается. И стал болеть за московское Динамо.

Потом Динамо стало играть гораздо лучше, и постепенно, с годами, очарование убожества сошло на нет. Но все равно, все равно.

Поздними летними вечерами, когда темнело, в Тушино становилось тревожно. Это из-за зелени, распространившейся кругом. Не такая тревожность, какая возникает из социальных опасений (опасно идти, боязнь воров и бандитов), а другая, совершенно иррациональная. Эта тревожность невидимыми волнами распространяется от кустов, от крон деревьев, такую тревожность всегда чувствует городской житель вечером на природе, в воздухе витают сущности, связанные с кустами, лесом и природой, и становится не по себе, хочется сидеть в освещенной комнате, смотреть телевизор, лежать в постели, пить чай, смотреть телевизор, отгородиться цивилизацией от зловещей зеленой природы, потому что за окнами очень темно и тревожно.

А летними жаркими днями, когда никого нет во дворе и нечего делать, наступало ленивое оцепенение. Жарко, песок, деревья. Лето. Хотелось просто тупо стоять и не двигаться, или сидеть, или лежать, не двигаться и ничего не делать. Или сесть на качели и медленно, равномерно раскачиваться долгими летними жаркими днями.

Жаркий летний день, воскресенье. Во дворе никого нет. Выглянул в окно, посмотрел налево, туда, где Туристская улица. Неподвижный жаркий воздух. Людей не видно. Среди вязкого летнего морока по Туристской улице едет одинокий 96-й автобус. 96-й автобус плывет в летнем желто-голубом мареве, и больше ничего не слышно, только этот знакомый, впитавшийся в стенки черепа тянущий, ноющий звук, характерный для автобусов ЛиАЗ. Автобус скрывается за углом дома, и долго еще разносится эхо, долго еще слышен этот тянущий, вытягивающий жилы звук.

Приятно бывало летними утрами, когда уже тепло, но еще свежо, когда голубое небо, и зеленые деревья не так зловещи, как поздним вечером. Даже если никого нет во дворе, все равно выбегал во двор и ждал, и обычно кто-нибудь приходил, выбегали ребята, начиналось каждый за себя и два касания.

Туповатый, но добрый парень Колька. Туповатый и недобрый парень Сашка. Умный, хитрый и злой, но интересный парень Серега. Другой Серега, придурковатый, но простой и хороший. Слишком туповатый и от этого недостаточно злой парень Игорь. Хороший и умный парень Вовка, крайний защитник из футбольной школы Динамо.

Другие ребята, не очень злые, а некоторые добрые, туповатые, хорошие и умные.

Парень Андрюха, тоже интересующийся железной дорогой.

О, железная дорога.

Железная дорога была довольно далеко. Станция Тушино. Платформа Трикотажная.

Иногда ездили на станцию Тушино на 96-м автобусе. По бульвару Яна Райниса, до Сходненской, потом по Химкинскому бульвару, мимо магазина Мебель, мимо Универсама, по улице Свободы, через Восточный мост, потом направо и налево на Вишневую улицу, тихую и зеленую, на таких улицах живут персонажи писателя Ю.В. Мамлеева, тихая улочка с серовато-желтоватыми домишками, и за стенами этих домишек тихо творится неизвестно что, о чем страшно даже подумать.

От конечной остановки автобуса до станции Тушино нужно было еще пройти по Тушинской улице мимо Тушинского рынка. Это называлось «колхозный рынок». Предполагалось, что колхозники, вырастив на приусадебных участках небольшой личный урожай, могли его продавать на колхозных рынках, и так, наверное, и было, хотя трудно с уверенностью сказать, были ли все эти бабы, старухи и мужики, торговавшие на рынке, колхозниками.

На станции Тушино было интересно. Просто интересно там находиться, интересно смотреть на пути, на стоящие на путях вагоны, на электрички, подъезжающие к платформе, а потом снова устремляющиеся вдаль, в Павшино, Нахабино, Дедовск, Новоиерусалимскую, Волоколамск, Шаховскую. Завораживающее впечатление производили проносящиеся мимо грузовые и пассажирские поезда дальнего следования.

Когда мимо проходил грузовой поезд, все дрожало, платформа, земля дрожали, и люди слегка, еле заметно трепетали.