Книга Дети смотрителей слонов - Питер Хег

Мы понимаем, что она имеет в виду. Она хочет сказать, что у матери и отца внутри есть нечто, гораздо большее, чем они сами, и это им не подвластно, и впервые мы, дети, отчётливо понимаем, что это такое: они хотят знать, что такое Бог, они хотят встретить Бога, вот почему им так важно знать, что он присутствует при священных таинствах. Не только отцу, но и матери, именно ради этого они в первую очередь и живут, вот эти устремления и ложатся печалью вокруг глаз, они огромны как слон, и мы понимаем, что на самом деле они неосуществимы.

Конечно же, в тот вечер мы больше не приставали к матери и отцу — мы же не садисты какие-нибудь. Но мы увидели то, что невозможно забыть. Мы увидели их внутреннего слона в натуральную величину.

Очень может быть, что эти слоны всегда жили в душе матери и отца, возможно, они даже родились с ними. Но до того вечера на кухне они были словно прикрыты какой-то крышкой. В каком-то смысле разговор Тильте с отцом помог снять эту крышку. И в последующие недели и месяцы нам и всему миру довелось стать свидетелями того, как слоны вылупились из куколок, расправили крылышки и запорхали вокруг нас, надеюсь, вам понятен образ, он, может быть, не очень-то соответствует законам биологии, но тем не менее вполне отражает действительное положение вещей.

Но поскольку для меня этот фрагмент прошлого мучителен и полон живых и болезненных деталей, я бы хотел на время оставить эту тему и обратиться к настоящему моменту, когда мы с Тильте покинули усадьбу и отправились к Леоноре Гэнефрюд.

♥

Леонора Гэнефрюд, скрестив ноги, сидит на полу, и хотя наш местный Дом престарелых для неё уже не за горами — ей по меньшей мере пятьдесят, — даже я. известный своей сдержанностью относительно внешности женщин, даже я могу сказать, что смотреть на неё — сплошное наслаждение. Отчасти это, конечно, объясняется тем, что на ней красный наряд тибетской монахини, отчасти тем, что она загорелая и лысая и похожа на Сигурни Уивер в фильме «Чужой 3». Она говорит по телефону, машет нам, чтобы мы подошли поближе, и мы с Тильте садимся, а она в это время заканчивает разговор.

— Ты проходишь через Львиные ворота в Альгамбре, — говорит Леонора. — Ты совершенно голая. И у тебя очень аппетитная розовая попка.

Телефонная трубка лежит на столе и включена на громкую связь. Так что мы слышим, что у дамы на другом конце провода грубый и злой голос.

— Никакая у меня не аппетитная попка. У меня задница, как запасное колесо от машины.

— Дело не в размерах, — объясняет Леонора. — Просто так следует говорить. У меня есть клиентки с задницами с колесо трактора. И тем не менее мужики штабелями укладываются перед ними. Уж если на то пошло, то колесо трактора может стать смертельным оружием.

Мы находимся в доме, похожем на тибетскую средневековую постройку, но на самом деле построен он менее года назад по особому проекту, и одно только строительство — включая джакузи и финскую сауну — обошлось в пять миллионов. Стоит дом на вершине самого высокого утёса Восточной горы, и из него открывается вид на Море Возможностей. Это скромное здание — личный монастырь Леоноры, а Леонора, кроме всех своих остальных занятий, ещё и главная монахиня ретрита буддистской общины Финё, в которой насчитывается уже целых одиннадцать учеников, и в настоящее время она сидит в трёхлетием ретрите. Это означает, что она дала обет находиться в этом классном домике в течение трёх лет и не покидать ВОСТОЧНУЮ гору, жить на рисе и овощах, медитировать и пребывать в одиночестве.

Мы с Тильте приехали сюда на «мерседесе» Торласиуса-Дрёберта, кто-то, возможно, счёл бы это кражей, но мы с Тильте не разделяем такую точку зрения. Мы считаем, что одолжили его. потому что зачем Торкилю Торласиусу сейчас машина — ведь он сидит в изоляторе временного содержания, да к тому же машине вредно слишком долго стоять, двигатель и аккумулятор время от времени нужно выгуливать.

Тильте кладёт обрывок бумаги перед Леонорой и указывает на запись.

— Это твой почерк, Леонора.

Выражение лица Леоноры меняется, искренняя радость при виде нас омрачается.

— Это не я, — говорит она. — Это не мой почерк.

Леонора Гэнефрюд — программист и компьютерный гений. В нашем доме так много компьютеров, mp3-проигрывателей, мобильных телефонов и всяких сложных устройств, что мы живём в постоянном электронном коллапсе, с которым справляемся лишь потому, что Леонора не только друг дома, но и наш компьютерный доктор. Она занималась программным обеспечением чуть ли не для всего острова, и когда она сделала программу для оценки рисков инвестиционному отделению Банка Финё, филиалы которого работают и на островах Лэсё, Анхольт и Самсё, её заметили и в остальной части страны, многие компании пытались заполучить её, но она отказалась от всего, чтобы посвятить себя затее, которую разработала совместно с Тильте и которую она называет «Культурно-сексуальная консультация».

Началось всё с того, что Леонора стала зарабатывать обычным сексом по телефону, а также предлагать свои услуги по уходу за садом — ей ведь надо было платить за учёбу. Она всегда утверждала, что для профессионального развития следует приобретать навыки в какой-то узкой сфере, и, работая садовником, она выбрала своей специализацией кладбища. В какой-то момент Леонора руководила благоустройством всех трёх кладбищ на Финё, а что касается телефонного секса, то специализацией её стали люди, которым для того чтобы чувствовать себя в форме, необходимо представлять себя в окружении культурных достопримечательностей. Тут-то она и начала обращаться к нам с Тильте. Самой Леоноре иногда не хватало культурного багажа, так что когда к ней, например, обращался клиент, который хотел представить себе, что всё происходит под куполом Брунеллески, то она платила нам с Тильте символическую сумму, чтобы мы отправились в библиотеку или поискали в интернете информацию о том, где же всё-таки находится этот купол, и мы находили фотографии и помогали ей описывать, как выглядит помещение.

Наше сотрудничество развивалось, её клиентура росла, и у Тильте возникла одна идея. Тильте удивлялась, почему мужчины никогда не хотят, чтобы их жёны участвовали в тех историях, которые Леонора рассказывает им по телефону. Случалось, что мужчины хотели видеть в своей истории многих персонажей: мужчин, женщин, поросят, коров и куриц, и происходить всё должно было в галерее Шепотов или Уффици — но их жёны при этом никогда не присутствовали, и когда мы спросили Леонору почему, она ответила, что это слишком скучно. Тогда Тильте предложила Леоноре каким-то образом внедрять жён в эти истории, произнося, например, такое: «Мы стоим на площади Сан-Марко, и я хлопаю тебя по заднице спортивным луком, а потом протягиваю его твоей жене, и она восемь раз смачно охаживает им тебя сзади».

Леонора некоторое время противилась, но потом всё-таки последовала этому совету, и после преодоления некоторых сложностей на первом этапе предприятие увенчалось полным успехом, а Тильте уже была готова к следующему шагу.

Следующий шаг состоял в том, что Тильте спросила Леонору, а почему бы мужчинам не предложить своим жёнам заниматься с ними телефонным сексом, и тут Леонора, которая тогда находилась в процессе своего первого трёхлетнего ретрита, позабыла о медитативном равновесии и начала громко возмущаться — всё это происходило в моём присутствии, — крича, что Тильте сама не понимает, что говорит, ведь если жёны своим умом дойдут до всего этого, то конец её бизнесу. Тильте же ответила, что жёны сами ничего не смогут без помощи Леоноры, ей надо будет объяснить мужчинам, что они должны уговорить своих жён позвонить Леоноре, и тогда она научит их говорить всякие возбуждающие слова по телефону. И в этот раз на начальном этапе всё шло не слишком гладко, но в итоге Леонору опять ждал, можно сказать, грандиозный успех. Теперь она по гроб жизни благодарна нам, в первую очередь Тильте, и говорит, что та помогла ей решить историческую проблему, а именно понять, что могут предпринять монахи и монахини великих мировых религий, чтобы заработать себе на пропитание. В прежние времена их финансировали щедрые дарители, или же они жили подаянием, но на острове Финё вряд ли найдутся люди, готовые платить за то, чтобы Леонора или Андерс из Рандерса по три года не вылезали из ретрита.