Книга Тайнопись - Михаил Гиголашвили

— Кому надо? — удивился Кока.

— Мне, кому еще? — засмеялся Сатана. — Ну, сиди пока. Я в туалет схожу и скоро приду. Вместе полетим. Я и ты! Ты и я! Вместе! Ведь хорошо, а? Не скучно будет. У меня кодеин есть. Выпьем по заходу и покемарим.

— Да, неплохо, — кисло согласился Кока, с тревогой следя, как паспорт и билет пропадают в кармане бандитского плаща, но всё же чуть оживившись от слова «кодеин». Так, наверно, оживляется корова на бойне, видя, что её режут не первой, а второй.

— Покайфуем первый сорт!.. — И Сатана, больно хлопнув Коку по здоровому плечу, стал вылезать, с трудом выволакивая свое мощное тело из закачавшегося «Москвича».

Кока тоже хотел было вылезти, но его дверца почему-то не открывалась. Он беспомощно толкал её гипсом, но она не поддавалась. Потом он увидел, что ручка на дверце свинчена.

Сатана тем временем одернул плащ, обнял и поцеловал Мамуда, что-то прошептал ему на прощание, забрал у него из кармана бутылку боржома и направился к зданию.

— Эй, Сатана! А мой паспорт! Куда? — пискнул было Кока.

Но Мамуд уже уселся за руль и щелкнул чем-то под сидением — кнопки на дверцах втянулись. Кока налег гипсом на свою дверцу — заперто.

— Что такое? В чем дело? Что вам надо? Куда он пошел? — начал он панически спрашивать у Мамуда.

Тот отвечал:

— Сейчас придет. В туалет пошел. Ты сиди спокойно, не рыпайся…

— Да что это такое? — по-детски спрашивал Кока.

— Ничего. Всё в порядке.

Через лобовое стекло и стеклянные стены аэропорта было видно, как Сатана не спеша поднялся на второй этаж, поставил бутылку на край стойки и протянул девушке паспорт. И в тот момент, когда она заглядывала в паспорт, он локтем подтолкнул бутылку. Было видно, как бутылка беззвучно упала на пол, как отскочили люди и началась суматоха. Девушка, перегнувшись через стойку, смотрела на осколки. Сатана жестами энергично объяснялся: показывал то на стойку, то на пол. Из кафе напротив появился кто-то со шваброй. Девушка, вернув паспорт, рукой показала Сатане проходить побыстрей и не задерживать других. Сатана с трудом, боком, протиснулся в железные стояки металлоискателя и пошел вглубь… Вот его уже не различить среди толпы улетающих счастливцев…

«Вот наглый бандюга! Абрек! Прошел! — злобно думал Кока, в душе надеясь, что подлог будет обнаружен, а Сатана не пропущен. Тогда были шансы получить паспорт обратно. Хоть и мизерные, но были. А сейчас до Коки окончательно дошло: — Кинули! Как щенка кинули!..». Он как-то сразу угас и ослабел.

Тем временем Мамуд резко развернул машину и погнал в сторону города, рассказывая, что Сатана в побеге, ему надо помогать, и хорошо, что он был в хорошем настроении, а то мог бы и покалечить Коку…

— За что меня калечить? Я и так покалечен! Почему у меня взяли? — плаксиво спрашивал Кока, хотя это уже не имело значения.

— Никого больше не было. Мы уже пару часов сидели, ждали, кто близкий появится… Да ты не бойся — не потеряется твой паспорт. Сатана вышлет его по почте. Ты только адрес свой дай, куда посылать…

«Адрес?.. Какой?.. Зачем?.. Черта с два он вышлет, больше ему делать нечего… Будет с этим паспортом разбойничать, пока не поймают», — скорбно думал Кока, но всё же уныло нацарапал на пачке сигарет свой французский адрес. Мамуд посмотрел, понял слово «PARIS» и уважительно спрятал бумагу:

— Париз, ялла!.. Баб, наверно, много!..

А Кока полностью сник. Пара месяцев сидения в Тбилиси, без денег, под страхом ареста и без документов, была обеспечена. А что этот проклятый Сатана по его паспорту в Европе натворит — неизвестно. Во всех картотеках, считай, место забито…

Не слушая веселую болтовню Мамуда, он заторможено смотрел на дорожные выбоины, рытвины и колдобины, натужно думая, что делать. На секунды пришла мысль о мести, но кому и как мстить?.. Мамуду?.. Нечего предъявить, да и связываться опасно с такой бестией. Сатане?.. Где он?.. И что Кока ему может сделать?.. Ничего. Против Сатаны никто из районных парней не отважится выступать. А самого Коку он изувечит — и всё. Так что молчать и бежать прочь из этого города, где все друг друга кидают и норовят обобрать и объебать!

Так они доехали до центра. Мамуд вежливо поинтересовался, куда его подбросить. Кока вылез на Земмеле, купил бутылку водки и до сумерек просидел в садике, скорбно обдумывая положение и прихлебывая из горлышка, пока не задремал. Но его разбудил дворник и велел идти домой — нечего по вечерам по садикам шастать, если ты плохого не задумал, а если задумал — сейчас позовем милицию!

Кока с трудом дотащился до дому, а бабушке, еле ворочая языком, объяснил какую-то чушь:

— Вот… лично приехал сообщить… пролёт прошел успешно…

Бабушка, мало понимая, в чем дело, была ошарашена такой вежливостью и усадила внука за котлеты, которые еще оставались со вчерашнего дня. Он вяло жевал, вполуха слушая о том, что покончил жизнь самоубийством Большой Чин.

— Какой это? — не понял он.

— Ну, тот человек, который вас спас после драки. Из ЦК, — взволнованно сказала бабушка. — Я всегда говорила, что он порядочный человек, не в пример тем, кто жив и здравствует. Не выдержал лжи. И сделал так страшно: бросился сердцем на кинжал… До войны так же покончил с собой муж мадам Соломонсон, ювелир, когда чекисты пришли его брать…

«Чекисты… Сатана… Мамуд… Соломонсон… Большой Чин… Чтоб вас всех черти взяли!..» — вращалось в голове у Коки, пока он окончательно не затих на своей постели без простыни и наволочки, снятых бабушкой для стирки.

… Спустя два месяца, после подлогов и подкупов, новый паспорт был получен, и Кока благополучно добрался до Москвы, где во французском посольстве ему восстановили визу и даже купили за счет Франции билет до Парижа.

2002–2006, Германия

БАБУШКА И СМЕРТЬ

I

Жила на просторах бывшего Союза бабушка девяноста лет. Вся её родня поумирала или сгинула, осталась только бездетная внучка с мужем. Скучно жить втроем. К тому же почему-то пропали свет, газ и тепло. Без света нет телевизора. Без газа трудно готовить. Без тепла плохо жить. Хуже, чем во время войны. Внучка кричит в ухо:

— Союза нет, потому ничего нет!.. Воры свет воруют! Перестройка!

Удивляется бабушка — как это воры свет воруют?.. И как это Союза нет?.. А что тогда есть?.. Непонятно. Но надо в пальто, сапогах и шапке в нетопленой комнате сидеть и в пол смотреть. Утром — хлеб с соленым маргарином, днем — вареная картошка, вечером — каша. А если спросить у внучки, почему нет тепла и еды, то можно опять услышать, что колхозы не работают, фабрики стоят, поэтому ничего нет.

— А когда будет?

— Неизвестно. Сказано — перестройка, и всё, бабулька, не приставай, — отрезает внучка.

А внучкин муж из кухни поддакивает: