Книга Кирпичи 2.0 - Данияр Сугралинов

Я облегченно вздохнул, но осознал, что чего-то недопонял:

– Погоди! Если у них давно ничего нет, то зачем ты позвонил Лене?

– Насколько я знаю, Леня до сих пор ее поддерживает – материально, и не только. У Лени повышенная ответственность за своих подопечных. Собственник он еще тот. Если ты красивая девушка и регулярно принимаешь его помощь, то, по сути, ты одна из его жен, храни верность!

– Это же дикость! – возмутился я.

– Ты вчера родился, что ли, Серега? – фыркнул Леха.

– И чем этот Леня занимается? – спросил я.

– Да чем он только не занимается. Интернет, телекоммуникации, своя крупная розничная сеть, телеканал. Да ты его должен знать, Баркан его фамилия.

Кто же его не знает? Авторитетный предприниматель и меценат, известный в определенных кругах как Ткач, он же Леонид Баркан. А я – баран. Тешил себя какими-то надеждами, не позволяя себе думать о том, что у такой восхитительной девушки обязательно кто-то есть. Теперь понятно, почему Лидка никогда не распространялась на эту тему.

В голове крутились сотни вопросов. Откуда Леха знает Ткача? И почему так запросто общается с ним? И кто тогда сам Леха? Но задать все эти вопросы я не решился. Леха не стал меня мучить и сам рассказал.

– С Леней мы в школе вместе учились. Потом в один институт поступили. Тихий еврейский мальчик был, до поры до времени. На старших курсах резко в гору пошел. Пересекались после института постоянно, но уже по делам. Иногда на охоту вместе ездим.

– Так ты Лиду знаешь?

– Выходит, что знаю. Красивая девчонка, спору нет.

Леха заинтересованно наблюдал за Панченко с Лидой. Костя положил руки ей на плечи, притянул к себе и попытался поцеловать. Лида уклонилась. Ух! Не поцеловались! Внутренне я позлорадствовал, а потом понял, что радоваться нечему. Ведь это Костя только что обнимал Лиду и он хотя бы пробовал ее поцеловать. А я даже на свидание ее боялся пригласить.

– Леха, и все-таки! Зачем ты Леониду позвонил? Косте же теперь достанется! По-моему, это подло.

– Знаешь, Серега, мне кажется, если тебя ударят по щеке, ты не только подставишь другую, но еще и поблагодаришь. Ты мазохист?

– В каком смысле?

– Костя считает тебя за человека? Жалеет? Сочувствует? Да ничего подобного! Так чего ты переживаешь за него? Не волнуйся, ничего ему не будет! Ему-то откуда знать о Ткаче? Спрос с Лидии будет. Панченко для профилактики по башке, может, настучат, этим все и ограничится.

– Что значит «спрос будет»? – не понял я.

– Ее поставят перед выбором, она поплачет, поскандалит и снова выберет Леню. И попросит прощения. А как в нашем мире женщины просят прощения?

Тугой ком ревности подкатил куда-то в район сердца.

А жестокий Леха продолжал:

– Вот и все. А позвонил я Леньке знаешь почему? Потому что Панченко твой мне – никто, а Леня – мой старый товарищ, и я не могу допустить, чтобы его кто-то обманывал, пусть даже любовница.

– Так что, ей и встречаться ни с кем нельзя теперь?

– Встречаться? Да ты, Серег, как с луны свалился. Хочешь сказать, парни с девушками встречаются, чтобы эстетическое удовлетворение получить? Ни одна девушка и ни один парень не встречаются просто так, – зло сказал Леха. – А дальше все зависит от доступности девушки и настойчивости парня.

– И все-таки?

– Понимаешь, Серега, как только Лидка захочет променять безбедную жизнь, защиту от любых проблем и карьерный рост на любовь, все и закончится. Леня пожелает ей успехов и забудет к ней дорогу, – пояснил Леха. – Ясно?

– Ясно. Редкая женщина променяет благополучие на любовь.

– Мало ты женщин знаешь, – горько усмехнулся Леха.

– А мне что делать? – спросил я.

– Делай то, что считаешь нужным, – уверенно ответил он. – В делах сердечных советчиков быть не может.

Мимо пронесся черный Maybach. Проехал вперед метров двадцать, притормозил, посигналил. Лидка испуганно отстранилась от Панченко и медленно пошла к машине. Костя неуверенно брел следом. Лида села на переднее сиденье и захлопнула дверь.

Maybach резко тронулся и умчался. Недоумевающий Панченко побрел в сторону метро. «Извини, Костя, что испортили тебе праздник», – подумал я. И неожиданно для себя ощутил острую жалость к нему.

* * *

Спал всего час. За окном монотонно моросил осенний дождь. Вставать не хотелось, кости ломило так, словно по мне проехался трактор, а в голове мозги устроили вечеринку с приглашенным диджеем Бодуном. Тем не менее, помня о злополучном утре прошлой пятницы, вскочил сразу же. Ноющие ноги нехотя понесли меня на кухню.

Поругал себя, что сразу же, как приехал домой, не выпил литр минералки с аспирином. Пришлось делать это сейчас. Пока вскипал чайник, поприседал с вытянутыми руками. Колени противно хрустели.

Выпил чашку горячего черного кофе, накинул спортивный костюм и на улицу – бегать.

Во дворе встретил соседа Васю. Тот выгуливал Полкана. Вернее, Полкан выгуливал Васю, судя по всему пребывающего в анабиозе.

Узрев меня, Вася встрепенулся:

– Сосед, стольник до…

– Нет.

Вася угас и как-то безнадежно махнул рукой.

Для начала я пробежал метров сто на максимуме, потом столько же трусцой, а потом понял, что больше не могу, иначе сдохну. Пот стекал ручьями, сердце готовилось выскочить если не сразу, то с минуты на минуту. Онемела челюсть. В боку покалывало. Сильно болело горло, словно его обработали напильником.

Усугублять не стал, пошел домой.

На крыльце спал Вася. Полкан с поводком под ногами заинтересованно ковырялся в чьих-то какашках. Я постоял рядом, отдышался.

С балкона высунулась Катерина, Васина жена, и истошно закричала:

– Василий! Да что же это такое, а? Василий! Живо домой!..

Дослушивать я не стал. Перепрыгивая через ступеньки, резво поднялся на свой этаж.

Дома скинул тренировочный костюм и попробовал отжаться. Р-ра-аз… Д-два… Рухнул на пол. Ничего себе! В институте спокойно делал двадцать отжиманий. Да уж! Встал, потряс руками. Второй подход оказался успешнее – два с половиной раза. В третий подход кое-как осилил одно отжимание: руки тряслись и дрожали, глаза рвались наружу, на лбу запульсировала вена.

Ничего страшного! Теперь главное – не останавливаться, а через месяц-два доберусь до институтских показателей. Главное – не бросать!

Перешел к подтягиваниям. Извиваясь, как змей, все-таки смог подтянуться один раз. Отдохнул и сделал еще два подхода. На третий бездарно висел и тужился, но так и не смог подтянуться – пальцы сами разжались, и я рухнул на пол.

Все, теперь в душ.