Книга Дневник Чумного Года - Даниэль Дефо

— Не часто приходилось мне ночевать в такой спальне!

Однако служанка вновь заверила его, что лучшего помещения в доме нет.

— Что ж, — сказал он, — как-нибудь перебьюсь, сейчас такие страшные времена. Ведь все его только на одну ночь!

Тут он присел на кровать и попросил служанку принести ему пинту подогретого эля.[154]Соответственно, служанка пошла за элем, но какая-то суматоха в доме отвлекла ее настолько, что она, занявшись другими делами, совершенно забыла о поручении и так и не поднялась к нему в тот вечер.

На следующее утро, когда джентльмен не спустился, кто-то спросил, что с ним, у служанки, которая провожала его накануне в его комнату. Та ахнула:

— Господи, я совсем о нем забыла! Ведь он просил принести подогретого эля, но это напрочь выпало у меня из головы!

Тогда уже не служанку, а кого-то еще послали посмотреть, что там происходит, и тот, поднявшись, обнаружил, что джентльмен умер, и труп лежит поперек постели и почти похолодел; одежда на нем была сорвана, челюсть отвисла, глаза выпучены самым жутким образом, одна рука судорожно сжимала покрывало; видно было, что умер он вскоре после того, как ушла служанка; возможно, если бы она вернулась с элем, то застала бы его уже мертвым на кровати. Страшная тревога поднялась в доме: до этого несчастья гостинице не угрожала непосредственная опасность, теперь же зараза пришла в дом и немедленно распространилась и на соседние жилища. Не помню, сколько людей погибло в самой гостинице, но, кажется, служанка, которая поднималась наверх, тут же слегла просто с испуге, а за нею и еще несколько человек. Во всяком случае, если за неделю до того в Излингтоне от чумы умерло только двое, то неделей позже было зарегистрировано 16 смертей, из них 14 от чумы. Это была неделя с 11 по 18 июля.

Была лишь одна уловка, к которой прибегали многие семьи, когда в их дом приходила зараза, а именно: при первых же признаках тревоги они уезжали из Лондона и гостили где-нибудь у друзей; при этом обычно они оставляли дом и имущество на попечение родственников или соседей. В других случаях дома накрепко запирались, на дверях вешали замок, окна заколачивались сосновыми досками, и заходить вовнутрь разрешалось лишь городской инспекции; но и ее проверки были крайне редкими.

Считалось, что в Сити и его окрестностях, включая приходы за городскими стенами[155]и пригороды в Сарри, а также район на другой стороне реки, называемый Саутуэрком, было не менее 10000 брошенных домов. И это не считая арендуемых квартир и отдельных членов семей, уехавших из города; таким образом, было подсчитано, что город покинуло не менее двухсот тысяч человек. Но я еще остановлюсь на этом позднее. Здесь же упоминаю об этом для того, чтобы сообщить, что те, кто имел в своем распоряжении по два дома, могли поступить следующим образом: если кто-либо из членов их семьи заболевал, хозяин дома, прежде чем сообщить об этом наблюдателям или городским властям, немедленно переселял всех остальных членов семьи, включая детей и слуг, в другой дом, после чего сообщал о случившемся наблюдателям, нанимал сиделку или сиделок, а потом еще кого-нибудь, чтобы наблюдать за домом (за деньги это вполне возможно было сделать) в случае, если заболевший умрет.

Нередко это спасало жизнь всей семье, которая, останься она запертой в доме с заразным больным, неизбежно погибла бы. Но, с другой стороны, в этом были и свои неудобства: ведь страх оказаться запертым заставлял многих убегать вместе со всем семейством, в числе которого могли быть и люди уже заразившиеся, пусть даже это внешне было и незаметно; при полной свободе передвижения люди эти вынуждены были скрывать свое состояние, а подчас они и сами не подозревали о нем; так что они заражали других и распространяли болезнь самым чудовищным образом, о чем я еще расскажу.

А теперь мне хотелось бы сделать несколько замечаний, возможно, полезных для читателей, если им выпадет на долю столкнуться с подобным ужасным испытанием. 1) Зараза обычно проникала в дома через слуг, которых посылали за всем необходимым, а именно: за пищей, лекарствами, к булочнику, лавочнику, в пивную и прочее; волей-неволей ходя по улицам, заглядывая в магазины, на рынки и в тому подобные места, слуги нет-нет, да встречались с больными людьми, подхватывали их зловонное дыхание и несли его домой, в семью. 2) Большим упущением было то, что в таком огромном городе существовал лишь один чумной барак: ведь будь в нем вместо одного барака за Банхилл-Филдс,[156]где могло разместиться не более двухсот-трехсот человек, несколько чумных бараков, рассчитанных каждый на тысячу человек, да так, чтобы там не приходилось лежать по двое в одной кровати и не стояло по две койки в одной палате, и если бы каждый хозяин дома, обнаружив, что его слуга заболел, должен был бы отослать его в ближайший чумной барак (с его согласия, разумеется, а многие были на это согласны), и если бы наблюдатели поступали таким же образом с бедняками, когда те подхватывали заразу, повторяю, если бы все это делалось в тех случаях, когда люди соглашались на это добровольно (никак не иначе!), вместо того чтобы запирать дома, то убежден теперь, как и тогда, что погибло бы на несколько тысяч меньше народу. Ведь было замечено, — и я могу привести несколько случаев только из того, что мне было лично известно, — если заболевшего слугу или отсылали куда-либо, или остальные переселялись в другое место, то семья таким образом спасалась, тогда как, если дом запирали, когда в нем кто-то заболевал, погибали все члены семьи, и погребальщикам приходилось заходить внутрь, чтобы вынести трупы, так как некому было даже поднести их к дверям. 3) Это приводит меня к бесспорному выводу, что болезнь распространялась при помощи инфекции, то есть при посредстве определенных токов воздуха или испарений, которые врачи называют «миазмами»; они распространяются через дыхание, или пот, или через нарывы больных, или еще каким-то способом, неизвестным даже врачам, при котором миазмы воздействуют на каждого, подошедшего к больному на определенное расстояние, немедленно проникают в жизненные органы здоровых людей, выделяют в крови определенный фермент и приводят людей в крайне возбужденное состояние; и так только что заразившиеся передают тем же путем заразу другим. Могу привести несколько примеров, которые убедят всякого, кто хоть раз над этим задумывался; не без удивления узнал я, что теперь, когда мор прекратился, некоторые утверждают, что это был Гром Небесный, который прямо разил того или иного человека, других же не трогал, — к подобным утверждениям отношусь я с презрением и считаю их порождением невежества и религиозной экзальтации; то же могу сказать и про мнение, высказывавшееся некоторыми, будто зараза переносится только по воздуху с помощью насекомых или каких-то невидимых существ, которые попадают в организм с дыханием или даже через поры, и далее выделяют очень сильный яд или откладывают ядовитые яйца, которые попадают в кровь и таким образом отравляют организм; все эти рассуждения полны ученых благоглупостей, что неоднократно подтверждалось на опыте; но я еще поговорю об этом более подробно в другом месте.